Андрей Круз - Двери во Тьме
— Так, наверное, — кивнул я. — Лишь бы на здоровье.
Последнее замечание Шалве почему-то польстило, и он расплылся в довольной улыбке. Пиво я до конца допивать не стал, а гостеприимный хозяин от денег за него отказался — просто отмахнулся. Ну спасибо, раз так. А я, чтобы времени не терять, покатил сразу в «Деловой клуб», то есть в гостиницу, в которой теперь работала буфетчица Ира, подруга вполне утешной сожительницы пропавшего шкипера.
Стало еще холоднее, а когда я выбрался из машины, лужица под ногами вроде бы даже хрустнула тонким ледком. На входе меня остановили — охранник был новый, крупный молодой блондин в черной рубашке. Он вежливо попросил мое удостоверение личности, полистал записную книжку, лежавшую на конторке, и после того как нашел в ней мою фамилию, превратился в саму любезность и предложил пройти туда, куда мне хотелось пройти.
Если в прошлый раз в зале было всего двое, а потом и вовсе одни мы остались, то сегодня здесь сидело человек шесть. Некий прогресс налицо, как мне кажется. И судя по отсутствию верхней одежды, все приезжие, постояльцы гостиницы. Ни у одной из двух занятых кабинок пальто с куртками не висели.
Я в кабинку усаживаться не стал, а направился прямо к стойке, откуда мне гостеприимно и, кажется, даже искренне, улыбалась Ира.
Была она невысокой, полноватой, белокожей, очень светловолосой блондинкой, при этом ее тонкие волосы завивались в шелковистые кудряшки на эдакий невинно-овечий манер. Фигуристая, с пышной грудью и толстоватым задом, но вполне тонкая в талии, лицо вроде и простенькое, но очень приятное — носик кругленький курносый, ямочки на щеках, губы полные, зубы белые. Глаза… глаза немного подводили: больно глуповаты были, но если их воспринимать не как зеркало души, а просто как деталь экстерьера, как пуговицы на кофточке, например, то с ними тоже все нормально было — голубенькие, блестящие, ресницы часто хлопают, что уже лучше пуговиц. Почему-то легко представилось, как она на кухне Шалве «любезности оказывает».
— Привет, — поздоровался я и уселся на табурет перед ней, отчего Ира как-то подтянулась и заулыбалась шире.
— Ой, кого не ждала вот так, одного, — как-то растягивая слова, сказала она, при этом ловко выдергивая чистую кружку из-под стойки. — Пивка?
— Ага, пивка, — подтвердил я ее догадку.
Она ловко наполнила кружку почти без пены, выставила передо мной, заодно добавив тарелочку маленьких соленых ржаных сухариков.
— Так что один пришел-то? — встала она передо мной, чуть наклонившись вперед.
Одета она было во что-то псевдонемецкое, фольклорное такое, с крахмальным передником и большим декольте, поэтому такая ее поза предоставила мне прекрасный обзор ее белоснежных достоинств.
— А поговорить с тобой хочу, — сказал я честно и добавил, отсалютовав кружкой: — Твое здоровье!
— Ой, да спасибо, — вдруг застеснялась она или сделала вид, что застеснялась.
— Да не за что. Ир, а ты с Валей, что с тобой раньше работала, отношения поддерживаешь?
Она немного растерялась — явно такого вопроса не ожидала, — но потом сказала:
— С Деминой? — уточнила она и, увидев, что я кивнул, хоть понятия не имел, как ее фамилия, сказала: — Ну да, поддерживаю. Подруги мы с ней. А что, понравилась?
— Ну как тебе сказать… — Я чуть выдержал драматическую паузу, заполнив ее добрым глотком из кружки. — Я ее и не видел вообще-то.
— А че тогда?
При этом лицо Иры выразило крайнюю степень удивления.
* * *— Даже не планируй ничего со мной совместного, — сказала Настя, собирая в небольшую сумку какие-то вещи. — Дождь прошел, заморозки, так что работы у меня будет столько, что… сам понимаешь. Кстати, если до вечера не вернетесь — вылечу в Порфирьевск, понял? Так что поосторожней.
— Да мы всегда… сама знаешь. — Я лежал на кровати, закинув руки за голову, и пытался выбрать между здоровым сном и чтением книги на этот самый сон грядущий.
— Ага, знаю. Я предупредила, в общем, а вы потом будете топливо с ресурсом компенсировать. Кстати, я на тебя и на аэродроме рассчитываю — ты же все равно бездельничаешь.
— С чего это? — возмутился я. — Я тут чисто комиссар Мегрэ, хожу под дождем, в плаще и шляпе, на каждом углу по рюмашке принимаю, расследую… всякое, а ты вот как, даже не оценила.
— Пока, насколько я поняла, ты к Шалвиной любовнице на свиданку напросился — чего же тут ценить? И рюмашки оценила, вон от тебя пивом как прет. Так рюмашки или кружки были?
— Кружки, — ответил я и добавил: — Пиво всегда кружками пьют, если ты не в курсе.
Про водку с Пашкиным я решил все же не распространяться.
— А поживешь с тобой — в курсе всего будешь, — отрезала она. — Ты как с утра вставать будешь?
— Да ладно! — возмутился я даже. — Выпил-то всего ничего, никакого похмелья не запланировано.
— Ну-ну. А храпеть будешь — пойдешь спать в душ.
— А ты раньше меня усни — и ничего слышать не будешь.
— Только и остается, — вздохнула она. — Ладно, что узнал, говори.
Узнал я немного за сегодня, так что рассказ много времени не занял. Настя выслушала молча, потом сказала:
— Я бы на твоем месте с Федькой вдвоем этим занималась. Так, на всякий случай. Меня же ты все равно не возьмешь, так?
— Пока стрелять как следует не научишься — не возьму, — ответил я не то чтобы честно, а скорее с подковыркой. Стреляла Настя куда хуже, чем самолет водила, и при этом тренироваться не желала, несмотря на все мои уверения в том, что это ей никак бы не помешало. Хотя бы исходя из вероятности того, что какая-нибудь тварь из темноты кинется. Не то чтобы плохо, но все же куда лучше можно научиться, причем быстро.
— Вот пристал… некогда мне.
— Давай так, — приподнялся я на локте. — Меняю тренировку в стрельбе на занятия с самолетом. Ты постреляла — я полетал.
— Нет, так нельзя! — аж подскочила она. — Мне помощник нужен, на которого рассчитывать можно.
— А мне… напарник, да. На которого рассчитывать можно. Хотя бы в том, что этот напарник с перепугу мне в задницу не стрельнет, — парировал я.
Она засопела, как всегда делает, когда злится, но что сказать не знает. Потом буркнула:
— Ладно, вернешься — поговорим.
— Угу, — кивнул я. — Да, вот еще что… ты мне любезность не окажешь?
— Что? — повернулась она ко мне с недоумением.
* * *Дождь закончился, и судя по заметно прояснившемуся небу — окончательно. Не то чтобы ясно стало, но тучи поднялись намного выше, а вместо воды с неба сыпалась белая сухая крупа, скапливающаяся в замерзших за ночь ямках в грязи белыми узорами. Ветер стал уже по-настоящему холодным, просто ледяным. Осень уступила место зиме, и та стремительно вступала в свои права. И похоже, что стадию «снег с дождем» местная природа решила пропустить.
