Николай Басов - Закон военного счастья (сборник)
– И наши, и уже, кажется, нет, – вдруг отозвалась Ада.
– Опять он прав оказался, – чуть слышно, сквозь зубы процедила Лада, определенно имея в виду Ростика.
Женщинам хотелось все знать сразу, немедленно. И потому они сделались необычайно для себя разговорчивыми. Рост как-то мельком, краем своего напряженного внимания, наконец-то понял, с кого Лада брала пример. Она, еще девочка, нуждалась в ком-то, кто казался ей и сильной, и уверенной в себе. Что же, решил Рост, Ада – не самый плохой образец. Ким, которого даже в кресле заметно покачивало, так шикнул на говоруний, что они замолчали теперь уже надолго.
Пролетая над улицами города, они смотрели вниз не отрываясь. На старом, земном еще асфальте тут и там лежали трупы людей, их было немного, но они были. Где-то у завода горело что-то тяжелым, нефтяным дымом, видимо, последнюю БМП кто-то поджег, хотя непонятно было, как такое удалось. Крейсер, который кружил над городом, подошел к треугольнику, вернувшемуся с того края континента, но радиосвязь не установилась. Надо будет флажковую сигнализацию предложить, раздраженно решил Ростик. Информация, любая, даже не самая надежная, была ему сейчас нужнее, чем воздух, а он не мог ее получить. Приходилось действовать в неопределенности.
Заходя на посадку во двор дома на Октябрьской, Ким как-то странно посмотрел на Ростика, уже снаряженного, чтобы сразу выскочить из крейсера и, если потребуется, вступить в бой на аглоров, которые с неподвижными лицами ждали дальнейшего развития событий, пробурчал:
– Хотел я на тебя разозлиться, друг сердечный, – он вздохнул, – да, видно, никак не получится. Опять ты что-то такое угадал, хотя… Лучше бы все-таки не угадывал.
Обломав ветви старой, любимой в семье вишни, крейсер тяжело плюхнулся на землю. Во дворе он едва поместился, но все-таки поместился, хотя и подавил кусты крыжовника у заднего забора, малину со стороны сарая и какие-то цветники, которых Ростик раньше не замечал, у крылечка. Откинули пандус, Ростик сбежал с него, высоко над головой придерживая ружье. Впрочем, заряженное – от излишней самоуверенности он давно избавился. Аглоры, невидимые и оттого еще более чужие, чем обычно, выскочили следом.
Крейсер тут же стал закрывать пандус, все было правильно, им следовало лететь на аэродром, хотя Ростик сомневался, что Ким проделает это сразу, скорее всего не раз и не два пройдется над городом, пытаясь разобраться в происходящем.
Сила антигравитационных блинов оказалась так велика, что Ростика буквально швырнуло на колени, но он все-таки поднялся, едва крейсер взлетел повыше и давление его устройств стало меньше. Постояли, посмотрели. Ростик почему-то отчетливее всего запомнил, как на взрыхленной для цветов земле неожиданно отпечатались следы от сапог кого-то из аглоров. Сами они по-прежнему оставались невидимыми. Не задеть бы кого-нибудь из них, если до стрельбы дойдет, мельком подумал Ростик. И двинулся к дому.
Задняя дверь их семейного сооружения, почему-то сейчас больше, чем всегда, напоминавшего замок, отползла в сторону, в проеме показалась мама. Она была в каком-то мешковатом комбинезоне из темно-синей плотной ткани, с пистолетом пурпурных, да таким навороченным, что Ростик и сам от такого не отказался бы, если бы знал, как из него стрелять.
– Мам, – закричал Ростик и поднял забрало шлема, – это мы.
– Почему ты про себя говоришь во множественном числе? – спросила мама, губы у нее были бледнее обычного, на скулах перекатывались желваки, которых Ростик раньше не замечал.
Рост попросил аглоров на секунду отбросить капюшоны, он не знал, послушаются ли его невидимки, но они послушались. Их лица на полминуты появились в воздухе, потом снова пропали.
– Слава богу, – сказала мама и чуть было не осела от испуга и напряжения у порога, только, выронив пистолет, за косяк и удержалась.
Все вошли в дом.
– Что у вас случилось? – спросил Ростик.
– Волосатые нападают на людей, – сказала мама, уже немного придя в себя от приступа слабости. – Говорят, убили многих, захватили Белый дом, пытаются раздавать оружие своим, которые подходят из степи… Но деталей никто не знает.
– А где… твой Чертанов? – спросил Ростик, оглядываясь.
– В больнице. Пашка с Машей – в подвале. Наших бакумуров я выгнала, причем едва стрелять не пришлось.
У мамы дрожали губы, переживания и необходимость проявить несвойственную ей агрессивность теперь выражались в желании попросту по-женски разреветься. Раньше Ростик за ней такого не замечал, она всегда была собранной, деловитой, уверенной, не поддающейся слишком сильным эмоциям. Видимо, жизнь с Чертановым сделала ее такой уязвимой или эти двое новых для Ростика детей, его брат и сестра – Маша и Павел.
Ростик обнял маму за плечи одной рукой, втайне побаиваясь, что она отпрянет.
– Не волнуйся, теперь я тут. Все будет хорошо.
– Что ты можешь сделать? – И тогда она поняла, огляделась, почему-то останавливаясь взглядом совсем не там, где должны были находиться аглоры.
– Вот именно, – отозвался он и, поправив ремни, доспехи и оружие, затопал к главной двери. Через плечо стал на Едином пояснять невидимкам, что в городе происходит. Те бесшумно последовали за ним, но Ихи-вара вдруг остановилась на кухне, откинув капюшон, зачерпнула ковшиком воды, напилась, передала ковш Бастену, уже потом напилась Каса-вара.
Мама смотрела на эти точеные лица с очень сложным выражением. Они ей и нравились, как нравится все совершенное, что у людей почти аналогично прекрасному, но она же и ужасалась мощи алгоров, их силе, невидимости… Все тому же совершенству, хотя уже не эстетическому, а боевому.
Вышли на Октябрьскую, аглоры молниеносно рассеялись, захватив вниманием дома, крыши, окна и даже, как почему-то показалось Ростику, землю под ногами. В дальнем конце улицы горел какой-то дом, его никто не тушил, да он уже и догорал, оставив только закопченные стены с проемами широких, земных еще окон. Ростик повернул к центру.
Едва они вышли на площадь, как стало ясно, что угловой магазин по-тихому грабят. Какая-то неопределенная толпа, в которой было немало мальчишек и стариков, выносила все подряд – пачки с солью, мешки с фасолью, что-то еще. Вероятно, самое ценное уже унесли те, кто был посильнее. Ростик вполголоса на Едином скомандовал:
– Людей не убивать! – И пошел вперед. – А ну-ка, граждане, прекратить грабеж. Несите продукты на место, и чтобы впредь – ни-ни.
– Ага, сам Председатель новорожденный появился, – откомментировала какая-то бабка, не делая ни малейшего движения, чтобы подчиниться приказу.
Почему он «новорожденный», Ростик не понял, не до того было. Он выстрелил в воздух. И тотчас какой-то из пацанов лет десяти, что сидел в сторонке, тоже пальнул, уже в него, но не очень сильные руки не справились с тяжелым все-таки пистолетом пурпурных, и пуля прошла мимо. Потом произошло нечто для людей удивительное, а для Ростика вполне понятное. Тельце пацана вдруг со страшной скоростью отлетело к забору, пистолет повисел в воздухе, потом исчез, растворившись под нузой аглора.
– Второй раз приказывать не буду, – уже с угрозой сказал Ростик. – В город вернулась власть, и мародерства больше не будет.
– А как же те, кто уже награбил? – сильно шамкая, спросил какой-то беззубый, хотя еще не старый мужчина, у которого вместо правой руки торчала коряво вырезанная деревяшка.
– Расходитесь и передайте другим, что халява кончилась, – отозвался Ростик и, уже не оглядываясь на пацана, который с трудом поднимался, потопал к Белому дому.
Но войти в него не получилось, с верхних этажей ударил такой уверенный залп, что Ростик только присел, удивляясь, что еще жив. Вероятно, бакумуры, если это были они, в основном все-таки стреляли над головой, просто отгоняли непонятного доспешника от захваченного ими центра власти.
Брать штурмом Белый дом не хотелось, уж очень много при этом должно было погибнуть… Прежде всего этих самых волосатиков. Поэтому Ростик зашел еще в Дом культуры, но там никого не было. Впрочем, что-то тут еще недавно происходило, потому что мебель была поломана, каменного литья щиты, закрывающие окна, в двух проемах были расколоты, на полу застыли лужицы крови. Ростик не стал присматриваться, человеческая это кровь или более светлая бакумурская, просто покричал, а когда никто не отозвался, двинулся вдоль магазинов к кинотеатру «Мир».
В кинотеатре тоже сначала никого не наблюдалось, даже факелы не горели, но отозвалось сразу несколько голосов. Это оказался Герундий, который обосновался тут после того, как стал отвечать за внутреннюю безопасность города.
– Как же ты так? – спросил его Ростик, когда они с пятью ребятами в потертой, но определенно милицейской форме вышли ему навстречу в помещении, некогда служившем фойе.
