Энн Маккефри - Мятежники Акорны
После того как Макдоналд закончил говорить, Кандо кивнул жрицам, и те принялись обмывать то, что осталось от тела. В следующий момент Макдоналд наклонился и указал на что-то, застрявшее в шее убитого.
— Что это? — спросил он. Предмет был длинным и тонким. — Я забил больше животных, чем кто бы то ни было другой, но никогда не видел ничего подобного.
Кандо велел женщинам омыть то место, куда указывал капитан. Стекающая с тела мыльная вода окрасилась в розовый цвет, и взглядам присутствующих предстала испачканная кровью жила. С первого взгляда на нее Беккер понял, что существо, в теле которого она некогда находилась, погибло гораздо раньше, чем несчастный, разорванный на куски жрец.
— Я сдаюсь, капитан, — сказал Беккер. — Не понимаю, зачем человеку могло понадобиться надевать шнурок от ботинка под подбородок. Или это последний писк местной моды?
Ему, разумеется, никто не ответил, поскольку вопрос был чисто риторическим. Всем было понятно, что, каким бы ни было изначальное предназначение жилы, в последний раз она использовалась в качестве удавки. Конечно, можно было предположить, что сначала жреца выпотрошили, но зачем бы тогда понадобилось его душить?
Макдоналд, видимо, думал о том же. Он указал на след в том месте, где голова была отделена от туловища, и спросил Кандо:
— Что за животные у вас тут водятся, которые прежде, чем разорвать и съесть человека, душат его? Мне еще никогда не приходилось видеть кого-либо убитого подобным образом.
— Наши враги заметно поумнели, — со вздохом ответил Кандо. — Теперь они устраивают свои нападения, маскируя их под наши древние предания. Но когда убийца делал это, он определенно был человеком. — Жрец указал на жилу, словно она была самым отвратительным предметом в комнате. Беккер определенно не разделял это мнение. Смотреть на останки жреца было гораздо тяжелее, нежели на убившую его жилу.
— Вообще-то отделения головы от туловища и изъятия внутренних органов оказалось бы вполне достаточно, чтобы лишить парня жизни, так что непонятно, зачем могла понадобиться еще и удавка, — задумчиво проговорил Беккер.
— Вероятно, удавку использовали для того, чтобы он не успел закричать и позвать на помощь, — предположил Макдоналд, — и уже потом занялись этой кровавой работой. В известном смысле удушение можно назвать актом милосердия.
Вдаваться в подробности нужды не было.
Беккер зашел за один из алтарей, и его вырвало, но легче от этого не стало. Одна из женщин отошла от трупа и, не говоря ни слова, вымыла испачканный Беккером пол. Тот извинился и вышел к фонтану, чтобы прополоскать рот. Единственный положительный момент в этом неприятном инциденте состоял в том, что Надари уже ушла и не видела, как он опозорился.
* * *Мью-Шер шла той же дорогой, которой они с Акорной пришли в Храм, а Надари следовала на ней. На полпути один из священников, которых Эду отправил с ними для расследования убийства, сказал:
— Ты идешь не туда. Тело Бьюлайбаба нашли через две улицы к югу отсюда.
— Я ничего не могла поделать, — ответила Мью-Шер, — мы с посланником торопились, а он не поспевал за нами. Я думала, он присоединится к нам в храме, и поэтому не волновалась. Мы очень торопились, чтобы не опоздать и успеть спасти хранителей. Возможно, Бьюлайбаб вспомнил, что у него есть еще какие-то дела, потому и оказался там, где вы его потом нашли.
— Как гладко у тебя все выходит, — хмыкнул жрец.
— Но это правда, — сказала Мью-Шер.
Надари пока хранила молчание. Жрец без всяких на то оснований вел себя очень грубо по отношению к девушке. В конце концов, Мью-Шер не отходила от Акорны ни на шаг, и лучше алиби было не придумать. Надари спасла девушку от дальнейших унижений, вмешавшись в разговор.
— Будь я на вашем месте, — обратилась она к жрецу, — я бы расставила людей на крышах соседних построек. Возможно, нападавшие спрыгнули на свою жертву сверху.
— Сверху! — фыркнул воинственно настроенный жрец. — Вы ведь не видели тело, правда? Это была фронтальная атака. У него начисто сорвано лицо, выпущены наружу все кишки. Только дикое животное могло учинить такое. Вот только откуда тут взяться таким животным?
Надари ничего не ответила. Это была не ее команда, она не была облечена никакими полномочиями и не хотела сболтнуть перед этими людьми ничего лишнего. Она воспринимала их в качестве потенциальных врагов и шпионов Эду. А про себя она думала о грозных животных, оглашавших некогда своим ревом джунгли, степи и пустыни планеты. Когда-то тут хватало хищников. Взять того же муршима — зверя, похожего на медведя. Когда он вставал на задние лапы, то оказывался выше человеческого роста, а его огромную пасть украшали два ряда острых, словно клинки, зубов. Но муршимы вымерли после того, как в результате битвы при Бинде погибли леса, в которых они обитали. В том сражении не выиграл никто. Все биндалари были перебиты дургами, самым воинственным из степных племен. Дургов в свою очередь убили спасавшиеся бегством муршимы, а те были уничтожены слишком поздно подоспевшим на выручку своему народу подкреплением биндалари. Так что славу не снискал никто.
Были еще горные волки, рыскавшие по дальним пустошам, заросшим вереском, но они встречались крайне редко уже тогда, когда Надари была еще ребенком. К тому времени как она прожила сорок сезонов — или десять лет по стандартному летоисчислению, — голова последнего из этих зверей была, как рассказывают, прибита над входом в Храм Бинды, а тело отдано на съедение хранителям Храма.
Были раньше и дикие кошки, но с течением времени они смешались с храмовыми котами и теперь защищали людей, а не нападали на них. Если только… на жреца не напали хранители какого-то враждебного Храма.
Сопровождавшие женщин жрецы-воины оставили своих спутниц и принялись будить обитателей домов, расположенных между местом, где они сейчас находились, и тем, где были обнаружены останки брата Бьюлайбаба. Они стучали в двери, расспрашивали людей о том, что те видели или слышали, а затем переходили к следующему дому. Люди реагировали по-разному. Одни отвечали на вопросы жрецов испуганно, другие возмущались тем, что их столь бесцеремонно разбудили посреди ночи. Вероятно, многие из них только недавно сумели уснуть после суматохи, поднявшейся здесь, когда обнаружилось истерзанное тело Бьюлайбаба.
Надари пожалела, что перед тем, как покинуть Храм, не собрала побольше информации. Задумчиво подняв глаза вверх, она подпрыгнула, ухватилась за край крыши и, подтянувшись, легко вскарабкалась на плоскую кровлю. Обычно жители города использовали для этих целей приставные лестницы, но они хранились в домах, чтобы ими не мог воспользоваться посторонний.
Оглянувшись и не увидев возле себя Надари, Мью-Шер несказанно удивилась, но затем подняла глаза и различила на фоне темно-бордового неба красную форменную тунику своей спутницы. Они встретились глазами, и Надари прижала палец к губам, призывая девушку к молчанию. Затем Надари знаком велела Мью-Шер идти дальше, а сама последовала за ней, перепрыгивая с одной плоской крыши на другую. Ее ботинки производили не больше шума, чем мягкие лапы храмовых котов.
Большую часть ночи они провели за трапезой, и сейчас горизонт уже золотился в лучах поднимающейся Синги, первого из макахомианских солнц. Если Эду хотел, чтобы девушка заплатила за гибель Бьюлайбаба собственной жизнью, подумалось Надари, ему бы следовало отправить ее в город чуть позже, чтобы неведомый охотник успел отдохнуть и вновь проголодаться.
Внезапно багровую ночь прорезал вопль. Мью-Шер, которая уже почти достигла ворот базы, застыла от ужаса, а Надари развернулась и побежала по крышам в обратную сторону, пока не увидела внизу одного из жрецов-воинов и стоящую рядом с ним всхлипывающую женщину. Она указывала на кровавый след, тянувшийся от очага к двери и дальше — вниз, по улице.
— В моем доме что-то было, — навзрыд повторяла женщина.
— А где находилась ты, когда это произошло? — подозрительно спросил ее старший из жрецов.
— Я ходила навестить мою сестру и племянников. Они болеют, и я поехала к ним на два дня. Когда вернулась, дверь моего дома была наполовину открыта, а когда я зажгла лампу, то увидела все это.
— Твое счастье, что ты не вернулась домой чуть раньше, — сказал жрец. — В городе произошло кровавое убийство. Убийца, видимо, забрался в твой дом, чтобы почиститься и привести себя в порядок, но его, судя по всему, спугнули, когда обнаружилось тело Бьюлайбаба и поднялся крик. Но, так или иначе, благодаря этому следу мы теперь знаем, в каком направлении вести поиски.
Женщина снова захныкала.
— Расходимся! — приказал старший жрец своим людям.
— Великолепный план, — сказала Надари, а тетка, стоявшая внизу, подняв глаза на звук ее голоса, взвизгнула от неожиданности, увидев на своей крыше высокую незнакомую женщину, глядящую на нее. Надари подняла руку, желая успокоить до смерти перепуганную горожанку. — Не бойтесь, — сказала она, — я нахожусь здесь, чтобы помочь в охоте на то существо, которое напугало вас.
