Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса
— Нас больше чем у него патронов в барабане! Бей толстосума! Убейте его, отомстите за наших братьев! — кричал какой–то умник, причем откуда–то из–за толпы.
Кинт со злой улыбкой на лице разрядил барабан, стреляя по ногам и успокоив еще четверых, а затем вложив револьвер в кобуру, выхватил из–за спины пистолет и, стреляя уже прицельно в головы, пошел на погромщиков, удерживая пистолет двумя руками. Позади Кинта кто–то выстрелил как из пушки, быстро оглянувшись, Кинт увидел отставника стоящего в дверях со старым пехотным револьвером в руке, все ставни уже были закрыты. Погромщики онемели, не ожидая такой «перезарядки» от «толстосума» и появившейся поддержки, в лице старика с карманной артиллерией в руке.
— Сюда! — крикнул старик Кинту и махнул рукой.
Кинт быстро осмотрелся, в разных местах площади орудовали группы погромщиков, били окна, били людей, не успевших убежать… Беспорядки чинили человек двести. Дюжина погромщиков с лицами полными ненависти и в то же время, страха, стояли от Кинта шагах в десяти.
— Сюда! Я прикрою! — снова крикнул старик.
Кинт сделал пару шагов назад, погромщики дернулись, но не решались, им было неизвестно, сколько еще прерванных жизней может таиться в пистолете «толстосума»…
— Что вы стоите? Трусы! — опять закричал кто–то из–за толпы.
Кинт побежал первым, боком, выстрелив еще три раза опустошив магазин и тут в дело вступил пехотный револьвер старика, адски грохоча и изрыгая облака дыма револьвер «сломал» группу погромщиков и они бросились врассыпную, ища укрытия. Кинт вбежал в кафе и тут же, достав из кармана магазин, перезарядил пистолет и опустился на стул, а старик, закрыв толстую и тяжелую дверь, лязгнул засовом.
Глава четырнадцатая
— Что же теперь будет? — бледная, зажав уже намокший носовой платок в руках, спросила мадам Шодэ.
— Теперь они либо продолжат погромы там, где это легко сделать, не получив пулю в лоб, либо наберутся смелости и будут ломать дверь, что маловероятно. Но если городская жандармерия протянет время еще час… — Кинт откинул барабан револьвера, вытряхнул на пол гильзы и, вынув из пояса шесть патронов, начал вставлять их в каморы.
— Стреляют, слышите? — старик припал ухом к двери, — далеко… с западной стороны, похоже, в казармах жандармерии что–то творится.
— А эти что? — сунув заряженный револьвер в кобуру, Кинт кивнул на закрытые окна.
— Сейчас, — чуть пригнулся старик и начал искать подходящую щель в двери, но бесполезно — дверь отличная, из толстой и крепкой доски, в четырех местах перехваченной железной полосой. Эта дверь закрывается только на ночь, а днем кафе обходится тонкой дверью со стеклом.
— Я с пекарни посмотрю, — подала голос перепуганная Вьен, хлопая ресницами и держа в руках масляный светильник.
— Сходи, посмотри, — ответил Кинт и обратился к мадам Шодэ, — я надеюсь, черный выход у вас есть?
— Да.
— И он закрыт?
— Конечно.
— А куда он выходит?
— Во внутренний двор.
— Из двора есть выход?
— Да, через арку ну или через парикмахерскую… она напротив.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— А сварите, пожалуйста, какао, — улыбнулся Кинт мадам Шодэ.
— Да… конечно…
— Они там тащат на площадь всякий хлам, нагромождают и перегораживают выходы с площади… и вот еще что, там некоторые с оружием… ну, которое стреляет.
— С каким?
— Не знаю, — пожала плечиками и вздохнула Вьен, — с винтовками троих видела.
— А около кафе и пекарни что делается?
— Ничего, все заняты… говорю же, волокут всё из разбитых магазинов и салонов и перегораживают улицы.
— Похоже, бунт…
— Бунт — это действо спонтанное, а тут все как–то… — сказал Кинт, принимая от мадам Шодэ чашечку какао на блюдце, — благодарю.
— Спланировано? — предположила Шодэ.
— Верно. Вьен, ты иди, наблюдай из пекарни за тем, что происходит на улице.
— Да… — крутанулась на месте Вьен и выскочила в пекарню.
— Мадам Шодэ, а у вас здесь есть какая–нибудь мужская одежда?
— Конечно, у меня каждый вечер работает подсобник… и его рабочая одежда висит на вешалке в чулане.
— Принесите.
— Эм… а, ну хорошо.
— Разведка, это верно, сынок, — сев на стул и положив на колени револьвер, отставник пыхтел трубкой, — ты ведь не военный?
— Отставной жандарм корпуса охраны дорог.
— Я ведь примерно так и понял… ну, еще думал, может, наемник.
— Крайние полтора года я действительно в качестве наемника кое–кого охранял.
— Хорошо, — удовлетворенный своей проницательностью старик кивнул, выдохнул табачный дым и улыбнулся.
— Вот, — с масляным фонарем в одной руке и с ворохом одежды в другой вернулась мадам Шодэ.
— А почему так пахнет рыбой?
— Тэле, работник наш, он еще и в порту днем работает, на рыбном рынке.
— Хорошо.
— Да что хорошо–то? — сорвалась и заплакала мадам Шодэ.
— У вас есть алкоголь? — Кинт взял ее за руку.
— Что? — громко всхлипывая, спросила она.
— Выпить говорю, у вас есть что?
— А, да, есть…
— Выпейте, и вот… — Кинт повернулся к отставнику.
— Мак Тэссэ, — наконец представился тот.
— И вот господину Тэссэ предложите.
— А не откажусь, — кивнул отставник, — а тебя, сынок, как зовут?
— Мое имя Кинт… Думаю, если бунтарей не начнут разгонять через час силами городовых, то можно до темноты успокоится все, а потом будем выбираться (как–то тут предложение не согласовано. Нет?).
— Куда? Мы же здесь живем…
— Если события будут разворачиваться в худшую сторону, то вам тут лучше не оставаться.
— Я могу вас укрыть у себя, — предложил Тэссэ.
— А это где?
— Я живу недалеко от рынка.
— Вот и хорошо… Мадам Шодэ, вы соберите пока все необходимое.
Молча кивнув, Шодэ ушла, а Кинт бросил под стол «рыбную» одежду, составил четыре стула в ряд и лег, закрыв глаза.
— Правильно, — пробубнил Тэссэ, перед боем поспать — хорошо. Думаю, боя не избежать…
— Я тоже так думаю, — не открывая глаз, ответил Кинт.
— Ты вот что… я живу на Четвертой Западной улице, двухэтажный дом с заколоченным окном во флигеле. Если что–то случиться, то отведи мадам Шодэ ко мне. Вот ключ, — Тэссэ протянул большой ключ Кинту.
— Оставьте, сами отведете.
Как провалился в сон, Кинт так и не понял, но зато проснулся он резко, от нескольких ружейных залпов.
— Что происходит?
— Я сейчас, — сидевшая рядом с Кинтом на стуле Вьен подскочила и побеждала в пекарню, — сейчас спрошу у матушки…
