Александр Зорич - 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов
— А рыбалка здесь, наверное, хорошая, — некстати заметил сержант Степняк, сидевший за рулем моего катера.
— Да, сомы здесь попадаются трехметровые, — согласился я. — Одна сталкерша поймала такого сома, съела кусочек и мутировала в русалку.
— Че, серьезно? — изумился Степняк.
— Абсолютно серьезно, — держался своей версии я. — Ее даже в программе «Очевидное — невероятное» показывали.
В наушниках раздалось несколько одобрительных смешков — всем хотелось разрядить напряженность нашей ситуации скабрезным ржанием.
Идущий впереди «Зодиак» Борхеса вошел в технологический канал, зачем-то прижимаясь почти вплотную к плитам левого его края.
— Борхес, ты прокомментируй! — попросил я. — Там справа какая-то засада, что ли?
— Да нет, про засаду я бы сказал.
— А чего виляешь тогда?
— Стараюсь держаться подальше от энергоблоков. Первого со Вторым, имею в виду. Даже если это «подальше» ровно на пятнадцать метров.
Я бросил тревожный взгляд на «Двойку», чье присутствие ощущалось где-то впереди. Даже смутных очертаний здания за туманом и дождем видно не было. Только пробивалось сквозь мглу недоброе рубиновое сияние.
Кстати, уже потом, когда все кончилось, Тополь рассказывал мне, что когда его моторная лодка проходила мимо «Двойки», Капсюль, задремавший было в корзине, проснулся и устроил такое соло без ансамбля, что даже самые собаколюбивые интересовались, а не утопить ли эту истеричную My-My от греха подальше…
Отважный экипаж вертолета Ми-26 со спецгенератором, выполняя просьбу майора, шел над нами, защищая наши бесценные тушки от миллионовольтных разрядов.
Борхес и тут оказался совершенно прав — без вертолета нас всех перебили бы.
Но и вертолет, увы, не был панацеей.
Не скажу насчет динамического гравиконцентрата (чего не было — того не было!), но какое-то аномальное воздействие со стороны ЧАЭС, конечно, против нас было направлено. Когда мы прошли метров сто от створа канала, успокаивающий рокот турбин нашего винтокрылого ангела-хранителя вдруг изменил тональность и стал дребезжащим шелестом.
Я поднял глаза вверх и увидел, что по хвостовой балке вертолета растекается потусторонне-зеленое, с оранжевой искрой, свечение.
— Борхес! — выкрикнул я в рацию. — Быстро увеличивай скорость до максимума и ищи нам укрытие! Вертолет долго не продержится!
Как оказалось, паниковал я не зря. Свечение превратилось вдруг в непроницаемую пелену, которая делалась все плотнее, материальнее, и наконец… прорвалась во все стороны мощным взрывом!
В воду посыпались горящие обломки, бывшие только что корпусом и начинкой вертолета.
Наши катера не задело лишь благодаря тому, что за время, пока вертолет пожирала таинственная аномалия, мы успели проскочить вперед.
— Спасибо тебе, безымянный пилот, — тихо сказал я. — Благодаря тебе мы прожили лишние девять минут.
Чтобы прожить десятую, нам потребовалась вся наша прыть.
В отличие от многих других мест в Зоне ЧАЭС я знаю не очень хорошо. И не думаю, что кто-то кроме «монолитовцев» может похвастаться обратным. Однако даже моих скромных познаний хватало, чтобы иметь общие представления о промзоне, тянущейся по южному берегу технологического канала.
Я знал, что в лучшие годы Чернобыльской АЭС где-то там находилось весьма продвинутое предприятие по утилизации отработанных ТВЭЛов — тепловыделяющих элементов с ураном-235.
Другой вопрос — что там находится сейчас? Этого я, конечно, знать не мог. Думаю, не знал ответа и Борхес.
Однако выбора у нас не было. Либо мы спрячемся под одним из уцелевших сводов предприятия по утилизации, либо молнии отыщут нас…
В общем, мы бежали со всех ног — я физически чувствовал, как над нашими головами сгущается электричество.
Последний боец — а это был рядовой Ухов — уже заносил ногу над поросшими травой бетонными ступеньками, ведущими в разгромленный цех, когда грянул разряд.
Никто из нас не видел, как голубая молния превратила Ухова в горстку седого праха. Не почувствовал запаха. Не услышал его крика. Но страшно нам было так, будто мы все это видели, чувствовали, слышали.
— Ну хоть мучился совсем недолго, — сказал Борхес. Как по мне, так довольно цинично.
Однако и после этой жертвы Зона не спешила отпускать нас с миром.
Молнии с невероятной быстротой, одна за другой, били в перекрытие цеха. Казалось, будто мы попали под беглый огонь дивизиона гаубиц Д-30.
Обветшавший бетон брызнул шрапнелью, обдавая нас килограммовыми обломками.
Все мысли у меня были как у настоящего солдата на войне. Зарыться в землю, да с головой. А лучше — найти блиндаж в пять накатов и забиться в самый-самый дальний угол.
Так что, наплевав на протестующие вопли счетчиков Гейгера, все мы, как школьники, гурьбой, бросились за Борхесом, который полез по скоб-трапу вниз, в какой-то технологический резервуар.
Не удивлюсь, если в нем некогда выделяли химическими реакциями уран из ТВЭЛов. У коммунистов все было устроено так, чтобы ни капельки драгоценного народного добра не пропадало.
И вот только там, где-то в недрах этой адской машины, насквозь прокопченной жесткими гамма-лучами, быстрыми нейтронами и прочей нереальной дрянью, под свинцовой плитой толщиной в метр, мы почувствовали себя в безопасности.
— Нефиговая берложка для одинокого бюрера, — оценил местечко Тополь. — Будь я бюрер…
— Типун тебе на язык, Костя, — прошипел я.
Глава 12. На «КамАЗе» за артефактами
I rock, rock, rock, I roll, I roll…
«You'll Be Under My Wheels», The Prodigy— Товарищ майор, — голос лейтенанта Чепракова выдавал крайнюю степень озабоченности, — здесь сто рентген в час! Оставаться больше двадцати минут никак нельзя!
— Знаю, — отрывисто бросил Филиппов, изучая на своем первоклассном армейском ноутбуке карту Чернобыльской АЭС. — А потрудитесь-ка объяснить, — он вдруг резко обернулся к Борхесу, — где мы сейчас находимся? Ведь если верить карте, комплекс нейтрализации ТВЭЛов находится совсем в другом месте!
— Вообще-то я не знаю, — беспечно ответил Борхес. — Дело в том, что здесь, в сердце Зоны, пространство испытывает сильнейшие аномальные деформации. Любая карта здесь врет. А сейчас мы, например, определенно находимся в так называемом пространственном пузыре. На наше счастье — лопнувшем. Потому что будь пузырь целым, мы никак не смогли бы попасть внутрь этого убежища и наверняка были бы изжарены молниями…
Майор терпеливо выслушал нашего товарища.
Хотя по всему было видно, что его нервы на пределе. И впрямь, пора было что-то решать.
Немного поразмыслив, Филиппов повернул экран ноутбука к Борхесу и задал следующий вопрос:
— Видите, где насосная станция номер два? Сможете нас вывести к ней?
— Попробую. Сами понимаете, гарантий тут быть не может. Но для начала нам нужно принять решение относительно посылок, которые нам привезли вертолеты и которые мы впопыхах побросали под мостом.
Я скривился. Что там могло быть, в этих долбаных посылках, ради чего имело смысл производить настолько рискованную вылазку?
Но Борхес, который будто бы прочел мои мысли, пояснил:
— Если ваше начальство подошло к моей просьбе серьезно, там лежит пятьдесят два ценных артефакта, способных защитить каждого бойца в отряде от основных поражающих факторов здешних аномалий.
Тополь насторожил уши.
— А небось ты и «вспышки» запросил? — спросил он.
— Запросил, — степенно кивнул Борхес.
— Так что ж ты сразу не сказал? Они же защищают от электрических разрядов! Будь у каждого из нас по «вспышке», никакие молнии нам были бы не страшны!
— Спешишь с выводами, Костя, — веско сказал я. — Во-первых, не гарантия, что «вспышка» эффективна от разрядов такого вольтажа. А во-вторых, тебе потребуется еще по два «огненных шара» на брата, чтобы компенсировать тепловую мощность разряда.
— Вот-вот, — поддакнул Борхес. — «Шары» я тоже запросил! Но я не имел права рисковать! Вскрывать ящики, разбирать артефакты, развешивать их по поясам всех этих буратин…
Филиппов положил конец нашей академической дискуссии.
— Приказываю прекратить! — рявкнул он, потеряв терпение. — Отвечайте по существу! Каким образом вы намерены доставить сюда артефакты? И главное: сможете ли вы уложиться в двадцать минут?
— Насчет двадцати минут уверенности нет, — отвечал Борхес. — А доставлять будем обычным способом — «рыбками» обвешаем и понесем, как пакетики с эклерами из кондитерской.
— Артефакт «золотая рыбка» существенно снижает вес рюкзака или контейнера, в который она положена, — в который раз пояснил я.
— Да помню я, помню, не склеротик, — проворчал майор. — Но там же эта свистопляска продолжается… Молнии бьют!
