Михаил Шухраев - Визитер
Он вспомнил, что это стихи Киплинга, отлично знавшего Восток. «Он, наверное, и с такими дело имел… Мог бы объяснить, что это такое», — подумал Мэтью, и это было его последней мыслью перед тем, как заснуть.
Его разум все-таки решил дать себе хотя бы короткий отдых.
Девушка молча постояла рядом со своим неподвижным спутником, пытаясь понять, что произошло. Она была готова ко всему — к тому, что он попытается наброситься на нее, что с диким хохотом или воплем рванется на улицу.
Но вот произошедшего она не ожидала.
Глава 17
Джинн с бутылкой
Санкт-Петербург,
май 2010 года
Даже опытный маг не может предсказать последствий своих действий на несколько ходов вперед. Ну, на два хода, ну, на три — но никак не на десять. Так получилось и с оборотнем — знакомым Кари. Он прекрасно понял, что, получив свободу, контрабандист непременно захочет первым делом отомстить О.С.Б. Правда, он не представлял, как именно будет проделана месть, но догадывался — контрабандист станет действовать исподтишка и не устроит открытой атаки.
Но вот относительно другой жертвы Кари оборотень не догадывался. А напрасно.
Во многих сказках говорится так — откупорил мужик бутылку, выпустил из нее джинна, а тот и говорит, разминая мускулы: «Эх, слишком я здесь засиделся! Надо бы для начала кого-нибудь убить! Например, вот тебя… »
Незадачливый освободитель, как правило, остается жив, но при одном специально оговоренном условии — он умеет очень быстро бегать.
Господин Пенн Юн быстро бегать не умел. Больше того, оправившись от своих потрясений, он даже не уехал подальше из Петербурга и вообще из России. А потрясения оказались немаленькими. Сперва его бросили в ужасный новый мир, о котором магу из С.В.А .приходилось лишь слышать. Потом в этом мире появился некто и сделал предложение, от которого невозможно отказаться: «Ты с меня эту гадость сними, надоела уже. Тогда я тебя верну обратно. А не снимешь — ну и ладно, мои собачки, знаешь ли, очень проголодались». Потом господин Юн, кожа которого была теперь уже не смуглой, а бледно-серой, очутился на одной из городских площадей, — а если быть точным, то неподалеку от острова Новая Голландия.
И вот тут он допустил оплошность. Надо было срочно прыгать в маршрутку, потом еще в одну — и как можно скорее оказаться в аэропорту «Пулково» или, на худой конец, на одном из вокзалов.
Была и еще одна оплошность. Господин Пенн Юн сам выболтал странному типу, где именно он живет в Петербурге. Хотя, если бы даже и не выболтал, магу из С.В.А .это не особенно бы помогло.
Лишь влетев в гостиницу и изрядно перепугав служащих на ресепшене, когда он дрожащим голосом попросил никого к нему не пускать, Пенн Юн слегка успокоился. Да и его роскошный номер представлялся ему теперь чем-то вроде крепости.
Он опустился в кресло и глубоко задумался. Произошедшее не укладывалось ни в какие рамки.
Да, он был наслышан о происходящем в Петербурге. Не так давно была проведена спецоперация противника, от которой получили свои очки и О.С.Б., и С.В.А. Первые смогли отомстить за долгую серию безответных ударов, вторые же… О, С.В.А .ни в коем случае не проиграл от устранения нескольких магов-недоучек. Даже занимавших неплохие посты и порядком разжиревших на этих постах. «Воины армагеддона» не жалуют слабых.
Те, кто должен прийти им на смену, будут настоящими хищниками. Правда, с тех пор «Воинам Армагеддона» в Петербурге не удавалось провести ни одной по-настоящему крупной операции, но попытки уже делались. И попытки серьезные. Так что господин Юн должен был отслеживать работу своих российских коллег, периодически направляя их, — это что касается нелегальной части его миссии. Легальная же была тоже связана с управлением одним из международных фондов, работавших в Петербурге уже не первый год. Порой фонд устраивал лекции и семинары, приглашал журналистов. «Гуру» из Европы и Нового Света начинали рассказывать о простейших вещах — так, словно бы читали лекцию дикарям, еще вчера лазившим по деревьям, а ныне спешно поотрывавшим свои хвосты и решившим создавать независимую прессу.
Журналисты слушали, делали вид, что записывают, потом шли на очередной банкет. «Преподаватели» (среди которых тоже были коллеги мистера Юн) получали деньги и уезжали, а фонд функционировал — неспешно и незаметно подкупая журналистов, «деятелей культуры», порой — даже сидящих без гроша в кармане ученых. Появлялись на свет выгодные заказные статьи, от чего-то внимание отвлекалось, к чему-то — притягивалось. И очень немногие знали, что фонд работает даже не ради Запада, а ради некоего С.В.А. — тайного, и оттого еще более сильного.
Что-то странное начало происходить несколько недель назад, но мистер Юн никак не предполагал, что это
должно хоть как-то затронуть и его. Пропал один из видных участников С.В.А., причем — практически отошедший от дел (кстати, поэтому его особенно и не искали). Потом он нашелся в одном из самых отвратительных водоемов города. Почему — оставалось лишь предполагать.
А вот теперь пострадал и господин Юн. Но откуда тот, кто сбросил его в мир Запределья, был так хорошо осведомлен о его биографии? Об экспериментах, которые ставились в некоей развивающейся стране? Пожалуй, для этого нужно обладать серьезной информационной сетью, а это значило, что незнакомец действовал не сам по себе. Означает ли это, что за его спиной стоит О.С.Б.? Возможно, хотя это не их методы. Сотрудники О.С.Б. обыкновенно пытались изображать из себя рыцарей — в большей или меньшей степени. Рыцарей, а не разбойников с большой дороги!
Означает ли это, что О.С.Б. переходит к каким-то активным действиям? Здесь следует разобраться. На следующий же день нужно поднять все досье по Отряду «Смерть бесам!», работающему в Петербурге — все, что только возможно. Впрочем, можно сделать это уже сегодня.
Мистер Юн достал мобильник и набрал номер своего московского коллеги, с которым был связан чем-то вроде дружбы — ну, в той степени, которая вообще может существовать между «Воинами Армагеддона».
— Мистер Василий Лукманов? Добрый вечер! — Он намеренно растягивал слова, копируя английский акцент.
Дальнейший разговор с московским главой С.В.А. состоял из сплошного потока восточной вежливости и недоговоренных фраз:
«Мы несколько встревожены… Некоторые досадные недоразумения — вы ведь сами понимаете, что я имею в виду… Необходимо подготовить ряд комплексных мер по управлению ситуацией… »
На том конце провода наверняка сразу стало понятно — случилось нечто странное, если коллега звонит достаточно поздно и в неурочный день. По чьей вине случилось — тоже ясно.
Разумеется, не обошлось и без вопросов о продвижении заказных статей. Это был самый болезненный для Лукманова вопрос — посвященные втихомолку шутили, что самый страшный ночной кошмар для московского мага — это высадка людей на Марс: спит, видит и просыпается в холодном поту. Впрочем, для него, при всех способностях и феноменальном богатстве так и не научившегося даже проходить через Предел, любое расширение людьми реальности казалось невыносимым. Пожалуй, и на смелого психолога-экспериментатора Пенн Юна он поглядывал с некоторым подозрением.
Но сейчас интересы Юна и Лукманова полностью совпадали, к тому же, московский маг уже слышал о таинственных убийствах в Питере.
Мистер Генн Юн отложил трубку, а потом, немного подумав, и вовсе отключил телефон.
Жить ему оставалось всего несколько часов.
До того самого мгновения, когда он решив совершить утреннюю прогулку, дошел до площади с памятником великому поэту. Здесь уж точно не должно было произойти ничего страшного. К тому же, никакого «хвоста» за магом не было, он знал это совершенно точно.
А нескольких то ли панков, то ли бомжей на скамейке можно было проигнорировать.
Метко пущенная чьей-то рукой бутылка разбилась прямо у его ног. Солнце еще не поднялось высоко, но света было вполне достаточно, чтобы содержимое бутылки, выплеснувшееся магу под ноги, очень захотело убраться в тень. Например — под куртку стоящего рядом человека.
Черное шевелящееся чернильное пятно под ногами — это было последнее, что запомнил в нынешней жизни мистер Пенн Юн. Потому что потом пришла боль, которая начисто смела и его память, и сознание вообще.
Кари, усмехаясь, вглядывался в происходившее на площади. Значит, не зря он в свое время приобрел этих законсервированных тварей. Вот теперь они очень пригодились. И — не подвели. Судя по всему, местные врачи даже не поймут, отчего умер этот отвратительный тип. Возможно, определят сильнейшие ожоги — но где же, позвольте, кислота?
Глава 18
На военном положении
Санкт-Петербург,
май 2010 года
Очередной рабочий день подходил к концу — впрочем, как и практика в центре общественных связей.
