Виктор Тюрин - Странник
– Да – а, – только это я и смог сказать, услышав подобное откровение. Некоторое время я пытался представить себе подобную смерть, но мысли сводились в картинке запеченного цыпленка, вытащенного из духовки. Его хрустящая корочка. Аромат печеного мяса! Вместо страха, который я должен был испытать, мне неожиданно захотелось есть. Во рту стала накапливаться густая слюна. Стараясь перебить некстати пришедшие мысли, явно не соответствующие моменту, я спросил: – А с нашими парнями как?
– С парнями плохо. На них завели дела. По статьям дезертирство и пособничество мятежникам. Ну, что на меня уставился?! Я что ли на них дела завел! Пробовал я говорить с офицером службы безопасности, который вел мое дело. Рассказывал не раз, как все произошло. Говорил, что они не виноваты. А мне в ответ: вы вступили в схватку, а они, почему не взялись за оружие? Я ему говорю: я кадровый военный, а они резервисты, наполовину гражданские. Первый раз в бою, испугались. А мне в ответ: они солдаты, давшие присягу. Что ты будешь делать?! Я сделал все что мог, Дэвид!
Его слова не соответствовали тону. Сейчас в голосе не было ни напористости, ни уверенности. К тому же ему была явно неприятна эта тема.
'Похоже, он даже не пытался их спасти, как говорит, – подумал я. – Да и зачем ему это? Тут уж как говориться: каждый сам за себя, только один бог за всех'.
– И с лейтенантом, с самого начала, не все хорошо получилось. Его 'охотники' посчитали за раненого мятежника. Хотели добить, чтобы не возиться с раненным. Если бы не я, так бы и произошло. А так остался в живых и стал героем. Как и мечтал. Все. Хватит об этом! Ты лучше посмотри, какие мне побрякушки повесили, – тут он небрежно провел рукой по своим новеньким медалям. Голос сержанта снова стал возбужденным с хвастливыми нотками. – Тебе тоже перепало. Слышал – слышал. Герой. Тебе, в самом деле, сержанта дали?
Я кивнул головой. Глаза сержанта завистливо блеснули: – И крест дали. Крупно тебе повезло. Три месяца службы. Один бой, – тут он покачал головой. – И в шоколаде с ног до головы. Круто получилось у тебя, парень.
– Ты что, Гас, мне завидуешь?
– А ты как думал! У меня за спиной два контракта. Свои нашивки я зубами выдирал. Потом и кровью. А ты в герои и сержанты одним махом попал. Знаешь почему? Ты же к пулемету полностью обколотый встал. Герой – наркоман! А ты…. Ха-ха-ха! …этого не знал?! Ха-ха-ха!
Я постарался, как можно качественнее изобразить улыбку, дав понять, что оценил его юмор, после чего замер в нетерпеливом ожидании. Сержант, после того как вдоволь насмеялся, объяснил, почему меня потянуло на подвиги, контуженного, с разбитой головой и сломанными ребрами. Как оказалось, последние разработки подобного автоматического оружия имеют медицинский блок. Привязка человека к одному месту при атаках противника есть сильное давление на его психику, посчитали в свое время военные психологи. Решили они эту проблему с помощью специального 'боевого' наркотика, снабдив, медик – блок чипом, который считывал психофизические данные с оператора оружия. Если те начинали выходить за определенные рамки, то блок считал, что оператор – человек нуждается в снятии стресса, и делал ему инъекцию боевого наркотика.
– Видно твой блок – медик так тряхнуло тогда, что он вколол тебе не одну, а целых две дозы. А где кайф ловить пулеметчику?! Только за пулеметом! Ха-ха-ха! – так закончил свой рассказ мой бывший командир отделения.
Сначала я слушал его, потом стал вспоминать и складывать в одну кучу, те обрывки воспоминаний, что у меня остались. Вроде все складывалось. Теперь мне хотелось знать, откуда он знает об этом, но пока я сидел с раскрытым ртом Гастон успел переключиться на женщин, с жаром рассказывая о своих любовных похождениях. Некоторое время в пол уха слушал его россказни, пока он вдруг, без всякого перехода, не перешел на написанную о нем статью и как он давал интервью журналистам. Услышав об этом, я невольно скривился. Увидев мою гримасу, он разозлился: – Чего кривишься, герой?! А хочешь знать, как ты им стал?! Эти журналюги мне такого понарассказали за стаканчиком джина, такого! Не поверишь!
Как оказалось, после начала военных действий, в трех из четырех городов, охваченных мятежом, на сторону врага перешло часть подразделений Национальной Гвардии. Этого вполне хватило, чтобы дать средствам СМИ заклеймить позором всю армию. Отряды 'охотников' формировались из тех же солдат, поэтому они также на роль народных героев они не годились. Нашли пару полицейских, отличившихся в уличных боях. Показали по 'голо', дали по медали. На этом все закончилось, так как рейтинги передач и опрос населения показали, что это не то, что нужно народу. Срочно требовались народные герои и эффектный подвиг. И тут подвернулся наш случай. Герои – резервисты, выходцы из народа. И подвиг соответствующий!
– Ты бы посмотрел, что делалось на улицах, когда хоронили Толстяка и Мориса. Толпы народа. Гробы утопают в цветах. Женщины плачут…
– Подожди, а Седой?
– От Седого вообще ничего не осталось. Его просто размазало между плит, когда в капонир ударила ракета. Сам должен понимать. Не выставишь же мокрое пятно на куске плиты на всеобщее обозрение.
Из изложенного Гасом нетрудно было сделать вывод, что мы явились подарком судьбы не только для журналистов и народа, но и для армии, оттенив хотя бы частично этим подвигом предательство высших армейских чинов. 'Теперь понятно, как я оказался здесь, в отдельной палате'.
Тем временем Гастон закончив философствовать на тему героизма, стал собираться, заявив, что его ждут горячие девочки и холодное пиво. Он уже был готов переступить порог моей палаты, как я вспомнил еще о кое-чем.
– Гас, секунду. Один вопрос!
– Давай быстрее.
– А зачем они с собой боевых роботов и 'Гоблина' прихватили? Они же считали, что с нами одной левой справятся.
– Хороший вопрос. Я тоже этим интересовался. Мне ответили, что все это железо было взято для прикрытия челноков в впервые минуты старта. Когда они все на борт заберутся. Своего рода автоматическая охранная система. Выздоравливай! Пока!
На следующий день, во время обхода, лечащий врач заявил, что мое здоровье в полном порядке и завтра меня выписывают. Осталось только проститься с пылкой и любвеобильной Ванессой. Утром, не выспавшийся, но вполне довольный жизнью, я получил бумаги в канцелярии госпиталя, а среди них предписание, где черным по белому было сказано, что по получении наград, я должен явиться на военную базу 'Норфолк', для дальнейшего прохождения службы.
Выйдя из здания комиссариата, некоторое время стоял в раздумье, оглядываясь по сторонам. Сразу ехать на базу мне не хотелось, а просто болтаться по городу я опасался. Заглянуть в кафе? И тут мне на глаза попался проезжавший мимо меня шикарный автомобиль, в сопровождении целого эскорта машин охраны. Процессия, бесшумно и легко, скользнув мимо меня, исчезла за углом. Это был точно такой автомобиль, который я расстрелял на взлетном поле. Если до этого, в моей памяти, он был просто машиной, то теперь обрел конкретные черты.
'На этой стоит эмблема строительной корпорации, а на той машине было что-нибудь?'. Но сколько не терзал свою память, так и не смог вспомнить.
ГЛАВА 13
Уже прошла неделя моей службы на базе, но своим я так и не стал среди сержантского состава. Все они, как и мой бывший командир отделения, считали меня выскочкой, которому крупно повезло. Со мной общались, пили пиво, шутили, но я чувствовал их пренебрежительное отношение к себе. Для меня даже кличка появилась, для внутреннего употребления. 'Дешевый герой'. С одной стороны их подобное отношение было мне понятно. Да, вокруг полным – полно профессиональных военных, солдат и сержантов, которые дрались на городских улицах, не щадя своей жизни, так им даже медали не дали, а салаге – резервисту, не закончившему учебку, отвалили сержантское звание, да еще наградили. А с другой стороны было обидно, я ведь честно сражался и не струсил, не бежал с поля боя. Я даже комплексовать начал по этому поводу, пока неожиданно не пришла в голову мысль: – Ты что забыл, что армия для тебя только временное убежище? Что тебе все они?! Отслужишь контракт – и забудешь эти рожи уже на следующий день!'.
По прибытии я получил назначение в комендантский взвод, но должности мне не дали. Как я подозревал, не дадут и в дальнейшем, так как командование базы просто не знало, что можно доверить недоучившемуся резервисту, в сержантском звании. Только я начал осваиваться со своим новым положением, как судьба приготовила мне новое испытание. Я влюбился, да так неожиданно, что до сих пор не могу поверить в то, что это случилось со мной.
Легкая фигурка. Точеные ножки. Миловидное личико. Даже военный мундир, рассчитанный на обезличивание человека, не мог скрыть того, чем природа одарила ее с такой щедростью. Женственность. Как только я увидел ее в первый раз, сразу понял, что она для меня, нечто другое, чем все остальные женщины. Пока я пытался определить для себя, правда, несколько сумбурно, что это такое 'нечто другое', она, весело болтая, пила с подругой кофе за одним из столиков в баре, куда я забежал перекусить. Я просто не знал, что мне теперь делать. Не будь она ангелом во плоти, я бы нашел повод с ней познакомиться, а сейчас даже не знал, что скажу, даже если она сама ко мне обратиться. Время от времени я бросал на их столик взгляды, как вдруг она повернулась и посмотрела на меня. Видно подруга, сидевшая ко мне в пол-оборота, заметила мое пристальное внимание к ним и сказала ей об этом. Наши взгляды встретились. Я попытался придать себе отсутствующий вид, но, судя по звонкому смеху девушек, мне это не удалось. Перестав смеяться, они перешли на шепот, принявшись обсуждать меня, а я продолжил ковыряться в своей тарелке.
