Андрей Мансуров - Волчица
— Разумеется! Разумеется, господин полковник. Если что-нибудь будет нужно — под языком пластина. Прижмите её к щеке, или сожмите зубами — придёт дежурный врач.
— Спасибо док. — она покатала пластину — вот уж точно, та сразу обнаружилась под языком! — по рту. Засунула обратно за щёку. Языка она не ощущала, но то, что он ещё оставался во рту — это точно. Хоть это радует…
Шагов она не слышала, (Ещё бы — сквозь стекло и жидкость!) но стало светлее — фигура в белом халате перестала заслонять часть света. Она зажмурила глаза.
И снова их открыла.
«Висеть» «в обществе» самой себя в полной темноте было выше её сил!
Потому что вот теперь раскаяние, совесть, запоздалые сожаления, навалились могучей армадой, пиля, теребя, тираня мозг, который и без этого пилил и поедом ел самого себя! И не помогали тут никакие «увещевания»!
Какая она дура! Патриотка хренова! Вот уж выискалась дебилка! «Спасительница Отечества»! Памятника ей, что ли, «на родине» захотелось?!
За каким …ем ей надо было ЭТО?! «Приблизить окончательную победу»?!
Да наплевать ей на эту победу! Для неё эти восемьдесят пять оставшихся людских Миров, равно как и сорок — Сверков — не больше, чем абстракция! Которую она воочию уж точно никогда не увидит! Точно так же, как и не почувствует «улучшения» жизни остальных винтиков-рабов «своих» Миров. Которые она стремилась поскорее освободить из-под ига «Военного Заказа»!
Заказа, который заставлял всех туже подтягивать пояса, и работать за меньшую зарплату большее рабочее время. Да — на положении бессловесных биороботов!
Что, она и правда, рассчитывала на «благодарность» всех этих… Которых она пыталась освободить от непосильного, почти рабского (Да почему — почти-то: именно, что — рабского!) труда?! Они же таких, как она и её экипаж — ненавидят! Презирают, злобно шушукаясь за спиной, потому что считают — что все они — выродки! Отморозки!..
Да, вынужденно с их существованием — мирятся, как с необходимым злом. Необходимым, чтобы не уничтожили. Так, как уже уничтожили сорок девять других колоний.
А вот теперь она до мозга кости осознаёт, что потеряла сама. Лично.
Любовь.
Спутницу жизни.
Придающую этой самой жизни хотя бы видимость смысла. И наполняющую (Нет — уже только — наполнявшую!) эту самую жизнь теплотой и взаимопониманием!
И не поможет тут Миша!
Он, конечно, мужик хороший… Но — вот именно! — мужик!
Невозможно к нему испытывать то, что они с Линдой…
Она зарычала мысленно: перед глазами проходили картины. Из прошлого.
Вот они знакомятся: Линда споткнулась и упала. Уронила контейнер с отработавшей дрожжевой массой, которую нужно выливать в коллекторы утилизации.
И теперь сидит смотрит, как густая вязкая жижа растекается по земле и одежде.
Будь это кто другой, Ленайна прошла бы мимо — как уже делала сотни раз: добросовестный работник должен со своими проблемами справляться сам!
Но это была Линда — маленькая, тоненькая, такая беззащитная и хрупкая на вид, что невольно хотелось подойти и утешить… Поддержать. Помочь.
Ну вот она и подошла. На всю жизнь в память врезались их слова. Такие, вроде, банальные… Но — запомнились на всю жизнь!
— Давай я помогу тебе собрать всё обратно.
— Спасибо. Лучше помоги мне собрать мои мозги!
— А-а, ты тоже задаёшься вопросом, кому всё это надо? И — зачем?
— Да. И ещё — кто бы помог мне скрасить бессмысленность жизни…
Ну, с этим проблем не возникло — в тот же вечер они стали любовницами.
И какими! При всей кажущейся хрупкости шестнадцатилетней девушки, почти — девочки, Ленайна поразилась: Линду можно было согнуть, но сломить — никогда!!!
Правда, после пика наслаждения Линда полностью отключалась: и Ленайне приходилось заканчивать, так, чтобы испытать оргазм и самой, абсолютно самостоятельно.
Вначале это слегка шокировало, затем она даже привыкла — и не представляла, как может быть по-другому.
Пока они не прошли отбор, не выучились. И не выбрали Мишу…
* * *— А почему мы не применяем этот импульс?!
— А потому же, почему и Сверки! Боимся остаться без компьютерных мозгов вспомогательных судов, противоракет и самонаводящихся ракет! — сегодня адмирал был настроен куда менее скептично, и вёл себя с ней не как начальник, а как… Коллега. Почти.
— Не поняла. Он что же — выводит из строя и чужие и… Свои мозги — без разницы?
— Ну да! Эх, полковник Мейстнер, если бы это было так просто! Скажем, настроил параметры — и нате: вражеская электроника сожжена, а наша — работает!.. Нет, если уж чёртов взрыв сработал, в радиусе пятиста тысяч миль летит вся электроника — в первую очередь — тонкая. Поэтому вы и сидите в танках, а «доберманы» — в перехватчиках! А вовсе не потому, что вы там уж прямо так необходимы со своей «реакцией»… На …рен никому на самом деле не нужна ваша реакция, пока работают мозги компов.
Нет: вы — банальная подстраховочка! На тот исчезающее малый по вероятности случай, если Сверки оборудуют все свои корабли ручным управлением, и применят-таки ГалоЭМИ! Чтобы повывести из строя уже наши компы. И сорвать атаку.
— А вот если, скажем, взорвать такую бомбу с этим самым СтилоЭМИ, послав её туда заранее? Ну, я имею в виду — влетает корабль с миной сквозь ноль-пространство, в обычное, у планеты, которую мы собрались атаковать, и взрывает мину!
А затем туда же влетают и остальные корабли — танки, противоракеты, истребители! А враг уже деморализован и его порядки сметены! А? Как вам?
— Неплохо, неплохо… Я вижу, ты действительно думала над нашей военной доктриной. Такой вариант предлагался. Однако!
Если не применить его сразу массово, то есть, хотя бы на нескольких десятках планет, эффект внезапности будет утрачен. И враги подготовят на остальных планетах экипажи с людьми — для предотвращения! И когда мы заявимся, взорвут мину со СтилоЭМИ уже сами! Спалив к …рам уже всю нашу электронику.
— А чем плохо, если мы и правда — уничтожим с такой тактикой пару десятков — то есть, почти половину оставшихся у них планет! — остальных-то как-нибудь добьём?!
— Ничем не плохо… Кроме чрезмерного риска. Пока мы задействуем все наши ударные силы в такой Операции, (Ну, чтобы нанести удары везде одновременно!) никто не помешает Сверкам ударить нам в тыл! И нанести, быть может, даже ещё более серьёзные потери — уже нам!
— Не верю. Не верю, что мы должны задействовать именно все наши ударные силы в такой операции! Это как раз тот случай, когда удар может нанести и крохотный отряд, особенно, если за пару секунд до появления его будет взорвана мина со СтилоЭМИ, а выход из подпространства произойдёт как можно ближе к основным Базам-кораблям! Да и вообще: почему нельзя, раз уж у нас есть ноль-транспортировка, переносить мины прямо и непосредственно вовнутрь корпусов их кораблей?! Мина взорвётся от «флуктуаций»? Ну и шут с ней — лишь бы взорвалась внутри корабля Сверков — нам же этого и надо!
Командующий долго молчал, сердито сопя, и буравя её через стол исподлобья пристальным взглядом стальных глаз. Наконец убрал ладони с полированной столешницы, на которую они опирались, буравя друг друга глазами. Жестом предложил снова сесть, поскольку в пылу полемики оба и не заметили, как поднялись со стульев.
Ленайна только сейчас ощутила, как болит поясница и колени: месяц после ванны, конечно, маловато для «полной адаптации»…
— Эта «умная», и сама собой напрашивающаяся мысль, приходила не только в твою светлую голову, Ленайна. Нашим инженерам и стратегам она тоже приходила. Давно.
Однако! Если бы такое могли делать мы, никто не помешал бы и Сверкам использовать тот же приём — и мы уже остались бы и без кораблей… И без планет! Потому что на самом деле вроде бы почти ничто не мешает, и правда, доставлять ядерные мины и контейнеры с бациллами и на поверхность планет — через те же трансляторы.
Но, к счастью — нет. Это невозможно. Почему? — он поднял руку, предваряя её вопрос, — Объясню! — он подался к ней, глаза горели фанатичным блеском, — Поверхность планет — и наших, и вражеских — покрыта достаточно равномерно как бы сетью из генераторов гиперполя. Ну, то есть, обычных трансляторов. И сделано это вовсе не из стремления «оптимизировать пассажиропотоки». Поля перекрывают поверхность как бы защитным колпаком.
И в каждом генераторе гиперполя есть блокирующий контур, и многоканальное шифрование. Каждый наш транслятор, (Да и сверковский!) оснащён многократной системой подстраховки для опознавания: «свой-чужой». Достаточно прибывающему телу передать хотя бы один неверный код или даже единственную цифру или букву в шифре, и — всё! Он будет попросту дезинтегрирован.
