Интриган. Новый Петербург (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

— Да хоть на корове! — выкрикнула Пушкина. — Всяко лучше, чем на бродячем псе!

— Но-но! — сердитость вновь стала напускной. — Гектор — очень перспективный муж. Только надо направить его прыть в правильное русло.

— То есть, в выгодное твоему роду? — процедил я, но мужчина пропустил слова мимо ушей.

— Это во-первых. Во-вторых, он чародей, да не простой, а подающий большие надежды. И медаль, и помощь Кросс-Ландау, и работа на Ратникова, и деньги Хмельницкого — и все это за несколько дней. Поразительная верткость для рядового офицера.

А ты, хочу напомнить, седьмая дочь, да еще и без Дара. Так что не выделывайся, не привередничай, а выполняй волю отца. Иначе лишат наследства, отлучат от семьи и отправят в какой-нибудь храм за тридевять земель. И тебя, — начальник не без удовольствия кивнул в мою сторону, — это тоже касается.

— Орест, — я начал терять терпение от затянувшегося спектакля. — Клянусь всем, что мне дорого — если сейчас же не позвонишь в канцелярию, я разнесу тут все к чертям собачьим.

— Не разнесешь, — усач повел рукой, и на прутьях вспыхнули замысловатые золотые руны. — Эта камера создана Распутиной по личному заказу Николая Григорьевича. Специально для того, чтобы учить уму-разуму всяких зарвавшихся колдунов.

Решетка и стены зачарованы щитом уровня магистра. Так что даже не пытайся его пробить — себе хуже сделаешь. И пока вы не ответите согласием и не подпишете брачный контракт, тут и останетесь. Главы семей полностью поддержали такую меру.

Я был бы не я, если бы не проверил эти слова на прочность. А заодно и волшебный барьер.

Представил в левой руке огненный шар, и меж пальцев вспыхнуло крохотное солнце размером с теннисный мяч.

Свободной рукой пронзил сферу тончайшим закрученным в спираль ветром, тем самым превратив в мощнейший сварочный аппарат.

Струя вытянулась и уплотнилась так, что напоминала вырезанный из янтаря и подсвеченный прожектором штырь. Застывший свет, остановленный лазер — мечта всех фанатов «Звездных войн».

Не знаю, сколько вышло градусов, но в камере стало заметно жарче, а воздух вокруг ладони поплыл непроглядным маревом.

По самым скромным подсчетам, такое пекло должно перерезать арматуру в палец толщиной всего за несколько секунд.

Жалея о том, что не взял у Теслы защитные очки, поднес луч к пруту.

В тот же миг руны засияли еще ярче и всосали иглу внутрь металла, точно пылесос — горсть тополиного пуха. А в ответ с громким треском выстрелила сияющая змея молнии и пребольно ужалила в палец.

— Зараза!.. — отдернул руку и осмотрел почерневший ноготь.

— Говорил же, — Орест хохотнул и достал из ящика красивую красную папку, на разворотах которой лежали листы плотной альбомной бумаги с вензелями и печатями. — Подписывайте, не брыкайтесь. Уже не маленькие, пора и за головы взяться. К тому же, Гектор, для тебя это куда выгоднее, чем для нас. Поверь, невеста хоть и бездарная, но не бесприданница. Мы простим вам долги и поможем встать на ноги.

— А что взамен? — проворчал я. — Что такого могут предложить вам Старцевы, раз вы так настойчиво пытаетесь породниться?

Обмякший и осоловевший от водки полицмейстер вплотную подошел к двери и многозначительно произнес:

— Тебя, Гектор. Тебя. А точнее — твой дар. Мы видели, на что он способен. Не знаю, как ты научился так лихо колдовать — может, на фронте, может, где еще, неважно. Мы хотим подчинить такую силу себе, прежде чем это сделают конкуренты. Птички шепчут, что ветер крепчает. И в грядущей буре каждый маг пойдет на пересчет.

— Да лучше я застрелюсь, чем выйду за этого чопорного говнюка, — Варвара сплюнула кровь. — Кстати, у тебя вон ствол за пазухой торчит. Эти остолопы даже не удосужились его отобрать. Так что хрен вам, а не брак. Не заставишь, братец. И белое платье на мне окажется лишь в одном случае — если в него нарядят мой труп!

— Молчи, бесстыдница! Совсем от рук отбилась! Пьешь, куришь, ругаешься, дерешься в кабаках!

— А еще трахаюсь со всеми подряд! — девушка высунула длинный язычок и с намеком подмигнула.

— Ах да, — Орест утер щеки промокшим насквозь платком. — Она не девственница, хотя ей всего восемнадцать. Но об этом — ни слова. Если захочешь — можешь разбить ей нос и ткнуть в простыни.

— Я ему яйца разобью! — в гневе выпалила арестантка. — А потом голову. Пусть только попробует подойти ко мне хотя бы на шаг!

Бестия неожиданно для себя подкинула интересную идею.

— А знаешь, Варь. Я бы тоже лучше вышиб себе мозги, чем повел тебя под венец.

Девушка фыркнула и оттопырила мизинец — наверное, это местный аналог среднего пальца.

Я же достал револьвер и вытряс из камор пять патронов. Шестой оставил в «гнезде» и рывком провел барабаном по руке — от плеча до запястья.

И судя по округлившимся глазам обоих Пушкиных, о русской рулетке в этом мире тоже никто не додумался. Но правила все поняли быстро — особенно, когда я поднес оружие к виску.

— Ты что делаешь?! — возопил Орест, потрясая бульдожьими брыльями. — С ума сошел?!

— Это просто игра, — зажмурился и глубоко вдохнул. — Тут же ни карт, ни костей. Вот и развлекаюсь, как могу.

В воцарившейся тишине щелчок курка прозвучал громче выстрела. Но мне повезло — в этот ход смерть промахнулась.

— Это называется фронтовая рулетка, — решил не связывать опасную забаву со своей страной. — Первоклассная забава для скучающих в блиндажах офицеров. Пять шансов выжить, один — погибнуть. Будоражит сильнее, чем штыковая атака или штурм пулеметной точки. Играешь? — протянул револьвер сокамернице рукоятью вперед. — Или только на словах храбрая?

— А ну хватит! — Орест ударил по решетке ладонью и тут же отпрянул, потирая ужаленную кожу. — Немедленно прекратите опасное занятие — это приказ!

Девушка в нерешительности взяла ствол, но чем выше поднималось дуло, тем шире становилась улыбка. А эта чертовка не промах. Настоящая оторва, а не избалованная барышня, бунтующая назло родителям.

— Варька! — раскрасневшаяся румяная физиономия стала белее снега. — Что учудила?!

Варвара повторила все в точности за мной — провела холодной сталью от плеча до запястья и поднесла к голове.

Но не жмурилась, не волновалась, а с хищной улыбкой смотрела мне прямо в глаза. И в этом взгляде читались не злость и азарт, а отчаяние загнанной меж флажков лисицы.

— Варя! — бесновался в кабинете брат. — Умоляю, не надо!

Палец быстро надавил на крючок, словно от скорости зависела жизнь узницы.

Сухо щелкнуло, но с облегчением выдохнул только полицмейстер, кряхтя, обливаясь потом и хватаясь за сердце.

Девушка же шелохнулась только для того, чтобы вернуть оружие. А в остальном сидела на нарах с таким видом, словно мы передавали друг другу трубку мира.

— Кончайте! — не унимался начальник. — Иначе все расскажу вашим отцам! Вот прямо сейчас позвоню!

— Звони-звони, — осклабился и крутанул барабан. — Мы как раз доиграем.

Как и ожидалось, усач не продержался даже до второго раунда.

Несмотря на бравый вид и высокую должность, Орест — типичный папенькин сынок и слабохарактерный трус.

Это видно в каждом слове, в каждом жесте. Лишний вес, заискивающий тон, вредные привычки — все выдает отсутствие внутреннего стержня.

И без протекции он не дослужился бы выше городового, да и с этой должности вылетел бы за пьянство и робость. И я придумал отличный способ пощекотать ему нервишки, а заодно выбраться из чертового околотка.

Сердито бормоча и раздувая щеки, мужчина снял щит и отпер камеру, чтобы забрать у меня револьвер. Естественно, я ничего ему не отдал, а просто оттолкнул плечом и вышел на волю.

И вне клетки полицмейстер ничего не смог бы мне сделать — да и не пытался, а лишь тряс связкой ключей и сыпал в спину проклятиями и угрозами.

А когда и это не помогло, схватил свисток и дунул изо всех сил, но к тому моменту мы уже вышли на улицу.

— Стоять! — городовые побросали трубки и кинулись в погоню.