Игорь Осипов - Лешие не умирают
– Поехали отсюда, не пробраться нам тут. Да и фонит от этой кучи железа – вон как Чебурашка волнуется.
«Уазик» развернулся на узком пятачке и направился назад. Леший старался вести машину по своим следам, осторожно объезжая ржавеющие остовы.
– Попробуем по-другому, – он указал на съезд, который круто забирался в горку, оставляя за спиной ветхий, поросший мхом мост, – окружная трасса ведет на Старую Смоленскую дорогу.
Надрывно урча двигателем, машина вскарабкалась по съезду на холм и, набирая скорость, помчалась по окружной трассе. Десять минут, и «бобик» съехал по сложной развязке на новую дорогу.
Старая Смоленская не отличалась интенсивностью движения и в довоенное время. Оставленная, как альтернатива федеральной трассе, она была узка и, как на «американских горках», постоянно скакала с холма на холм. «Уазик», насколько позволяла дорога, мчался, оставляя за собой брошенные деревни: Астрогань и Синьково с их некогда красивыми, а теперь мрачными озерами, темные воды которых сплошь были покрыты яркими цветами, но бурлили, будто бы под ними ворочался исполин. Лес вокруг отличался от того, к которому привыкли охотники – он больше походил на джунгли: отсутствовали привычные ёлки, а лиственные деревья приняли такие вычурные формы, что мало походили на родные березки и тополя, свойственные средней полосе. Повышенный фон – мышонок попискивал, но особого беспокойства не проявлял – стимулировали к росту мир растений, превратив его в непроходимые заросли. Где-то в стороне от дороги, скорее всего около озера, завыл какой-то зверь. Звук был тоскливый и протяжный, но потом вдруг оборвался, сменившись бульканьем.
– По-моему, мы зря туда едем, – Гриша вертелся на сиденье, словно ему что-то мешало в одном месте. – Ты смотри, что творится.
«Бобик» удалялся от озер. Перемахнув через очередной холм, путешественники очутились в пригороде Смоленска. Невысокие двухэтажные дома частного сектора напоминали родную Духовщину. Взобравшись на уже неисчислимую гору по ходу пути, Леший остановил машину.
Перед напарниками предстала широкая долина. Высокие холмы круто взбирались по берегам не очень широкой реки. Правый берег густо порос джунглями, а на левом среди разрушенных домов вереницей стояли величественные башни крепости, над которыми возвышались руины Успенского собора. Прямо из облаков вынырнула огромная тень, напоминающая одноголового змея Горыныча. Усевшись на верхушке крайней из башен, неведома зверушка расправила свои огромные крылья и крикнула на всю долину. Что-то вспугнуло ее в древней башне, и тварь, сорвавшись с насеста, тяжело взмахивая крыльями и обиженно покрикивая, снова скрылась в густых облаках.
– Ни фига себе «монтана»!!! – Несмотря на немалое расстояние от пронзительного крика заложило уши.
– Это что – Смоленск? – Гриша с недоумением посмотрел на наставника. – Что-то мне туда не очень хочется. Вряд ли кто в таком аду выжил.
– А мы и не проедем, – Леший указал на разрушенный мост. Вдали, прямо напротив Днепровских ворот торчали сваи еще одного моста. – Думаю, третий тоже…
Они забрались в машину. Леший повернул ключ в замке зажигания. Двигатель затарахтел, но одновременно на передней панели загорелась зеленая лампочка. Водитель пощелкал тумблером под ней, постучал по лампочке пальцем.
– Коротнуло, что ль?
Под панелью что-то щелкнуло, и динамик рации затрещал на всю кабину фоном эфира. Леший покрутил ручку, пытаясь сделать тише, но динамик вдруг ожил человеческой речью:
– «База», «База», я «Группа», прием…
– «Группа», я «База», слышу хорошо, прием…
– «База», задание выполнено, мутант уничтожен, потерь нет, возвращаемся.
– «Группа», принято, ждем возвращения.
Минутное замешательство прервал новый треск эфира. Леший схватил переговорник и, нажав на тангету, прокричал:
– «Группа», «Группа», ответьте, прием…
Треск эфира в ответ.
– «База», «База», ответьте, прием…
Глава 7
Черт этих баб поймет…
– Да не надо нас провожать – сами доберемся. Не первый раз же, – Латышев совершал уже, наверное, третью попытку избавиться от «почетного караула». – И морду эту страшную зачем прете? Вот куда мы ее денем?
Маленький дикарь улыбался своим щербатым ртом с заостренными клыками и молча кивал. Непонятно было, то ли он соглашался с воином убежищ, то ли просто внимал его словам, фанатея от самого факта, что с ним разговаривает сам великий древний.
– Тьфу! – Латышев в сердцах сплюнул. – Максимыч, ну хоть ты им скажи, что не нужна нам эта рогатая харя. Она уже сейчас воняет. Я понимаю, что им все равно. От них самих несет так, что и не чувствуется. А нам-то что делать?
Данила посмотрел на голову, которую тащили сразу два дикаря.
– А мне эта башка нравится.
– Вот и забирай ее себе, повесишь над кроватью. Все равно у тебя только на ее фоне есть шанс красавцем прослыть.
Данила тихо засмеялся в маску.
– Ну да, не красавец, что теперь к старости рыпаться. А ты вот дожил, Санек, до седин, а не знаешь простой истины, что, с позиции женщин, мужская красота скорее вредна, чем полезна. Мужик должен быть мужественным, умным, обаятельным и с хорошим чувством юмора. Как видишь, к внешности это не имеет никакого отношения.
– То-то ты один живешь весь такой с нужными характеристиками.
– А тут один вывод – все бабы дуры. Черт их знает, что им надо, – Данила оценивающе примерился к голове дракона. – О, придумал! Я ее на будку к Родничку нахлобучу.
Латышев только руками развел.
– Все равно зря… Ведь сказали мы их суперумнику: спасибо, не надо.
Максим оторвался от наблюдения за свободной от растительности улицей и посмотрел на спорящих друзей. Сталкеры прошли уже половину пути до Измерителя и выбрались к развилке Румянцева-Соколовского. Сейчас все стояли под широким навесом трамвайной остановки и внимательно рассматривали верхушки полуразвалившихся домов. Очень любили эту площадь ящеры, а теперь тут как-то тихо – даже странно.
– Не обижай двухголового. Он, между прочим, от сердца ее оторвал, очень хотел этого дракона в племени оставить, но политес требует жертв. Видишь, почти полплемени нам в сопровождение выделил. Мы теперь, после этого боя, одно целое. Они наши младшие братья. Радуйся!
Латышев посмотрел на низкорослого, все еще улыбающегося дикаря:
– Послал бог родственничков… – он натянул маску респиратора на лицо. – Ну, чё стоим, кого ждем? Чисто ведь. Если кто сидел – уже бы выполз.
Максимыч еще раз посмотрел на площадь.
– Молодой, дуй на ту сторону. И не останавливайся, даже если мы пальбу откроем. Вон там, видишь, плита лежит?
