Дмитрий Виконтов - Дыхание бури
Иногда я кричал что-то, катался в ярости по песку, швырял подобранные на берегу булыжники, словно мог добросить их до Храма. Иногда мрачно сидел на скалах, ожидая, пока после очередной пробежки утихнет дрожь в ногах и жжение в груди, и смотрел до рези в глазах на Храм. За десять здешних дней я во всех подробностях изучил его: от сливающегося с горизонтом подножия – и до белого огня на вершине.
Огня Траура. Огня, точная копия которого горела в эти дни на вершине каждого храма на каждой планете. Знак скорби, охватившей всю Империю, знак горя и беды.
Х'хиар Империи погиб в катакомбах Сейт-Сорра. Дочь Главы Клана Ищущих Свет Ло'оотишша погибла вместе с ним. В один миг Империя лишилась наследника Руала и наследника одного из самых могущественных Кланов. В один миг войска Империи остались без лидера, что вел их от победы к победе, а Совет Кланов и Ищущие Свет – едва ли не самого перспективного лидера.
Огонь Траура. Огонь Скорби. Огонь Горя. Эти чувства он должен был внушать, всем, кто его видит, о них должен напоминать. Должен… Меня же при виде слепящей звезды на вершине Храма пробирала самая настоящая истерика, обычно заканчивающаяся бешеной, сметающей и без того не очень прочные путы самоконтроля, яростью. Я Х'хиар! Я тушд-руал Империи! Я Тахарансья-рантья! Я живой!
Вот только на свое отражение старался не смотреть: после этого было трудновато поверить во все, в чем я пытался убедить себя. И потому что я не мог ничего вспомнить, после гаснущих во мраке расщелины глаз горропы – только вихрь видений, пылающая бездна и серебристое копье, сталкивающееся во мне с багровой спиралью дымчатого пламени. В памяти была сосущая, бездонная дыра, вызывающая почти физическую боль и противное, мерзкое чувство бессилия, обреченности: я хотел, должен был вспомнить, – но, кажется, кроме меня самого мои страдания и желания никого не волновали.
После «прозрения» я очнулся поздней ночью в полном одиночестве. Не было ни Каш'шшода, ни боевых звезд, ни одного килрача на целом островке. Я метался в обманчивом, неясном полумраке, звал их, кричал, требовал… чего угодно. Закончилось все, как и должно было закончиться: рассвет я встретил с болью в горле, сорванным голосом и пустотой в голове. Сколько я провел вот так, смотря куда-то вдаль – знают одни Ушедшие. Мне хватило ума уйти с берега, не дожидаясь теплового удара – и в прохладе лазарета вновь отключился, на этот раз до самого вечера. Вопреки надежде забытье облегчения не принесло, разве что к прочим страданиям добавилось чувство голода.
Еду я нашел быстро – камеры хранения лазарета были буквально забиты почти всем необходимым. Одежда, медикаменты, инструменты, приборы – не было только оружия. Сейчас я этому радовался, – а тогда отсутствие хоть одного завалявшегося импульсника очень огорчило. Да что там импульсник – я был согласен и на обыкновенный кинжал, но Каш'шшод – или кто-то другой, занявшийся снабжением лазарета – подобной «услуги» мне решили не оказывать.
Тогда же, обследуя свое новое жилище, я обнаружил, что этот самый «некто» позаботился и о полной изоляции лазарета от как общеимперской, так и локальной сети Шенарот. Коммуникаторы молчали, эмпатических модулей не было вообще. Для меня, как и для любого жителя Империи, с рождения привыкшего к бесперебойной работе связи и доступу к информации, – смириться с подобным оказалось не легко. Дело было даже не в невозможности связаться с Пещерой Синтеза – всем необходимым я был обеспечен, – а в полном отсутствии новостей. Если слова Каш'шшода хоть в десятой части были истинны – имперская сеть сейчас должна кипеть, равно как и сама Империя. Несмотря ни на что, я еще надеялся, что найдется другое, менее страшное объяснение, что слова о Ло'оотишше окажутся ошибкой, что… Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что именно ради этой надежды Каш'шшод распорядился избавить меня от правды. Именно эта хрупкая надежда помогла мне в первые, самые страшные дни выдержать заглядывающее за плечо безумие, давящий гнет ночных кошмаров, одиночество и страх взглянуть в собственное отражение.
На четвертый день, когда я в очередной раз сверлил взглядом горизонт, рядом с лазаретом опустилась посыльная капсула. Внутри коробка с двумя датакристаллами. Плюс записка с двумя словами: «Просмотри все!», как будто у меня поднялась бы рука забросить кристаллы подальше.
Каш'шшод оказался верен себе: от меня не стали ничего скрывать. Сухая, бесстрастная выжимка новостей, хроника событий, краткие рапорты – ничего кроме правды. Именно то, что я хотел – и боялся – услышать.
Старт моего р'руга из Имперского дворца зафиксировала военная крепость «Сеннек-Айг» и немедленно приступила к сопровождению. Крейсер Ло'оотишши тем временем менял орбиту, чтобы доставить дочь Ургахейма как можно ближе к Храму Стражей Небес. Зная мои привычки, с «Сеннек-Айг» распорядились очистить верхние эшелоны движения р'ругов и – на всякий случай – привели в готовность лучи захвата. В общем, все шло так, как я и ожидал, но вот затем начались неожиданности.
На подлете к катакомбам Сейт-Сорра с моего р'руга в информационную сеть крепости поступил запрос об атмосферных потоках над хребтом. Его оперативно обработали и выдали ответ: угроз для р'руга не предвиделось, как и перемен погоды. А затем с МОЕГО Р'РУГА ПОСТУПИЛО ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ПРИЕМА И СИГНАЛ О КОНЦЕ СВЯЗИ. А Р'РУГ СПОКОЙНО ПРОДОЛЖИЛ ПОЛЕТ, МИНОВАВ СПЕРВА ХРЕБЕТ, А ВСКОРЕ И ЛЕСА ГОРРОП.
Не веря собственным глазам, я перечитывал рапорт, просматривал предоставленные записи «Сеннек-Айг» – все было верно. В то время, когда я боролся с р'ругом, старался вновь запустить двигатели, восстановить хоть с кем-нибудь связь, – на «Сеннек-Айг» получали якобы от меня успокаивающее сообщение и наблюдали вполне нормальный полет. И никакого крушения, никакого обрыва связи – системы наблюдения подтверждали, что с Х'хиаром все в порядке, что причин волновать нет. Системы, которые даже теоретически считались защищенными от влияния извне, надежность работы которых никогда не вызывала сомнений…
Как и надежность работы р'руга, – пришлось напомнить себе, когда очередной приступ бешенства и отчаяния миновал. Даже в теории не рассматривался вопрос о произвольном выходе из строя стабилизаторов р'руга, а если вспомнить полную блокаду связи и оказавшуюся у меня вместо дата-кристаллов для Ло'оотишши приманку для горропы – картина и вовсе вырисовывалась безрадостная.
Крепость довела р'руг до Храма Стражей Небес и сообщила в Имперский дворец о моем благополучном прибытии. Второе сообщение пошло на крейсер Ищущих Свет: Ло'оотишшу что-то задерживало, и она смогла вылететь минут через двадцать пять, отправив в Храм извинение для Х'хиара. А еще через две минуты пришел недоуменный вопрос от Стражей Небес: про что речь? За последний час никто из Имперского дворца не прибывал в Храм, и уж тем более Х'хиара здесь нет.
Примерно минуты две в имперской сети царила напряженная тишина. На «Сеннек-Айг» лихорадочно проверяли записи, в Имперском дворце пытались сообразить, это всерьез или кто-то нехорошо шутит. Затем почти одновременно с крепости, из дворца, из штабов Кедат а-нэррбэ, от Сенаш и Та'ах-сартара на мой коммуникатор пошли запросы; минутой позже подключилась Ло'оотишша.
Я в это время уже оседлал горропу, и мысленно прощался с жизнью, так что даже работай мой коммуникатор – ответа бы от меня никто не дождался. После второй безуспешной пытки дозваться до меня или до р'руга, на «Сеннек-Айг» объявили тревогу, и задействовали уже весь массив сканеров. Еще ничего не понимая, но опасаясь худшего, на крепости начали анализ всего маршрута – и очень быстро нашли подозрительный участок в Лесах Горроп. А затем сканеры явили всем желающим изображение разбитого р'руга, прорубившего собой целую просеку. Короткое сообщение логико-аналитического ядра крепости, вместе с красноречивой картинкой заставили Империю вздрогнуть до основания.
На Зорас'стриа была объявлена зеленая тревога, были подняты все силы Кедат а-нэррбэ и внутренних войск; из дворца и «Сеннек-Айг» начали стартовать атмосферные перехватчики и десантные модули, по всему периметру Лесов Горроп собравшиеся Внутренние круги формировали вооруженные до зубов отряды поддержки. Летящая к Лесам Ло'оотишша направила свой космолет к месту падения. Дочь Ургахейма выжала из двигателя все возможное, но на полпути новое известие от «Сеннек-Айг» заставило ее поменять курс: представив мой возможный маршрут, они переключили сканеры на горы и почти сразу наткнулись на распластавшуюся на каменной осыпи мертвую горропу. Шок сменился ужасом, отчасти смягчившимся, когда с постов в катакомбах сообщили, что детекторы зафиксировали какое-то движение в туннелях, ведущих к Разломам.
Эту часть я изучал особенно внимательно: ничего подобного я не помнил – собственно, я вообще ничего не помнил после боя с горропой, но с другой стороны, я ведь не помнил и обмена сигналами с «Сеннек-Айг»! Точнее, я точно знал, что такого не было – чтобы там не говорили записи.
