"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

— Ружский дворец сдан! Слышите: Ружский дворец сдан без боя! — наперебой закричали все вокруг. — А мы заперты здесь как в ловушке!

— А ваша проклятая семейка удрала вместе с кронпринцем! — крикнул капитан, угрожающе наступая на Леонарда и тыча его пальцем в грудь. — Через какие-нибудь полчаса нас всех перестреляют, как крыс в мышеловке!

Взбудораженные офицеры загалдели.

— Послушайте, господа!.. — попытался перекричать их Леонард.

— Но вам не удастся сбежать от нас, генерал, даже не надейтесь! — потрясая кулаками, продолжал капитан. — Если всем нам суждено быть расстрелянными за измену, то и вы сдохнете вместе с нами!

Всеобщий вопль согласия и одобрения встретил эти слова. Десятки рук протянулись к Леонарду, чтобы схватить его, и он невольно отступил на полшага, вздрогнув от омерзения. Однако мысль о маленьких Приддах заставила его быстро взять себя в руки.

— Вы хотите привязать меня к жерлу пушки, господа? — спросил он с таким презрением, что возбуждённая толпа на минуту примолкла. — Извольте. Я готов умереть и первым показать вам, как должны умирать мужчины. Но если вы трусите, — прибавил он, скривив губы, — если вы боитесь обвинения в измене и хотите сделки с властями, то я могу спасти вас. Я готов вступить в переговоры и выпросить у герцога Алвы прощения для вас. Выбирайте, что вам больше по вкусу.

Офицеры отступили. Все они, несомненно, были храбрыми людьми, способными доказать это на поле боя, но умирать за сбежавших Манриков не хотел никто. В глубине души Леонард хорошо понимал их. Он и сам не пошёл бы против Первого маршала, не будь он, к несчастью, сыном своего отца.

— Что вы предлагаете сделать? — с подозрением спросил у Леонарда один из офицеров.

— Сдаться герцогу Алве при условии, что он помилует вас, — спокойно отозвался он.

Офицеры переглянулись. Они были удивлены, но недавние известия о сдаче Ружского дворца заставляли их повсюду искать подвох.

— Не верьте ему, господа! — обратился к ним капитан, по-видимому, зачинщик бунта. — Он из семьи предателей! Он вступит в тайные переговоры и выторгует себе прощение ценою наших жизней!

— Вы ошибаетесь, сударь! — холодно одёрнул его Леонард. — Переговоры не будут тайными. Я поднимусь на крышу особняка и стану разговаривать с Алвой оттуда. Вы все сможете слышать нас!

Капитан нехотя уступил: он явно понимал, что это единственный шанс избежать обстрела дома. Но слова Леонарда ни на йоту не уменьшили его подозрений.

— Хорошо, пусть будет так, — угрюмо согласился он. — Но я поднимусь на крышу вместе с вами и берегитесь, если вздумаете надуть меня!

Леонард пожал плечами: ему было всё равно. Всё отступало на задний план перед тем, что он обязан был сделать.

Хмурое осеннее небо висело так низко, что с крыши, казалось, было легко дотянуться до облаков. Капитан растянул в руках белую скатерть, сдёрнутую с какого-то сервировочного столика в столовой: белый цвет означал, что осаждённые желают вступить в переговоры.

— Я хочу обсудить условия капитуляции с герцогом Алвой! — крикнул Леонард, забравшись на широкий парапет. Отсюда он как на ладони видел собственный двор, полный солдат, запертые ворота, а за ними — пушки, артиллеристов и орудийную прислугу, офицеров гарнизона во главе с полковником Анселом и самого Алву в окружении небольшого отряда кэналлийцев.

Алва, не спешиваясь, приблизился к воротам.

— Я слушаю вас, генерал, — ответил он сильным звучным голосом.

Хотя ему приходилось задирать голову, у Леонарда возникло ощущение, что сам он стоит ниже Первого маршала.

— Мы готовы сдаться без сопротивления, ваша светлость! — крикнул он громко. — Но у нас есть одно условие! Оно касается моих людей.

— Какое же?

— Полк моего брата выполнял приказы своего командира, — ответил Леонард как можно отчётливее. — Они служили тому, кого считали своим государем Карлом IV. Если они совершили ошибку, то ответственность за неё несу только я, а не мои подчинённые. Сам я готов предстать перед судом вашей светлости, но прошу помилования всем моим людям!

Алва немного подумал.

— Если ваши люди служили своему государю, — ответил он, — это не может считаться изменой. Тот, кто не совершил преступлений, может ничего не бояться.

— Это ваше слово, монсеньор? — громко спросил Леонард.

— Моё слово.

Капитан, размахивающий белой скатертью за спиной у Леонарда, рвано выдохнул. Очевидно, после дня баррикад и разгона церковного хода кардинала Сильвестра ему было чего бояться.

Но генералу Манрику было не до него.

— Пусть ваши люди откроют ворота и сложат оружие, — властно распорядился Алва.

Леонард глубоко вздохнул и наконец произнёс главное, ради чего он полез на крышу.

— Помимо солдат в этом доме есть дети, ваша светлость. Прежде всего я хотел бы, чтобы им было позволено покинуть особняк.

— Постойте! — крикнул капитан, мгновенно насторожившись. — Какие дети? О них не было разговора между нами!

— Это наши воспитанники, дети покойного герцога Придда, — сухо ответил Леонард через плечо и добавил брезгливо: — И я не считал нужным обсуждать с вами мои семейные дела, сударь.

Это были лишние, опасные слова.

— Нет! — выкрикнул капитан с отвращением. — Я не согласен с этим!

— А кто вы такой, чтобы выражать своё несогласие? — лениво поинтересовался Алва снизу.

— Я капитан Со́ден! — заявил капитан таким тоном, словно его имя должен был знать весь свет. — И я не позволю генералу Манрику выводить отсюда кого бы то ни было без нашего разрешения!

— Прекрасно, капитан Соден, — спокойно отозвался Алва. — Но если я согласен не воевать с вами, то я тем более не воюю с детьми. Если в доме находятся женщины и дети, они могут беспрепятственно выйти прямо сейчас. И мне безразлично, кто их выведет. Если желаете, капитан, выводите их сами!

Пока Соден пытался возразить Алве, Леонард торопливо бросился к слуховой лестнице и в одну минуту сбежал вниз на второй этаж.

— Быстрее, сержант! — крикнул он, едва завидев Шеллера у дверей в библиотеку. — Ведите Приддов во двор!

Однако Соден опередил их.

— Это ловушка! — доказывал он офицерам. — Манрик просто спасает свою шею, отдавая Алве Приддёнышей. Они же заложники, понимаете? Нельзя выпускать заложников, пока мы не получим письменные гарантии!

— Вы с ума сошли, сударь! — воскликнул раздражённый Леонард. — Разве вам мало слова герцога?

— А что он сказал? — злобно возразил Соден. — Что помилование получат те, кто не замешан в преступлениях? А разве смерть кардинала Сильвестра – не преступление? А стрельба у Собора Святой Октавии – не преступление? А как насчёт штурма дома Ворона в ночь баррикад, а? Кто будет отвечать за всё это?

— То есть вы трусите и готовы прятаться за спины двух детей? — с отвращением спросил Леонард. — Вы, офицеры?

В толпе воцарилось замешательство. Кто-то был готов довериться слову Алвы, другие склонялись на сторону подозрительного Содена. Как видно, им и впрямь было чего опасаться.

Нужно было ловить момент.

— Откройте калитку, — вполголоса приказал Леонард караульным.

Солдаты неохотно принялись выполнять его распоряжение. Едва засовы были сняты, как сержант Шеллер подхватил Питера-Иммануила под мышки и кинулся в образовавшуюся щель, закрывая ребёнка своим телом.

От неожиданности мальчик закричал. Этот истошный детский крик словно выбил последние подпорки из-под самообладания взрослых людей.

— Бей Манриков! — завопил капитан Соден, выхватывая из-за пояса пистолет. — Смерть проклятым предателям!

— Бей! — завопило ещё десятка два голосов.

Леонард толкнул в спину двенадцатилетнего Клауса-Максимиллиана, пытаясь подбросить его к калитке, но мальчик в ужасе шарахнулся в сторону. В эту минуту Соден выстрелил. Он целил в Леонарда и попал. Генерал почувствовал, как в груди разливается боль как от ожога и непроизвольно перевёл глаза туда, откуда толчками вырывалась кровь. Следующую пулю он пропустил: во дворе началась беспорядочная стрельба. Палили и справа, и слева, и сверху; кто-то кричал, тщетно пытаясь навести порядок, но обезумевшие люди не слышали приказов. Маленький Клаус с испуганными глазами метался из стороны в сторону, а Леонард пытался прикрыть его собой, но почему-то безуспешно. Руки и ноги отказались ему служить и разъезжались на утоптанной земле, как на льду. К счастью, честное лицо сержанта Шеллера вновь мелькнуло в калитке. Он кинулся к юному герцогу Придду.