Сергей Клочков - Новая зона. Время туманов
К лесничеству группа вышла только вечером — путь через бывший парк оказался неожиданно долгим и утомительным. Когда между стволов показался большой деревянный дом, Ткаченко остановил Шелихова, молча указал на небольшой овражек и, дождавшись, пока ученый со сталкером залягут, пошел к дому. Семен, даже прислушиваясь, не смог уловить звука шагов — капитан, держа наготове автомат, двигался удивительно тихо. Ткаченко быстро заглянул в темные окна, прокрался к калитке, едва слышно скрипнула дверь, и несколько долгих минут ничего не происходило. Затем Андрей, уже особо не скрываясь, вышел из дома и махнул рукой — мол, все чисто. Шелихов в этом, правда, немного сомневался, но во дворе на бывших клумбах, обложенных диким камнем, темнело довольно свежее кострище, валялись пустые банки и пакеты. Недалеко от костра лежали несколько вскрытых картонных коробок с надписью «Nokia», пустые ящики и даже две не то обожженные, не то разъеденные чем-то автомобильные покрышки. Чуть дальше, на асфальтированной дорожке за домом, стояла на бревнах бывшая городская маршрутка со снятыми колесами, немного в стороне виднелись хозяйственные постройки, возможно, конюшня.
— Тихая укромная база московских старателей, — сообщил Андрей, указывая на машину. — Из города на авто барахлишко возили, а уж отсюда, видно, небольшая рюкзачная бригада работала. Тихой сапой по ночам через стенку мобильники и прочий хабар переправляли.
— Мародеры, значит? — Ученый осмотрелся. — Э-э… как бы не встретиться нам с ними.
— Старатели это, профессор, — поправил Ткаченко. — Время, несмотря на весь этот эпический швах, все ж таки не военное, в Городе все брошено, и забирать это самое все, я вам гарантирую, никто не станет. Ну, так чего добру пропадать?
— Как-то это все… ну, неправильно, — поморщился Лазарев.
— Если бы все было правильно, наука, то ни Зоны бы не было, ни нас в ней, ни всех этих ваших Центров. — Семен усмехнулся. — Это, брат, мир наш такой неправильный, и мы вместе с ним.
— Точно, — кивнул капитан.
— Эти твои старатели не собираются вернуться под вечер? — спросил Шелихов.
— А черт их знает? — Андрей пожал плечами. — Но вроде не должны. Кострище недельной давности, может, и больше, трава нигде не примята, остатки еды в доме давно засохли или заплесневели. Свинушник там, к слову, развели не слабый, но место, как мне кажется, чистое, можно и переночевать. Домина на совесть построен, двери крепкие, да и спать будем по очереди. Ну а ежели местные товарищи надумают вернуться, то они тут такие же хозяева, как и мы. Договоримся.
— А если нет?
— Ну, тогда перейдем к свинцовой дипломатии. — Военный вздохнул. — Два автомата и дробоган достаточно серьезные аргументы, хотя лучше бы до них не доходило. В любом случае ночевать здесь под открытым небом я очень сильно не хочу. Вон, посмотрите. Знакомая картинка.
Семен обернулся.
Из леса к дому плавно наползал туман. Тонкий, но почти непрозрачный слой ватного цвета медленно тек над самой землей, закрывая сухую траву, вымершие муравьиные кучи, дорожку. В воздухе совсем не чувствовалось той самой сыроватой прохлады, что часто случается сентябрьскими вечерами, когда и бывают туманы над болотцами и низинами, напротив, дневная жара еще не спала как следует, и было сухо. Да и туман мало напоминал привычную белую дымку, скорее что-то жутковато-сказочное из старых детских фильмов про леших и водяных. Шелихов поежился.
— Не будет сегодня старателей, господа хорошие, — хмыкнул Ткаченко. — Не в курсе я, можно ли вот по такому дыму в лесу гулять, но я бы не стал. Очень, знаете ли, неприятное ощущение чуть ниже поясницы. Давайте-ка в дом.
Перед тем, как войти в дверь, Шелихов увидел новые волны тумана, ползущие поверх нижнего слоя. Древесные стволы словно проваливались в грязно-серую пелену, исчезая один за другим. Туман поглощал не только пространство — вокруг лесничества стихли вообще все звуки, на которые и так был небогат умирающий лес. Шелест блуждающих вихрей, ветерок в сухих ветках, звук упавшего сучка — все это исчезло. Воздух словно замер над лесничеством, и стало немного душно. Семен отвернулся и закрыл за собой дверь. Через несколько секунд вечерний свет в окнах померк, превратившись в серую полутьму. Ткаченко щелкнул зажигалкой, поджег фитили нескольких свечей и поставил их на стол.
— Постояльцы хоть и поросята хорошие, но запас сделали с умом. Не только мобильники и плееры из Города таскали, но и коробку свечей прихватили, — прокомментировал он, со стуком высыпая из свертка еще десяток парафиновых цилиндров. — Там, на кухне, еще несколько ящиков с консервами, пивом и даже сушеной рыбкой. Пиво, увы, прокисло все, видно, не один месяц в тепле стоит. А вот банки вроде бы еще годные, не дутые…
— Базу эту скорее всего бросили. — Шелихов осмотрелся.
— Мне тоже так кажется, — кивнул Ткаченко.
Бывшее лесничество, похоже, было не только домом, но и чем-то вроде музея. До эвакуации здесь явно жили, так как две небольшие комнаты были совершенно точно жилыми — кровати, печка, даже разбитый электрообогреватель, большой телевизор, покрывшийся толстым слоем пыли. Но большую часть дома занимал музейный зал: на многочисленных полках видны были чучела мелких зверьков, за разбитой стеклянной витриной скалился кабан — какой-то шутник воткнул ему между клыков сигарету и нацепил на рыло треснутые солнечные очки. В доме немного припахивало деревом, книжной пылью и еще чем-то затхлым, сопревшим — Шелихов решил, что воздух отравляет большой холодильник в одной из жилых комнат. Ткаченко был прав насчет «свинушника» — повсюду на полу валялись окурки, пустые сигаретные пачки и бутылки из-под пива, в углу возвышалась приличных размеров горка из мятых газет, консервных банок и пакетов. В куче мусора Семен даже разглядел несколько шприцев и курительный «прибор», сделанный из пустой пластиковой бутылки. Там же лежала толстенная стопка цветастых журналов, из которых, наверно, и было вырвано множество листов, украшавших ныне стены жилых комнат. Видимо, старателям приходилось подолгу оставаться на своей базе.
Игорь тем временем снова достал свою «раскладушку», прошелся по комнатам, после чего остановился, заинтересованно хмыкнул, и детектор, словно в ответ, тихонько засвиристел почти мелодичной трелью.
— В твоей машинке звук вообще выключается? — с неожиданным для самого себя раздражением спросил Шелихов. — Знаешь, друг, на каком расстоянии слышны все эти ваши… долбаные пищалки, особенно если на открытой местности? Сколько ваших уже накрылось через эту дурь, в курсе? Вырубай на хрен!
