Владимир Поселягин - Двойной удар
— Их забрал патруль стражи, я забыл об этом сообщить.
«Вспомнил, когда я уплатил. Вот гад, значит, именно об этом они тогда шептались в шатре».
— Это мой человек! — все повышая и повышая голос, начал говорить я. Надсмотрщики напряглись и положили руки на рукояти сабель. — Да я весь ваш город уничтожу, если с ним что случилось!
Я реально был взбешен, начальник стражи нарвался.
— Это ведь не помешало нашему делу, не правда ли? — вытирая внезапно вспотевший лоб платком, спросил Агабек-оглы.
— Выполняйте остальные обязательства. К сожалению, невольников я теперь сопроводить не могу. Я сообщу старшему охраны место, куда нужно привезти караван. Пусть выходят немедленно.
К моему удивлению, эту махонькую бухточку торговец знал, она пользовалась известностью среди контрабандистов, тут, оказывается, и такие были. Не все хотели платить пошлину и налог. Так что с этим проблем не было.
Оставив торговца с начальником охраны, они обсуждали маршрут движения, я подошел к Ветрову, продолжавшему стоять у арбы под надзором трех надсмотрщиков.
— Значит, так, полусотник. Я заплатил за вас и за оружие. Дальше вас под конвоем в кандалах выведут из города и по дороге направят к морю. Не мешайте конвоирам, они знают, где ждет мой корабль.
— А Кафа?
— Забудь, эта информация не для чужих ушей. Когда дойдете до моря, конвоиры вас расклепают и спокойно уйдут, не мешайте им. После чего помоетесь в море, взденете броню и возьмете оружие. Ваша задача — ожидать меня. Как только я появлюсь, то вызову корабль, и мы отчалим, до этого сидите в том заливе, как мышки в норке. Ясно?
— Да, хозяин.
Моего ушкуя действительно не было в порту, почти сразу после нашего отъезда с Али из Кафы они отшвартовались и ушли в море, ожидая сигнального дыма в одном из соседних заливчиков. На это у меня были веские причины. Главное — гарантом сделки выступал торговец.
Как только караван невольников, гремя цепями под скрип повозок, отошел, откуда ни возьмись появилась стайка мальчишек. Они стали кидать в моих людей гнилые фрукты и камни. Конвоиры по мере сил отгоняли их, ведь товар уже продан, и до места стоянки они отвечают за него. Да и им пару раз попало, что тоже не добавляло настроения.
«М-да, сильно тут погуляла толпа взбунтовавшихся невольников», — мысленно покачал я головой. Как рассказал торговец, у крепостной стены возле южных ворот половина домов сгорела, и многих жителей вырезали. Рабы тогда наружу пробиться не смогли и частью были уничтожены, а частью снова пленены.
Как только караван скрылся в одной из улиц, что вела к ближайшим воротам в сторону моря, резко развернувшись, я зашагал к казармам стражи. Появилась работенка, кровавая, но многообещающая.
Энергично шагая по улице, я быстро «затерялся» в толпе. Если учесть, что в городе один русский двуручник, то эта затея сразу была обречена на провал. На меня многие смотрели или показывали пальцами. Пока я не свернул на тихую улочку, меня даже преследовал десяток детишек. За ближайшим перекрестком я скрылся в лавке, где продавалась всякая всячина.
Лавочник, выполнявший еще и обязанности продавца, встрепенулся и сразу стал напевно расхваливать товар.
Мое внимание привлекли не бусы или десяток неумело сделанных ножниц, нет, среди множества товаров мне приглянулась одежда, висевшая на одной из стен. Это были просторные балахоны, в которых обычно ходили мужчины. Не халаты, а именно мусульманские балахоны белого цвета, которые носят на Востоке. В ханстве в них тоже ходили, меньше чем в халатах, примерно сорок на шестьдесят, но одетые подобным образом встречались часто, даже с тюрбанами на головах. В общем, в этом не было ничего особенного и внимания не привлекало.
Хозяину лавки я объяснил, что лезу в гарем к недругу, решив отомстить таким способом. С этой стороны я неожиданно получил полное понимание, то ли хозяин был гулена, то ли был у самого такой недруг, поэтому он стал азартно мне помогать. Эта азартность повысилась вдвое, когда у меня между пальцев замелькал серебряный талер.
Пока мы выбирали мне маскирующую накидку, я размышлял: «Агабек-оглы, конечно, хитрец, ему приоритетно продать рабов и избавиться от „груза“, но сообщить о пропаже он мог и раньше. Пропал не только Силантий, но и мои вещи, а стоимость их сравнима с ценой сорока ушкуев. Да и Силантия они не просто так забрали. Им нужен „язык“, который сможет хоть что-то поведать обо мне помимо слухов. Думаю, о корабле они уже знают, как и о том, что он ушел из порта. Я остался, значит, у нас назначена встреча где-то на побережье, вот начальник стражи и решил выяснить все через Силантия. Только тут один затык. Силантий не знает даже о том, что ушкуй ушел. Он не был в курсе. Жаль, слишком много времени прошло после ареста. Зная, как работают местные дознаватели и палачи, я более чем уверен, что Силантия уже нет в живых, или он в таком состоянии, что лучше не жить. Нужно действовать быстро, нанести несколько точечных ударов — это выбьет начальника стражи из равновесия, и после нанести главный удар. Грех упускать такую возможность, да и отомстить хочется за своего человека».
Посмотрев на свое отражение в хорошо надраенном бронзовом зеркале, я довольно кивнул. Балахон с прорезанными по бокам дырами, чтобы можно было ухватить сабли и выдернуть их, не задирая для этого подол, подходил идеально, скрадывая оружие и фигуру. Тюрбан, надвинутый на лоб, отчасти скрывал черты лица. В принципе меня можно принять за местного.
Поймав внимательный взгляд хозяина лавки, я понял, что хозяин знает, кто я и куда иду. Кырым маленький город, о чужеземце с двумя саблями знало уже полханства, и кому он насолил — тоже. Значит, хозяин лавки все понял, когда я только подошел к нему, но не подал виду. Думаю, не одному мне не нравится этот начальник стражи.
Хмыкнув, я прямо спросил у него об этом и получил такой же честный ответ:
— Он посадил моего сына, тот умер в тюрьме.
— За что посадил? — с интересом спросил я.
— Он принародно ругал его за жадность и корыстолюбие. Ему дали плетей и отвели в тюрьму. Другие узники его избили. Сын умер, кашляя кровью. Я не один такой, много горожан и из пригорода Кырыма пострадало от этого жадного индюка.
— Сочувствую. Я думаю, мы можем помочь друг другу…
Уплатив покупку, я вышел из-под навеса, покрутил головой и, убедившись, что наблюдателей нет, направился вниз по улице. Теперь я слегка изменил фигуру и походку. Сгорбился и начал подволакивать ногу.
Абрам, как звали хозяина лавки, рассказал мне о начальнике стражи все, что знал. Где живет, где работает. По каким улицам ездит. Даже где прятался, когда был бунт. Информация была очень даже к месту, до этого я хотел прихватить патруль и допросить выжившего. Нет, патруль я все равно допрошу и вырежу, нужно же убедиться, что лавочник не врал, чтобы навести на меня стражу.
