Виталий Романов - Выстрел в зеркало
Тепловые лучи заменили солнце. Пустыня вскипела. Песок плавился в стекло. Рушились срезанные боевыми лучами верхушки скал, а механические пауки все наползали и наползали. Со всех сторон. Майор успел заметить, как вновь оступился и упал лейтенант Братан. Его тело мгновенно исчезло под шевелящейся грудой серебристых монстров. И тут же погиб Александр Тополев. Спина капитана осталась неприкрытой. Чья-то суставчатая лапа вошла под ребра, приподняла человека над поверхностью, бросила на острые пики таких же лап.
Дольше продержались Сема и Джигит. Вокруг них металл тек рекой. Монстры тянулись к бойцам, но чудищам не хватало каких-то метров. Эта пара прекратила сопротивление лишь тогда, когда прямо на них рухнула стена раскаленного металла. Атакующие твари второй или третьей волны столкнули на сражавшихся людей гору располосованных на части пауков. Семашко и Чабадзе погибли почти одновременно.
Оставалась лишь тройка Казакова: он сам, Конь да Шумахер. Возможно, им повезло чуть больше. Просто потому, что на каждого из бойцов приходился сектор обзора в сто двадцать градусов, а не в сто восемьдесят, как было у двоек.
Это не спасло от гибели. Загудела почва, люди вскинули ружья, но табун серебристых чудовищ, вылетевший из-за скалы, смел бы и не такой жалкий заслон. Мощи трех стволов просто не хватило, чтобы остановить металлическую лавину. Заорал от боли лейтенант Запорожец. Захлебнулся кровью Борис Кононов. Огромная металлическая лапа пробила спину майора Казакова. Офицер выгнулся, из ослабевших рук вывалилось ружье. Тут же, почти без паузы, другая лапа расколола его череп. Наступила тишина.
– Дурацкая игра, – пробурчал Людоед, рисуя на песке странные иероглифы. – Не нравится она мне…
«Игра» не понравилась никому. Но инопланетные «зеленые человечки», похоже, совсем не переживали из-за этого. Русские уже знали – в страшной бойне не выжил ни один из людей. Механические пауки разорвали челюстями, проткнули острыми лапами, раздробили черепа и поломали позвоночники абсолютно всем «тюленям» и узкоглазым. Кто-то умер чуть раньше, кто-то чуть позже, но все – в страшных мучениях.
А потом, после краткой экскурсии по уже знакомому пищеводу «червяка», земляне вновь очнулись возле казарм. Целехоньких. И даже американский флаг болтался на привычном месте. Ничего не изменилось. Только боль от пережитого осталась внутри. От нее невозможно было избавиться, вычеркнув из памяти усилием воли, приказом. Инопланетный разум, вне всяких сомнений, мог это сделать, но не пожелал…
К русским приблизился лейтенант Мэрфи. Он казался усталым, постаревшим. Словно за последние часы прожил еще одну жизнь.
– Олег! Владимир! – сказал он, присаживаясь на крыльце возле русских. – Я не понимаю. Объясните… Когда подрались мой солдат и узкоглазый – наказали обоих. Мы приняли к сведению: калечить и убивать друг друга запрещено. За это – мучительная пытка. Наказание. Но почему сейчас убивают нас? Если это запрещено, почему? Для чего нужна странная игра, в которой мы обречены на мученическую смерть? Потом, словно в насмешку, нас воскрешают снова!
– Да, нам запрещено убивать друг друга, – отозвался майор Казаков. – Ты прав, Даниэль. Проблема в том, что это запрещено нам. Нам, но не им! Они могут делать все, что вздумается. Пытать. Убить. Оживить. Бросить в бой, чтобы нас растерзало стадо механических тварей.
– Как бы я хотел добраться до глотки того, кто это устроил! – вздохнул лейтенант «тюленей». – Я бы…
Здоровенные черные пальцы боевого пловца задрожали, ладони схлопнулись. Командир американцев резко поднялся с места, двинулся к своим.
– А я бы порвал глотку зубами, – мрачно отозвался Людоед.
– Если у него есть глотка… – задумчиво проронил Казаков.
Никто не поддержал беседу. Спецназовцы сидели около входа в казарму, говорить ни о чем не хотелось. Пережитая смерть была слишком реальной. Теперь люди знали: игры не всегда будут безопасными. Монстры, придуманные чьим-то бредовым воображением, не обязаны были проигрывать в схватках. Это правило, действовавшее на полигоне, инопланетяне «озвучили» не сразу, не с первого дня тренировок. Но легче не становилось.
– Сумасшедший! – вяло сказал Док, указывая пальцем на американца, который карабкался по скале, возвышавшейся за американской казармой.
Русские развернулись на песке. Уселись по-другому, так, чтобы лучше видеть «тюленя», балансировавшего на высоте десятиэтажного дома.
– Назад, Доэрти! – крикнул лейтенант Мэрфи. – Я приказываю: назад!!!
Но солдат не хотел слышать командира. Он упрямо лез по скалам, несколько раз терял равновесие, но все-таки продолжал движение по крутому склону. Пока не добрался до вершины. Затем Доэрти пробежал чуть в сторону, туда, где стена обрывалась отвесно. Глянул вниз.
– Стоять! – крикнул Мэрфи, догадавшись, что собирается делать его солдат.
Но Доэрти вновь отказался подчиниться приказу. Он поднял сжатые кулаки. Встряхнул ими, что есть мочи закричал, обращаясь к неподвижному небу:
– Вы не заставите меня делать то, что вам хочется! Я человек! Человек!!! Не игрушка в чужих руках! Будьте прокляты!
Русские вскочили на ноги, но никто не успел бы ему помочь. Или помешать. Патрик Доэрти бросился с уступа на камни. Головой вниз, с высоты метров в сорок или пятьдесят. Никто не успел бы помешать. Никто. Только чертовы «зеленые человечки»!
Тело боевого пловца застряло в воздухе, не долетев до острых камней совсем немного. Патрик Доэрти повисел головой вниз. Было ясно, что солдат тут ни при чем. Людям показалось: невидимый хозяин думает, что предпринять. Потом «тюленя» резко дернули за шиворот, бросили на песок в стороне от скалы. Потащили к центру лагеря, к точке, находившейся как раз между всеми тремя «городками».
Солдат упирался изо всех сил, выкрикивал страшные ругательства, бил пятками по песку, но невидимая, призрачная рука была сильнее.
«Все сюда!» – услышали люди приказ. Как и раньше, слова эти прозвучали в голове каждого. Бойцы окружили несостоявшегося самоубийцу кольцом, но близко к Доэрти никто подойти не мог – мешала невидимая стена.
Одежда Патрика Доэрти разлетелась в клочья. Он тяжело дышал, вглядываясь в уплотнившийся воздух. «Смотрите!!!» – возникло в черепных коробках землян.
Вены под кожей солдата зашевелились. Сначала они напоминали водоросли, попавшие в поток воды, мечущиеся из стороны в сторону. Потом Доэрти начал вопить от боли. Дикие змеи, поселившиеся в его теле, рвались наружу. Нет, не змеи. Вены Патрика Доэрти с размаху бились в кожу. Прорывали ее, выскальзывали на песок, закручиваясь в клубки. Старшина орал от боли, метался из стороны в сторону, сучил ногами, но призрачная газообразная «стопа» прижала тело пленника к поверхности.
А вены выползали из человека, разрывая кожу, заливая песок кровью, причиняя наказуемому жуткую боль. За ними настала очередь других органов. Разорвав кожу живота, полезли кишки. Доэрти перестал орать, когда через рот на свободу устремились трахеи и бронхи. Потом лопнули глаза, и через пустые глазницы вытекло серое мозговое вещество.
Смотреть на все это было жутко, неприятно, отвратительно. Никого не стошнило, возможно, потому, что в памяти еще был жив случай, когда за драку наказали американца и китайца. Теперь к виновному применили другую пытку, но это ничуть не меняло дела – люди уже не столько боялись наказания, сколько ненавидели того, кто так жутко издевался над пленниками…
На песке шевелились вены, печень, мозговые извилины, почки несчастного. Все было залито кровью Доэрти. Человек не кричал, но, кажется, был жив, хотя никто из товарищей не мог представить, как такое возможно.
Видимо, чужой разум остался недоволен тем, как люди отреагировали на показательную расправу. Он ждал шока, ужаса, страха. А в душе у бойцов Земли лишь окрепла ненависть. Пытка закончилась внезапно, без «дымовых» эффектов. Просто останки Доэрти стали нерезкими, будто «размытыми» в пространстве. И тут же в центре людского круга появилось тело боевого пловца, без видимых ран и повреждений.
Патрик приподнялся, сел на песке, недоуменно глядя на собравшихся вокруг него товарищей. Казалось, он не осознает, что происходило с ним лишь несколько мгновений назад. Даже не помнит об этом. Словно из его памяти начисто стерли эпизод – от начала до конца…
Кровавое пятно быстро исчезло, втянулось в песок. Вскоре на поверхности осталась только золотистая пыль. Лейтенант Мэрфи молча протянул руку Доэрти, помог тому подняться на ноги.
– В лагерь! – приказал чернокожий офицер.
Американцы потянулись вслед за командиром. Еще быстрее в «зарослях» исчезли молчаливые китайцы.
– Нам не следует калечить друг друга, – резюмировал Людоед. – Нельзя убивать товарищей. Нельзя убивать самих себя. За все это наказывают мучительными пытками. А им, лягушкам инопланетным, можно вытворять с нами все, что угодно. Такая вот мораль, парни.
