Андрей Круз - Ветер над островами — 2
— Если девок звать соберетесь, то из бардака не ведите, не пущу, — добавил хозяин. — Ко мне обращайтесь, я вызову, не пожалеете.
— Понял, как скажешь, — кивнул я.
Байкин в разговор не вмешивался. Лишь когда мы ушли от хозяина, вернувшегося к своему пиву, он тихо спросил в коридоре:
— Кто в какой?
— Иди пока в тот, что назад, отдыхай. Я стукнусь, когда сменить надо будет.
— А что сделать хочешь?
— Посмотреть, не придет ли кто к нему и куда он с утра пойдет.
Комнатка оказалась тесной, совсем чуть-чуть больше, чем двуспальная кровать с москитным пологом, втиснутая в нее. Только и осталось места ее по кругу обойти. Комаров к вечеру, к слову, стало много, хоть и не столько, сколько в джунглях, а так, вроде как в летний день в российской Средней полосе. Могло быть и хуже. Кроме того, на тумбочке стоял маленький бронзовый подсвечник с ароматической свечой, которую я сразу зажег, опустив его на пол, за кровать, чтобы даже отблеск маленького огонька не падал изнутри на окно. В комнате остро запахло чем-то вроде гвоздики и лимона, на комаров это действует.
Еще в комнате был жесткий неудобный стул, который я придвинул к окну и на сиденье которого бросил одну из подушек — без нее он быстро превратится в орудие изощренной пытки. Чуть повернул планки жалюзи, поставив их горизонтально, и убедился, что наблюдать за улицей вполне даже можно, и даже скрытно.
Поначалу даже интересно было — людей за окном прибавлялось, становилось шумно и суетно. Бар "Акульи зубы" был уже почти забит посетителями, девицы на бордельном крыльце уже не бездельничали, а трудились где-то внутри, во втором кабаке вовсю шли танцульки, там топали каблуки и визжали девки, ломбард открылся и даже не простаивал, в него регулярно заходили пьяные, оставляя в залог какое-то свое имущество, а на улице даже две драки случились. Без особо тяжких последствий, впрочем, даже нос никому не разбили.
И тут…
— Опа! — сказал я сам себе, чуть не подпрыгнув на стуле. — Давно не виделись.
В Кривом тупике появились четверо. Во главе компании шел высокий, в белой рубашке и дорогом жилете поверх нее, с маленькой бородкой и бриллиантовой серьгой в ухе. Толстая золотая цепь на шее, такие же браслеты на обеих руках, рукоятка револьвера, торчащего из вышитой серебряной нитью кобуры была костяной, да еще, насколько мне было видно, золотом отделанной.
С ним шли невысокий плечистый крепыш в лихо сбитой набок шляпе, совсем молодой вертлявый парень в черной рубашке и с двумя револьверами на поясе, висящими спереди рукоятками вбок, и рослый мужик со сломанным носом и ушами, в красном жилете поверх красной же рубашки, и огромным ножом на поясе, это помимо револьвера, разумеется.
— Фома, Фома, ты все же здесь, — прошептал я. — Даже не знаю, кстати ты или нет.
Шулер, бандит и, похоже, что пиратский лазутчик, Фома в христианских землях был объявлен вне закона. За его голову, равно как и за головы всех четверых, что шли рядом, была объявлена награда. Немалая за мертвого и в два раза большая за живого. При иных обстоятельствах я бы уже обдумывал как ее получить, но сейчас у меня другие задачи. И то, что Фома гуляет по совсем небольшому городу Вольный, их выполнение никак не облегчает, скорее наоборот. И вероятность наткнуться на него не вовремя очень велика. Это же не Москва, в конце концов.
Компания зашла в "Акульи зубы", судя по направлению их движения. Разглядеть даже крыльцо бара из окна не получалось. Выходит, что мы с Петром оттуда свалили вовремя. А вообще надо будет ходить не вдвоем уже, а брать, возможно, еще и братьев Рыбиных, на всякий случай. Потому что встреча с компанией Фомы так просто не кончится, за это я могу поручиться.
Контакт из дома не выходил. Виден мне был все больше забор и самый верх единственного окна, выходившего на эту сторону. Сначала там горел свет, потом он потух и никакой другой активности заметно не было. Отсидев свою смену, я постучал Байкину в дверь и поменялся с ним комнатами. Он ушел наблюдать, а я завалился в кровать, не раздеваясь. Такую же кровать с пологом в точно такой же комнате. Хозяин гостиницы не наврал — из нужника неслабо так попахивало, похоже, что септики здесь давно чистили. Но уснуть не помешало, устал.
Контакт покинул дом около десяти утра. Никакой другой активности так и не заметили. Ни Байкин, ни я, дежуривший снова с утра. Контакт вышел, аккуратно затворил за собой калитку, заперев ее еще и на замок, из чего я сделал вывод о том, что места здесь в любое время суток не безопасные, и неторопливо пошел по улице, засунув руки в карманы.
Мы шли следом. Я метрах в тридцати, не слишком и скрываясь, а Байкин еще немного отстал, страхуя уже меня. Про компанию Фомы я ему рассказал, а подробности ему не требовались — захватывали мы эту банду в Новой Фактории вместе, в лицо он их всех помнил и случись встретить — узнает сразу.
Контакт шел спокойно, не проверяясь, так, словно ему опасаться нечего. Нигде не останавливался, ни с кем не разговаривал. И так довел нас до городского рынка, что раскинулся слева от входа в порт. С рынка тянуло запахом свежего хлеба, в целом ряду маленьких чайных, вытянувшихся вдоль ограды, с видом как раз на порт, люди занимали столики. Контакт купил у крикливого босого мальчишки газету, зашел во вторую по счету чайную и уверенно уселся за угловой столик, кивнув буфетчику, из чего я сделал вывод, что он здесь гость частый.
Поискав глазами Байкина, я подал ему знак, мол "присматривай", а сам направился в чайную. Подошел к человеку, поднявшему на меня глаза от газеты, спросил его:
— Прости, уважаемый, здравствовать тебе, а ты раньше на "Золотом тунце" не ходил?
Это было первой частью пароля, и контакт ответил верно:
— И тебе здравствовать. Это шлюп, что ли?
— Нет, шхуна из Новой Фактории. Лицо твое знакомым показалось.
— Шхуна, точно, — кивнул он, откладывая газету. — Приходилось видеть, но сам не ходил и отношения к ней не имею. Но вот тебя помню откуда-то тоже. Где могли встречаться?
И отзыв был верный. Если бы он хотел знак тревоги подать, то сказал бы что-то другое.
— Да в Новой Фактории, наверное. Доводилось бывать?
— Ты присаживайся, — показал он на стул перед собой. — Не раз приходилось, хоть и не в последний год.
Ритуал взаимного опознания прошел гладко, как по писаному. Отодвинув стул, я сел напротив, и контакт представился:
— Анисим.
— Алексий, — ответил я.
— Чайку?
— Да с радостью, если не стесню.
— Да что ты! — посоревновались мы в вежливости.
Байкин прошел дальше и уселся в соседней чайной, откуда ему хорошо видна была наша веранда и подступы к ней. А я заодно хорошо видел его. У Анисима же он оказался за спиной.
