Андрей Альтанов - Зона Посещения. Гайки, деньги и пила
– Ну что, приступим? – Я снял с головы Чичероне мешок и сорвал с его губ скотч.
– Так, слушай сюда, говнюк, – злобно прошипел старый сталкер, – скажу один раз, и доходчиво. Прекращай меня за шкирку таскать и ногами пинать. Я тебе не дворовый пес и не какое-то там другое домашнее животное. Я по Зоне ходил, когда ты еще в штаны жидким срал. И если еще раз себе подобное позволишь, я преподам тебе такой урок, что мало не будет. Усек?!
– Тише, тише, преподаватель, – я невольно рассмеялся, наблюдая выплеск бессильной злобы, – пока что ты мой пленник, а не наоборот, и это твоя жизнь сейчас всецело в моих руках. А потому только я имею здесь право уроки отвешивать. Это ты, надеюсь, понимаешь?
– Это Зона, Бурый, – Чичероне гневно сверкнул глазами, а потом успокоился и как-то очень нехорошо оскалился улыбочкой, – здесь в любую секунду и любой расклад может с ног на голову встать. Сейчас ты на коне, а секундой позже – под конем. Смотри, друг, чтобы тебе потом жалеть не пришлось. Не поступай с людьми так, как не хочешь, чтоб поступали с тобой.
– Угу, и это сказал тот, кто пачками мочил в сортирах зонную гэбню…
– Эти не в счет! Этих и людьми считать нельзя. По сути, они животные, выдрессированные хозяевами для какой-то нужной им цели. А мы с тобой вольные люди и должны как минимум уважать друг друга.
– Ладно, учту, – согласился я, в конце концов, мне же нужно было расположить Чичероне к себе, – но и ты должен понять – стал бы я с тебя здесь при людях пылинки сдувать, они подумали бы, что голова твоя имеет какую-то ценность. А ни мне, ни тем более тебе не нужно, чтобы кто-то узнал, кто именно скрывается под этим. – Я повертел в руке мешок из-под сменного белья. – Так что прошу прощения за временные неудобства. И давай уже приступим. Если я действительно найду здесь хоть какую-то информацию о моем прошлом, то обещаю сделать жест доброй воли. Я сниму с тебя наручники, и будем честно договариваться насчет моей «терапии». Ты же излечишь меня, как обещал?
– Если отпустишь, даю слово, – кивнул бродяга, – но ни секундой раньше.
– Договорились!
Я достал из кармана чип-карту и снял с Чичероне наручники. Бродяга потер запястья и кинул косой взгляд на мою правую руку, легшую на рукоять кольта.
– Давай без глупостей, – я перехватил его взгляд и погладил кобуру, – я за тобой слежу. Иди вперед.
– Как скажешь.
Чичероне отправился в дальний угол подвала, там он спрыгнул в большую яму, уставленную полупустыми бочками с алкоголем. Отодвинув от левого дальнего угла несколько емкостей, он принялся ощупывать пальцами каменную кладку. Так прошло минуты две, он по второму кругу принялся перещупывать камни. Никакого эффекта. И когда я уже начал думать, что нет никакого входа в подземелье, а Чичероне просто морочит мне голову, раздался глухой скрипучий звук. Сработал какой-то механизм, и хороший кусок каменной кладки повернулся, открывая проход в черноту.
Я кинул бродяге свой тактический фонарик, а сам достал кольт. Друг за другом мы пролезли в открывшуюся дыру. Сразу за ней начинались вырубленные в земле и обложенные камнями ступени. Спуск был крутым, но уводил всего метров на пять под землю. Там в маленьком тамбуре один на один были сложены небольшие кубические блоки, к которым подходили трубки из стоящих рядом бочек, а от самих коробок тянулась во все стороны разводка проводов. Чичероне зажал в зубах фонарик и чего-то поколдовал над этими коробками. Через несколько секунд под сводом вспыхнули плафоны светильников.
– Надо же, – удивился бродяга, – все еще работают. Эти электрохимические генераторы тут с самого начала стоят. Здесь внизу автономная сеть, она и по пещерам тянется.
– Смотрю, с размахом тут старый хозяин зарывался. – Я зашел в следующую комнату и уставился на ряды заставленных всяким барахлом стеллажей. – Неужели оно того стоило, столько бабла в подземку вбухивать?
– А он и не сильно-то потратился, – Чичероне прошел вперед и сорвал брезентовое покрывало с двух ближайших полок, оголяя зеленые армейские ящики, – только деревянные стеллажи настругал, а все барахло, что на них сейчас лежит, он из подземного комплекса вытащил. Даже электрохимические генераторы и провода взял в первой же расчищенной от завала комнатушке. После нее он нащупал засыпанный армейский склад, потом продуктовый, а как начал разбирать завалы медицинского отсека или лаборатории какой-то, так и повалили оттуда неведомые твари. Но эти ответвления сейчас, по идее, замурованы. Хотя кто его знает, что там за годы могло произойти.
– Веди меня туда, – приказал я и махнул стволом кольта.
– Как скажешь. – Чичероне вразвалочку потопал к гофрированной перегородке, которая отсекала часть естественной пещеры, формируя это импровизированное хранилище.
За скрипучими воротами пещера резко расширялась и разветвлялась на несколько проходов, но самый широкий из них вел прямо. На полу по центру коридоров тянулись провода, к которым через каждые пять метров были присобачены стандартные аварийные светильники. Именно эти оранжевые плафоны во взрывозащищенных корпусах сейчас и освещали подземку. Я шел за Чичероне по центральному проходу и жадно всматривался в окружающее пространство, пытаясь найти хоть какие-то знакомые детали. И вот через двадцать метров я заметил два параллельных ряда корявых пеньков. Это были основания старых бетонных столбов, из которых во все стороны торчала погнутая ржавая арматура.
У меня екнуло сердце. Именно здесь меня когда-то и протащили на руках мои спасители из канадского филиала Института. Значит, дальше по коридору и был завал, возле которого меня нашли. В груди заныло, стало трудно дышать. Я оттолкнул Чичероне в сторону и ускорил шаг. На стенах облезлой краской белели уже знакомые надписи со стрелками. Сердце бешено заколотилось. Вот появились первые признаки давнего обвала, но большая часть раздробленной породы не валялась как попало, а уже была аккуратно сложена в небольшие кучки. И дальше все некогда заваленное глыбами пространство было заботливо расчищено. Видимо, из этих раздробленных камней и были построены фортификации приюта.
А когда впереди, за небольшим изгибом пещеры, замаячили ржавые раскуроченные взрывом ворота пропускного пункта, у меня потемнело в глазах. Я остановился. Это было то самое место из моих кошмаров. Значит, все мои сны и вправду были обрывками самой настоящей реальности. Все они являлись хорошо забытой черной былью.
В висках запульсировала боль. Голова закружилась, начало подташнивать. Все вокруг поплыло, пространство стало плавиться, окружающие предметы потеряли четкие контуры. Сложилось впечатление, что вокруг меня рушится прежде незыблемая и монолитная иллюзия бытия. Граница между сиюминутной реальностью и видениями прошлого начала исчезать. Мне вдруг послышались чьи-то крики и звуки автоматных выстрелов. На меня надвигался черный грозовой фронт одного из моих ночных кошмаров.
Я вдруг увидел, как по проходу плывет какая-то серая тень, похожая на человека с выставленной вперед рукой. Постепенно это размытое облако сбилось и уплотнилось в четкий живой образ окровавленного голого мужчины с небольшим армейским детонатором в руке. Он бежал прямо на меня. На черном от спекшейся крови лице четко выделялись его выпученные обезумевшие глаза. Они были подобны автомобильным ксеноновым фарам в ночи. Сзади у ворот появились еще какие-то призрачные фигуры. Одна из них вскинула автомат и дала в сторону бегущего человека очередь. Почти все пули прошли мимо. Лишь одна пробила его плечо навылет, выбив из тела тонкий фонтанчик крови. Но беглец, похоже, этого попадания совсем не заметил. Его обдало осколками породы, он отпрыгнул в сторону и сдавил в руке детонатор. И в тот же миг потоки огня, пыли и камней вырвались из подземного чрева и хлынули в тоннель, сметая все на своем пути. В этих потоках автоматчики буквально лопнули, брызнув во все стороны багровыми струйками. Разрушительная волна на излете накрыла и бегущего.
Мое тело начало трясти, уши заложило ужасным свистом, в глазах все окончательно поплыло. Секундой позже сознание рухнуло в темноту. Следом на каменный пол грохнулось и мое тело.
* * *Боль. Каждую клеточку моего тела плавит адский огонь. Плавит медленно, беспощадно, методично. Я – одно сплошное размазанное по пространству пятно боли. Я лежу на камнях, под камнями, между камней. Я стекаю по камням липкими ручьями боли. Мой правый глаз остался в черепе, он видит неестественно вывернутую левую руку. Кожа на руке лопнула, виднеются острые белые края обломанных костей. Фаланги пальцев торчат в разные стороны, некоторые из них висят на тонких жгутиках плоти. Чуть ближе замечаю выскочивший из глазницы левый глаз. Он все еще болтается на глазном нерве, а когда я закрываю правый, то вижу им другие части своего расплющенного камнями тела. От меня реально осталось одно «мокрое место», но я почему-то не умираю.
