Одержимый - Поселягин Владимир Геннадьевич
Вот так и дошли до побережья, ночью высадились. Я прибрал всё без свидетелей, и строем, помогая нести вещи гражданских из своих семей, направились к порту Циндао, где и были утром. Правда местные из гарнизона со всей вежливостью попросили разоружить солдат, даже повозки выдали, туда и сложили оружие, но не забирали. Гражданских на пролётках отвезли в гостиницу, я уже оплатил номера. Что делать дальше, я уже решил, в Циндао есть железная дорога, ввели в эксплуатацию в прошлом году, но с российскими дорогами соединения пока нет. Во Владивосток, даже с пересадками, не доберёшься. Я решил зафрахтовать германский пароход, с доставкой нас во Владивосток, выход сегодня желательно, в обход Японии, севернее пройдём. Дал задание двум офицерам, они немецкий знали, уже начали поиски, в порту кроме наших интернированных боевых кораблей, было шесть гражданских пароходов, может, за тройную цену кто и согласится.
Сам отправился на телеграф. Тут связь открытая. Составил телеграмму, довольно жёсткую, и от своего имени, с указанием должности, послал в Питер, в Военное министерство, а точнее в Главный морской штаб. Подумав, копию и Николаю, пусть ознакомится. Я не опасался злости власть имущих, сам прищучить их могу, да и бронежилет под одеждой постоянно ношу, хотя пока и не пригодился ни разу. Там кратко сообщил, что возможности обороны не были исчерпаны, можно было держаться ещё не менее пятидесяти дней, но генералы просто устали и решили сдать крепость, что и сделали. Это саботаж и предательство… Добавил, что имею на руках доказательства.
После этого покинув телеграф, двинул к пирсам, нужно нанять лодку и посетить броненосец. Пообщаться, узнать свежие новости. Со мной среди личной охраны и брат Сашка был. Заматерел, награду уже боевую имеет, Георгиевский крест. На наёмной лодке нас пятерых, меня и охрану, доставили на борт броненосца. К слову, его командир, капитан первого ранга Васильев, Михаил Петрович, старше меня по чину, так что я вроде как ему должен подчиниться, но по должности уже я старше, так что по сути мы на равных.
Когда я поднялся на палубу по трапу и козырнул флагу, Васильев сам вышел встречать меня, опираясь на трость. Во время боя в Жёлтом море, когда погиб Макаров, тот был серьезно ранен, командование принял старший офицер, который и привёл броненосец в германский порт, для исправления повреждений. Тут Васильев уже и очнулся. А «Ниджи» просто последовал за «Цесаревичем» и чуть позже по приказу из столицы также интернировался тут. За время стоянки все повреждения были убраны, частично помогли германцы местными ремонтными мощностями, за работу хорошо платилось, но от команды едва треть осталась, кто ранен или убит, но большинство, ещё до осады, отбыли в Артур, где и погибли, кто на кораблях, кто в окопах, а кто и в плен теперь попал после подлой сдачи обороны.
Мы оба считались птенцами Макарова, его людьми. Обнялись.
Васильев продолжил службу, но после окончания войны сдаст командование и отправится в отставку. Нога сильно изуродована, нести службу он дальше уже не сможет, упросил вот пока оставить до окончания войны на своём посту, дальше уже можно и в отставку.
Меня провели в каюту-компанию. Тут собрались все оставшиеся на борту офицеры, шестеро общим числом, также прибыли офицеры и с «Ниджи», ну а я и описал, как велась оборона Артура и как город подло сдали. Описывал с подробностями, как было, особо ничего не утаивая. Слушали молча, играя скулами и скрепя зубами. Иногда прорывался солёный матерок, но на таких шипели, чтобы не прерывать меня. Вот так и пообщались. Позже, когда те отругались, отматерились, ответил на заданный вопрос: почему?
Вот что я сказал:
– Моё мнение таково. В России, у престола, есть третья сила – великие князья и аристократы. Эта сила посчитала, что Россия войну должна с треском проиграть, с позором, и всё на это поставила. Причина проста: борьба за власть. Им надо поставить на престол своего человека, но сначала дискредитировать Николая как государя. У этих царедворцев есть свои люди, которых те проталкивали наверх, и они им благодарны, есть даже среди командиров кораблей, офицеры, те же генералы Стессель, Куропаткин или Фок. Это точно их люди, и они выполняли и выполняют приказы из столицы, от своих покровителей. Была попытка ликвидации адмирала Макарова, один из штурманов специально проложил курс «Петропавловска» на минное поле фарватера. К счастью, тогда обошлось, всего один подрыв, вовремя отвернули. Или убийство генерала Кондратенко. Их не устроило, что он усилил оборону, наладил взаимосвязь с наземными войсками и моряками, и стало понятно, что под его командованием оборона будет держаться долго. Всего одна записка японцам, когда и где тот будет, яростный обстрел, и генерал погиб со своей свитой. Принявший командование генерал Стессель для вида подождал немного, всё развалил и сдал оборону. А вы удивляетесь, почему в тылу беспорядки, не поступает, что нужно, в другие места отправляется. Это и есть саботаж и предательство. Моя работа, помимо прочего, как раз выявлять всё это и пресекать.
– Но почему вы дали всему этому свершиться? – спросил один из лейтенантов броненосца.
– Есть офицеры в штабе флота старше меня чином, они вызывали меня и, образно говоря, били по рукам, запрещая лезть в эти дела, приказывая прекратить следствие. Могу даже вас ещё больше огорчить. Вице-адмирал Рожественский также имеет высокого покровителя из родственников государя и также получил приказ… Сообщить какой?
– Не надо, – сказал сильно подавленный лейтенант, тот, что ранее задавал вопрос.
– Всё же скажите, – решил хмурый Васильев, что сидел в кресле, опираясь обеими руками о рукоятку трости. Кисти его рук так и сжимались, как будто он кого-то душил.
– Командующему приказали для виду пострелять и сдать новейшие броненосцы неприятелю, подняв белые флаги ввиду невозможности дальнейшего сопротивления. Рожественский даже обдумывал, какую рану получить. В смысле, осколок чиркнет по голове, но пока обдумывал справа или слева это будет. Это причина, почему он якобы потерял сознание и в бою не участвовал, очнулся, когда бой подходил к концу. Это будет озвучено Николаю Александровичу, чтобы тот сильно на него не серчал за сдачу. Да и покровители прикроют, максимум что получит, домашний арест. Хм, знаете, как между с собой заговорщики его величают? Венценосный глупец.
В этот раз буря стояла в помещении куда дольше. Я же прогулялся к открытому иллюминатору, подышать свежим воздухом. На палубе мои подчинённые общались с нижними чинами, те всей информацией не владели, но то, что сдали крепость нарочно, в курсе дел; тоже описывали, что и как было. Я расслышал разговоры, мат. В общем, как бы команда броненосца не взбунтовалась. Васильев это, похоже, тоже понял и вышел успокоить нижние чины. А чуть позже был роскошный обед, время к двенадцати подошло. Уже когда мы закончили, пили вино, тут и мои офицеры находились. Они договорились о фрахте. Васильев всё же уточнил:
– Откуда такие сведения?
Подумав, обтекаемо ответил:
– Я очень не люблю, когда меня вызывают, орут, брызжа слюной, и топают ногами. Чуть позже, ночкой тёмной, этого штабиста выкрали, китайцы, что на меня работали. Они его допросили, я слушал ответы, да и сам вопросы задавал. После хорошего нажима штабист охотно на всё отвечал, очень информированный оказался – из заговорщиков, а связь через китайцев держали, их джонки туда-сюда часто ходили, японцы пропускали. Оказалось, что прибывший связной офицер от Рожественского дал много информации по идущей сюда эскадре. Жаль, убыл на тот момент, я бы с ним поговорил. Тайно прибыл и тайно убыл. Впрочем, я тоже эту связь использовал, меня она устраивала.
Вот такие дела, пообщался я офицерами продуктивно, выговорился, а то тяжесть у меня на душе лежала; немало, конечно, от себя добавил, домыслов, но всё хорошо в канву повествования укладывалось. Правда, после моего рассказа стихийная пьянка началась, офицерам нужно это пережить.
Ответа от военного министра я не получил, хотя и запрашивал о своих дальнейших действиях. Мы погрузились на борт германского парохода, грузового, не пассажирского. Судно с полной грузовой маркой должно было уйти в Африку, в одну из германских колоний, а мы перекупили фрахт, благо капитан и был владельцем, переплатили трижды. Как начало темнеть, двинули в сторону Владивостока. Кстати, перед выходом по Циндао слух разнёсся, что на английскую базу, она не так и далеко, отбуксировали японский броненосный крейсер, который хорошо горел ранее, но главное – машинное отделение выгорело, и он полностью потерял ход. Долгий ремонт ожидался. Англичане справятся, интернировать не будут. Война, двойные стандарты. Впрочем, перед уходом я отправил послание русскому консулу в Циндао, чтобы проследили, а японца через сутки или интернировали, или убрали с английской базы.
