Василий Головачев - Особый контроль
– Как ты сказал? Ракетный катер?!
– Автомат с ядерным боезапасом. Его нашли случайно при очистке зараженной радиоактивной пылью зоны от прошедшего антипротонного луча. Вернее, нашли часть устройства: сделав залп, оно, видимо, не успело уйти далеко, и луч уничтожил большую его часть. Несколько дней эксперты вертели в руках этот обломок, ну а вывод вы слышали.
– Да, страшное наследие! – нарушил молчание Морозов. – На моей памяти это второй случай подобного рода.
– А первый? – заинтересовался Пршибил.
– Взрыв прогулочно-туристского теплохода в Японском море около двадцати лет назад.
– Я помню, – кивнул Керри Йос. – Какие-то мерзавцы почти двести лет назад оставили в пещерах скал Лианкур самонаводящуюся торпедную установку с ядерными боеголовками… Наследие, что и говорить, страшное! До чего жуткие формы может принимать равнодушие, если нам до сих пор приходится расхлебывать последствия его действия!
– Почему равнодушия? – пожал плечами Дикушин. – По-моему, здесь уместен другой термин – злоба! Или ненависть.
– Нет, дорогой Влад, злоба и ненависть – просто термины равнодушия, вернее не скажешь. Достаточно вспомнить потрясающее равнодушие предков к загрязнению среды, последствия которого мы ощущаем по сей день! До сих пор ведь работают очистные установки в океанах и на суше.
– На двадцать первое намечено торжественное выключение установок в Тихом океане, – сказал Пршибил. – Вероятно, этот день объявят праздником.
– Праздником Памяти Ошибок! – фыркнул Дикушин. – Неумно это, ибо праздновать мы будем осознание человеком своей глупости и недальновидности.
– Не согласен, – сказал Морозов. – Почему бы человечеству не вспомнить цену ошибкам? В том числе и цену равнодушию? Прав Керри, до сих пор мы наблюдаем рецидивы равнодушия, и наше дело лечить эту болезнь, чтобы она не выросла до космических масштабов. Представить страшно, что может натворить в наше время один человек, вооруженный технической мощью цивилизации! Однако мы действительно уходим от темы нашей встречи, решение социальных и психологических, моральных и этических проблем – удел соответствующих органов ВКС и СЭКОНа, не так ли? – Морозов повернулся к поникшему Пршибилу.
– Я это знаю, – ответил тот. – Но не стал бы делить функции столь категорично, мы – и ВКС, и СЭКОН[20], и УАСС – в одинаковой степени ответственны за человечество, за человека как элемент общества и за человека как личность.
Морозов кивнул, соглашаясь.
– Теперь еще одно сообщение, – сказал Керри Йос после недолгого молчания. – Пока что мы решали внутреннюю, так сказать, «домашнюю» проблему, «семейную беду», но есть и проблемы внешние, и здесь не все так ясно и просто. Никита, введи их в курс дела.
Богданов снял с руки браслет видео, положил на срез пня и, пояснив: «Домашняя заготовка», включил запись.
На поляне зазвучал голос Богданова и повел рассказ о «зеркальных перевертышах» и многом другом…
Томах шагнул вслед за Богдановым в кабинет начальника отдела и остановился. Керри Йос стоял на четвереньках возле стола-пульта и кашлял. Из распахнутых внутренностей стола, как из печки, валил синий горький дым.
Аппаратура инженерно-технического обеспечения, очевидно, вырубилась, и кабинет представлял собой голую серую комнату с закругленными углами, неуютную до неприличия.
Керри Йос заметил вошедших, встал и вытер слезящиеся глаза.
– Слаботочные системы!.. – пробормотал он. – Это называется слаботочные системы! Проходите, чего встали. Сесть не предлагаю, не на что пока.
– Вызвать техника? – предложил Богданов.
– Через минуту прибежит сам, должна была сработать линия аварийного оповещения.
– Авария в Управлении аварийно-спасательной службы! – фыркнул Томах. – Нарочно не придумаешь.
– Разве первый раз нас подводит техника? – спросил хладнокровный Никита. – Забыл историю с коггом Хрусталева?
Томах перестал улыбаться и пожал плечами.
– Все равно это нетипично, вот и смешно. А техника, кстати, делается человеческими руками.
– Что ты хочешь сказать?
– Кто-то не слишком добросовестно смонтировал стол, вот и все. В этих словах можно найти объяснение любой аварии: «Не слишком добросовестно». Кстати, в конечном итоге и это следствие равнодушия. Да-да, равнодушия: к работе, к порученному делу, к результату своего труда.
– Пресловутая теория равнодушия… Скоро ты станешь применять ее везде, где можно и где нельзя.
– Разве я не прав?
– Прав, – буркнул Керри Йос, горестно принюхиваясь к запахам сгоревшей изоляции, нагретого пластика, металла. – Но не увлекайся. И вообще соперничать в остроумии разрешено только вне кабинета. Докладывайте о проделанной работе.
Богданов вынул из кармана белых брюк кассету видеозаписи и протянул начальнику отдела.
– Здесь подробный отчет.
– Потом просмотрю. Вкратце основные положения.
– Сесть бы… – сказал Томах себе под нос, озираясь. – Надо было вместе с конформной мебелью предусмотреть обычную.
Керри и Никита посмотрели на него с одинаковым выражением, но в это время в кабинет вошел молодой человек в синем универсальном костюме техника. Он вкатил за собой низкую тележку с какими-то коробками, вежливо поздоровался и подошел к столу. Видимо, ему не надо было объяснять, что делать.
Он вскрыл боковину стола, достал оттуда моток тонкого шнура-световода со штекером, размотал шнур и воткнул штекер в разъем на стене у пульта. Потом подключил к блокам в нескольких местах миниатюрные датчики в коробках, соединил их паутиной проводов, надел на голову эмкан и принялся за устранение неисправностей. Все это он делал так быстро, споро и со вкусом, что у молча наблюдавших за ним инспекторов «слюнки потекли» от его профессиональной, мастерской работы.
Через несколько минут русоволосый техник снял эмкан, тряхнул чубом, улыбнулся смущенно, заметив, что за ним наблюдают, и с треском отсоединил несколько блоков стола, маслянисто-желтоватых, узорчатых, словно изъеденных жуком-древоточцем.
– Вот причина дыма. – Он бросил тяжелые кубики в коробку; на блоках не было видно ни одного следа пожара. – Кто-то перепутал сигнальные и силовые разъемы видеопласта, произошло небольшое КЗ[21], и автомат защиты вырубил всю аппаратуру кабинета. Сейчас все будет работать.
Техник вставил в гнездо на столе странной формы ключ, и тут же одна из стен превратилась в окно, а остальные приобрели нормальную янтарно-золотистую окраску.
– Все. Разрешите идти?
– Идите, – сказал Керри Йос. – Спасибо. Да, постойте, а блоки! Вы же вынули из стола какие-то блоки…
– А, это… – Парень собрал инструменты и покатил тележку к двери. – Я заменил неисправные системы дублирующими. Как-нибудь принесу смену и вставлю. До свидания.
Дверь закрылась.
– Он принесет, – успокоил начальника Томах с изрядной долей иронического сочувствия. – Если только «кто-то» снова не перепутает разъемы… не представляю, как это можно сделать.
Керри Йос почесал затылoк и, обойдя стол, сел в свое «официальное» кресло, выращенное автоматом. Тронув нужные сенсоры, вырастил стулья для посетителей, и они сели, посерьезневшие, словно только сейчас вспомнили о статусе начальника отдела безопасности УАСС.
Керри выбрал видеокомпозицию, кабинет превратился в любимый ему уголок джунглей Мадагаскара.
– Ромашин признался, что встретил «зеркальный перевертыш» на Земле, – начал Богданов, – причем у себя в кабинете, и принял его за фантом «динго». И еще он говорит, что часто видел подобные «зеркала» в детстве: они сопровождали все его игры и возникали и исчезали внезапно. Но в те времена он не искал им объяснений – не представляли интереса.
– Это точно?
– Если верить Филиппу, да, а я склонен ему верить.
– И все же документально подтвердить это невозможно. Возьмем на заметку, хотя я и не верю, что Наблюдатель действовал двадцать лет назад, следя за одним человеком. Мелко это для него… если только… Вы предлагали Ромашину стать спасателем-безопасником? Стажировка стажировкой, а его желания могли измениться.
– С ним все в порядке, характер у него есть.
– Не спешим ли мы? Я слышал, он сделал какое-то открытие в области ТФ-связи.
– Вывел формулу ТФ-трансгрессии, за что и получил степень магистра технических наук.
– Но, насколько мне известно, он не смог довести работу до конца. Терпения не хватило или смелости?
«Однако, – подумал Станислав, – ну и осведомленность у Керри!»
Вслух же сказал:
– Дело не в терпении или смелости. Просто наша земная математика пока не в силах постичь всю глубину открывшейся проблемы. Не доросла. Филипп не захотел работать над локальными задачами, не осилив всей проблемы сразу.– Максимализм в высшей степени! Мне это не очень-то нравится. А что за проблема? Говоря проще, я не ТФ-физик.
