Михаил Ланцов - Русский медведь. Император
Впрочем, поразмыслить ему не дали.
Секретарь Петра встал из-за стола и, сделав шаг навстречу, на чистом французском языке произнес:
– Государь готов вас принять. Следуйте за мной.
Потом развернулся и, не проверяя, последовал ли граф за ним или нет, направился к дверям, ведущим, очевидно, в кабинет царя. Луи-Александр двинулся за ним. Не задумываясь. С покорностью обреченного. Прослушал рапорт секретаря, отметил хлопок закрываемой двери и… застыл, слегка пошатываясь, перед самым могущественным монархом в мире. Пребывая в ступоре. Не решаясь ни на что.
Впрочем, стоял он не просто так. Подсознательно с первых же секунд Луи-Александр стал сравнивать Петра с его визави – Людовиком XIV. Сразу поняв, что русский царь выглядел полной противоположностью отцу.
Несмотря на некоторую сухость тела, Петр открыто демонстрировал мощь грамотно развитой и проработанной мускулатуры. Отчего графу казалось, что перед ним не человек, а ожившая античная статуя. Образ дополнялся спокойствием и какой-то сочной уверенностью в себе и своих силах. Вся одежда и обстановка в кабинете поражали лаконичностью и изяществом линий, прекрасно сочетаясь с крепостью и добротностью. Нержавеющая сталь, которую Россия экспортировала под маркой «серебряная». Стекло. Редкие сорта дерева. Минимум мелких деталей. И украшения, да. Именно украшения. Их не было. Вообще не было. Никаких. Ни перстней, ни медальонов, ни богатого шитья. Разве что пуговицы и запонки белого металла. Но это же мелочь.
Кроме того, Луи-Александр заметил удивительную вещь – несмотря на закрытое шторами окно, в кабинете было светлее, чем днем, из-за чудных светильников. И свежо. Очень свежо, даже чуть прохладно, словно сюда просачивается струя воздуха от горной речки.
– Присаживайтесь, – тихо произнес Петр на прекрасном французском языке, кивнув на кресло напротив. – Нам с вами нужно серьезно поговорить.
– Я вас внимательно слушаю, сир, – сглотнув, неудачно подступивший к горлу ком, произнес Луи-Александр, опавший в кресло, словно кисель.
– Чем, по вашему мнению, закончится война между нашими странами?
– Миром, – не задумываясь, ответил граф. – Любая война заканчивается миром.
– Логично, – кивнул Петр, слегка смягчив свое суровое выражение лица. – И как вы его себе представляете?
– Не знаю, сир, – чуть подумав, ответил Луи-Александр, немного оживившись. Ведь вряд ли русский царь завел с ним такой разговор, планируя сослать на жуткую каторгу. – Эта война многое изменит в политической карте Европы. Интересы, силы, группировки. Мне сложно предположить даже то, как она закончится.
– Вашему отцу уже много лет, он плохо себя чувствует и вряд ли проживет еще хотя бы пару лет. Вы понимаете это?
– Вы хотите спросить меня о страстях, что кипят вокруг малолетнего герцога Анжуйского?
– Нет, – усмехнувшись, покачал головой Петр. – Вы хотите сменить своего отца на престоле?
– Я? – Луи-Александр от такого предложения совершенно растерялся. Так сложилось, что, несмотря на признание его законным сыном, ему сразу дали понять – ни о каком наследовании трона не может идти и речи. А тут такое… – Не знаю…
– Война закончится. И я хотел бы устроить с Францией мир. Хороший, добрый мир.
– Для чего вам нужен король, благодарный вам за восшествие на престол?
– Вы схватываете на лету. Это похвально.
– Но я не смогу занять престол, пока существуют другие законные претенденты. Франция не примет меня. Особенно в лице высшей аристократии. Для них я выскочка, бастард…
– Что вы знаете об экономической ситуации во Франции?
– Не так много, – пожал плечами уже совсем воспрянувший духом Луи-Александр. – Я мало такими вопросами интересовался.
– Тогда для вас будет откровением новость о том, что Франция стоит на пороге банкротства. Ничего страшного в этом нет. Испанская корона последние два века регулярно достигала этого блаженного состояния. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Нет, сир, – сокрушенно покачал головой Луи-Александр. – Я не силен в финансовых делах.
– Ваш отец стар и скоро умрет. Франция понесла огромные потери на Балканах. Чудовищные потери, которые ударили прежде всего по кошельку короля. Ведь ему для продолжения войны нужно создавать новые батальоны, вербуя добровольцев за деньги или обманом. Он, безусловно, продолжит войну. И я даже знаю, где ваш отец предпримет наступление.
– Вы так уверены в победе?
– А вы сами разве не понимаете, какой исход у этой войны? Только честно.
– Если честно, то после Босфорской катастрофы я потерял веру в успех и надеялся только на примирение с сохранением статус-кво. Но теперь, когда коалиция потеряла основные силы флота… я не знаю. Просто не понимаю, как коалиция сможет выиграть. У вас очень могущественное вооружение…
– И чем тогда закончится разгром новой армии будущим летом, вы тоже понимаете?
– Конечно. Это будет крах. Полагаю, что балканским армиям он уже перестал перечислять жалованье. Поэтому после разгрома новой армии сил, способных защитить Францию, у него больше не будет.
– Поэтому я предлагаю вам стать королем-реформатором, который проведет во Франции давно назревшие преобразования. Облегчит участь простых французов и, что куда важнее – обеспечит возможность промышленникам и коммерсантам свободно развиваться.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Но зачем нужно печься об этих торгашах?
– Потому что от них зависит благополучие Франции. Не от дворян, которые суть слуги короля, и не более того. А от тех, кто трудится во славу короны, кормит ее и одевает. Если вы проведете реформы, то получите широкую народную поддержку.
– И не менее широкую ненависть в лице дворян, – грустно произнес Луи-Александр.
– А вот это – решаемо, – улыбнулся Петр.
– Но как?
– Во-первых, здесь же, во дворце, итогов нашего разговора ожидает кардинал Пьетро Микеланджело деи Конти, официальный представитель Папы.
– Серьезно?! – искренне удивился Луи-Александр. – Но ведь Папа провозглашал крестовый поход против вас!
– Он передумал и сейчас ищет пути для примирения. Поэтому он готов принять в католичество мою дочь Елену и обвенчать вас по всем правилам и канонам.
– Что?! – ахнул граф.
– Вы против? – невозмутимо выгнул бровь государь.
– Нет, что вы! Нет! Идя к вам на прием, я о таком не мог даже и помыслить!
– Хорошо. Во-вторых, в Санкт-Петербурге стоит захваченный флот коалиции. Все вымпелы первого и второго ранга. Плюс двадцать семь тысяч личного состава. Прежде всего французы и испанцы. Люди сейчас находятся в концентрационном лагере для военнопленных. Их кормят, следят за здоровьем. Но – они пленные без шанса на освобождение. Вашему отцу нечего предложить за них. Его казна пуста. Поэтому я предлагаю вам этих людей вместе с кораблями в качестве приданого. Каждый из них будет поставлен перед выбором: или он приносит личную присягу вам, как своему сюзерену, и выходит на свободу с возобновлением статуса, выдачей нового платья с прибором и выплатой увеличенного жалованья. Все необходимое я дам. Или он остается моим пленным до гроба. Мне как раз нужны рабочие руки в Сибири. Как вы думаете, согласятся?
