Джеймс Сваллоу - Кровавые ангелы
Эти мысли растаяли, как только он приблизился к главному алтарю. Подошвы лязгнули по каменному полу, и караул молчаливых десантников расступился, чтобы пропустить Рафена. Там, впереди, у подножия алтаря, стоял на коленях его брат. Аркио произнес последние слова молитвы Алому Граалю и поднял взгляд. Рафена поразило внезапное отчуждение во взгляде Аркио.
— Брат, — сказал тот. — Ты все еще обеспокоен.
Рафен опустился рядом на колени и сотворил знамение аквилы.
— По очень многим причинам.
— Одна из них — я?
Рафен колебался, и Аркио продолжил:
— Не тревожься. Я не боюсь, и тебе бояться не стоит.
— Я… видел кое-что. Свет, который появился, когда ты коснулся святого Копья…
Аркио кивнул и перевел взгляд на витражный портрет Сангвиния.
— Это его благословение, Рафен. На мне… На всех нас. Вспомни уроки, на которых Корис говорил нам о божественном оружии Императора. Смели ли мы мечтать, что когда-нибудь увидим такую реликвию?
Рафен медленно кивнул. О легендарном вооружении времен возвышения Империума говорили с нескрываемым почтением. Такое оружие, как Копье Телесто или его собратья — Морозный Меч Мьольнир, Копье Души, великий Обагренный Клинок и Черный Меч Храмовников, — были выкованы в огне праведной ярости Императора. Любое из них вознесло бы на вершину славы своего обладателя.
Рафен изо всех сил пытался найти правильные слова, но любая фраза казалась ему нескладной. Чувства и мысли космодесантника пришли в смятение. Куда подевался умный, бесстрашный и веселый молодой Кровавый Ангел, запомнившийся ему в дни обучения на Ваале? Каким образом брат превратился в молчаливого и погруженного в себя аскета, придавленного тяжестью догм?
— Это чудо… — сказал он, тщательно подбирая слова. — Оно тебя изменило…
И без того редкая улыбка исчезла с лица Аркио.
— А как иначе, Рафен? Я ощутил, как он ко мне прикоснулся. Я почувствовал руку примарха у себя на лбу и принял завещанное им наследие. — Он отвел взгляд. — Я изменился, в этом нет сомнения. Мальчика, который пришел с тобой в долину Падения Ангела, больше нет.
Рафен внезапно ощутил одиночество.
— И все же я помню то время, как будто все происходило вчера.
В день их прибытия кроваво-красное солнце стояло в зените, освещая каменный пол амфитеатра в долине Падения Ангела. Сияние красного гиганта заливало арену изнурительным жаром, который валил с ног собравшихся там кандидатов. Это тоже было испытанием, среди множества других, куда более тяжелых, которые должны были отсечь слабых сердцем и нечистых духом. Претенденты были сильны и жилисты. Их тела и души закалила тяжелая жизнь, навязанная мирами Ваала своим обитателям. Ни один из кандидатов не перешагнул порог четырнадцатилетия, но назвать их детьми значило допустить серьезную ошибку. Детей здесь не было.
За пределами арены они могли носить племенные цвета и флаги — из-за которых многие были бы не прочь вцепиться другому в глотку. Однако в стенах испытательного полигона они уже не были сыновьями племен Крови, а стали кандидатами, которые громко требовали своего шанса и стремились подняться до почти божественного статуса Адептус Астартес. На каменных гребнях вокруг кратера арены замерли вооруженные пращами и длинными мечами стражи в капюшонах. Эти мужчины — отвергнутые кандидаты, не ставшие Астартес, — присягнули до самой смерти охранять место испытаний. Стражи посматривали на небо и ждали. Скоро должны были явиться сыны Сангвиния.
За неделю до поединков Рафен, Аркио и еще трое юношей отправились в путь из земель клана Расколотого Плоскогорья. Племя предложило лучших; каждый был смертоносным бойцом, прожив не малую по меркам Ваала часть жизни в одном из самых опасных районов планеты. Вожди племени назвали их идеальными кандидатами на возвышение. Рафен думал иначе. Тогда он еще оставался молодым смутьяном, неукротимым и диким, и совсем не походил на будущего солдата. В племени поговаривали, что парня послали на испытания не победы ради, а в надежде, что он там погибнет. Многие в племени были бы рады избавиться и от самого Рафена, и от его безрассудства.
Рафена переполняла решимость доказать, что они неправы, и долгом чести для себя он счел защиту младшего брата Аркио. Аркио же имел сильную и открытую душу. Он стремился во всем происходящем видеть чудеса Вселенной, но оставался бесхитростным и доверчивым, чересчур наивным для уготованного космодесантнику жестокого будущего. Трое их спутников погибли по дороге: один не выдержал жажды, другой разбился, когда его ангельские крылья, примитивные планеры племени, с помощью которых можно было парить в потоках ветра в каньонах, сломались в песчаной буре, а последнему Рафен свернул шею — поскольку смерть от укуса чешуйчатой змеи была много хуже.
И вот испытания начались. С небес на крыльях огня спустились железные птицы. Позже Рафен узнал, что эти машины называются «Громовыми ястребами». Из недр челноков вышли мужчины в ярко-красных доспехах, украшенных священными печатями чистоты. Кровавые Ангелы шествовали подобно героям фантастических грез, отсеивая кандидатов, помеченных скверной мутации, и тех, что выглядели неполноценными. Один из космодесантников приблизился к Рафену и Аркио. Свой шлем он держал под мышкой.
— Вы — те самые щенки, безрассудно вообразившие, что они достойны служить моему возлюбленному ордену?
Лицо седого ветерана было жестким, как сталь.
Аркио ответил с должным почтением, но Рафен дерзко произнес:
— Испытай меня, старик, и увидим, кто тут чего достоин.
Космодесантник сделал то, чего Рафен ждал от него менее всего, — он улыбнулся.
— Так мы и поступим. Я Корис, брат-сержант Пятой роты Кровавых Ангелов. Попытайся произвести на меня впечатление, мальчик. Если сможешь.
Претенденты бились на копьях и дубинках, ножах и коротких мечах, сражались цепами и булавами. Корис прогонял их через лабиринты, стены которых щетинились лезвиями и выпускали электрические разряды; заставлял передвигаться бегом под огнем Кровавых Ангелов, с тяжелыми ранцами и амуницией. Юноши терпели муштру, сражались, и многие умерли. Рафен и Аркио виделись мельком, когда один брат шел на гладиаторский поединок, а другой с него возвращался. В таких случаях они кивали друг другу или махали окровавленными ладонями. С каждым разом кандидатов становилось все меньше. Турнир затянулся на несколько дней, и число претендентов еще больше сократилось. Пятидесяти выжившим предстояло подняться на небесные колесницы Ваала.
Спутник планеты по ночам взирал с небес, как мрачное око. Рафен превзошел даже свои собственные завышенные стандарты и в конце концов вновь предстал перед Корисом. Сержант, арбитр этих состязаний, внимательно его рассматривал. Ему предстояло решить, присоединится ли кандидат к космическим десантникам.
На глазах Кориса Рафен крепко поколотил Тофа — щенка из племени собирателей хлама с Великой пустоши. Он был доволен собой и не понимал, что сержант видит в его дерзости семена погибели.
— Ты воображаешь, что сумеешь в одиночку справиться с любым врагом? — спросил Рафена Корис.
Рафен ухмыльнулся. Вопрос показался ему смешным.
— Конечно.
— Ни один Кровавый Ангел не сражается в одиночку, — возразил сержант. — Кровавые Ангелы — это братство во имя Императора. Если не можешь этого понять, ты уже потерпел поражение.
Может, Корис полагал, что Рафена можно переубедить и тем прекратить его самодовольные выходки. Во всяком случае, он позволил парню продолжить испытания, и во время следующего испытания Рафен столкнулся с юношей по имени Сахиил.
— Ты готов к поражению? — поинтересовался Корис.
— Я никогда не проиграю! — горячо парировал Рафен.
Сахиил оказался полной его противоположностью: разговорчивый, мягкий и почти милый по сравнению с другими, жесткими и грубыми. Однако на бойцовской арене он показал себя хладнокровным и расчетливым бойцом. Сахиил смог сбить Рафена с ног и потом дразнил его за это.
— Ты готов? — глумился он. — Рафен Готовый, ты готов проиграть?
Аркио помог старшему брату перевязать раны и в момент передышки между схватками попросил его обуздать свой характер.
— Рафен, мы оба, ты и я, можем пережить испытания, если будем стоять друг за друга. Наше родство похоже на связь между Кровавыми Ангелами. Вместе мы непобедимы.
Рафен отмахнулся от него.
— Ты слишком доверчив, брат. Человек борется один и умирает один. Таков его путь.
Аркио больше ничего не сказал. Твердая решимость стать Кровавым Ангелом поглотила Рафена. Она родилась из непреодолимого желания отстоять свое достоинство перед Аксаном — отцом и военным вождем племени Расколотого Плоскогорья. Аркио был вторым сыном, вернись он с отказом, его бы приняли обратно. Но Рафена, старшего, в этом случае ждал бы несмываемый позор. На следующий день ребята бежали по меняющемуся лабиринту, передавая друг другу наэлектризованную эстафетную палочку, и Рафен, высокомерный и целеустремленный, пробежал дистанцию один, бросив своих напарников, чтобы оттеснить Сахиила на второе место. Он просто сиял в своем дерзком неповиновении.
