Николай Чадович - Особый отдел и тринадцатый опыт
– Пока нигде, – пожал плечами Кондаков. – Хотя никто из людей не пострадал, и это уже о чём-то говорит.
– У меня создаётся впечатление, что с каждым разом взрывы становятся всё мощней, – сказал Цимбаларь. – И жертвы, тьфу-тьфу-тьфу, не за горами. Петру Фомичу вчера просто повезло. Не каждому дано летать птицей, а главное, благополучно приземлиться.
– А мне, например, кажется, что взрывы происходят совершенно стихийно, без всякого вмешательства человека, – заявил Ваня. – Как, скажем, молнии. Где ей захотелось, там и ударит.
– Ты забыл про письмо Гладиатора, – напомнила Людочка. – Как тогда объяснить его? Случайным совпадением?
– То-то и оно… – Ваня развёл руками, при этом зацепив недопитую пивную бутылку.
– Надо этого гада искать, – сказал Цимбаларь, провожая взглядом укатившуюся под кровать бутылку, с которой он ещё совсем недавно связывал вполне определённые планы. – Пока это наша единственная ниточка, пусть и сомнительная. Я на заре туманной юности, чтобы перед девками пофорсить, тоже таскал с собой томик Шекспира на английском языке. И даже временами с умным видом в него заглядывал, хотя не понимал ни бельмеса.
– Тебе, наверное, было шестнадцать, а не тридцать, – заметила Людочка. – Тем более что сейчас это уже не актуально. В наше время девушек квантовой механикой не соблазнишь. Лучше форсить кредитной карточкой «Америкен-экспресс».
– Дуракам закон не писан, – хмуро произнёс Ваня. – Не нравится мне этот Гладиатор. Ведёт себя как-то странно. Посылает идиотское, ни к чему не обязывающее письмо. Трётся на вокзалах, где всякую шваль только и вылавливают. Надевает ночью чёрные очки. Шарахается от фотоаппаратов. Настоящие преступники так не поступают.
– Настоящими, иначе говоря, обыкновенными преступниками занимаются штатные службы. Уголовный розыск, убойный отдел, участковые, муниципальная милиция, – напомнил Кондаков. – А мы называемся особым отделом. На нашем пути может встретиться и маньяк-учёный, и человек, переродившийся в чудовище, и религиозная кликуша, и даже сам Иисус Христос, возвратившийся на землю. Поэтому к каждому отдельному случаю нужен свой подход, и тоже, естественно, особый.
– Надо бы телевизор включить, – предложил Ваня, тяготившийся всякими словопрениями. – Сейчас криминальная хроника начнётся. Авось где-нибудь опять рвануло.
Оказалось, он как в воду глядел. Взрывы гремели по всей России. В Омске на базаре взорвалась ручная граната. В Красноярске – баллон с бытовым газом. В Воркуте – заходивший на посадку вертолёт. В Хабаровске – цистерна с остатками серной кислоты. В пригороде Грозного – фугас.
Всё это, конечно, было очень скверно, но никакого отношения к делу, занимавшему умы нашей четвёрки, не имело. Везде свистели осколки, везде воняло тротилом, бензином, газом и порохом, везде почти сразу выявлялись виновные. Уже пошёл разговор о том, что не мешало бы послать Ваню за новой порцией пива, но тут на экране возник знакомый фасад Московского вокзала.
Диктор, оставаясь за кадром, сообщил:
– Вчера поздним вечером на перроне Московского вокзала был задержан человек, по некоторым сведениям причастный к организации взрыва, случившегося тем же утром в окрестностях нашего города. В интересах следствия его фамилия не разглашается. Дорогие телезрители, ещё раз напоминаю вам о необходимости соблюдать бдительность.
На экране появился вокзальный перрон, где полдюжины людей в штатском, мешая друг другу, заламывали руки высокому худому парню. Мелькнули светлая куртка, знакомая по снимкам Ухналёва, вязаная шапочка и тёмные очки, чудом продолжавшие держаться на положенном для них месте.
Эта сцена повторялась дважды, а затем её сменила другая: телерепортёр с микрофоном в руках, опрашивающий взволнованных проводниц, среди которых, вполне возможно, находилась и стукачка Милка Царёва. Впрочем, этот интересный разговор сюда не долетал, и зрителям приходилось довольствоваться комментариями диктора:
– Предполагаемый преступник, предлагая немалую мзду, пытался передать персоналу скорого поезда Санкт-Петербург – Москва запрещенный для провоза предмет, однако проводницы сумели предупредить об этом правоохранительные органы. Вполне возможно, что на наших глазах был предупреждён очередной террористический акт. Подробности в следующих выпусках. А теперь перейдём к происшествиям на дорогах.
Сюжет сразу изменился: камера наезжала на дымящуюся груду металла, в которую превратились два столкнувшихся друг с другом автомобиля. Вокруг суетились медики с носилками, спасатели с гидравлическими ножницами, пожарные с брандспойтами. Тот же самый репортёр пытался вызвать на откровенный разговор мордатого инспектора дорнадзора, заранее валившего всю вину на неосторожность водителей.
– Вот те на, – растерянно промолвил Кондаков. – Повязали-таки Гладиатора. Никак не ожидал…
– А это точно он? – Цимбаларь лихорадочно переключал каналы, надеясь найти повторение вокзальной сцены.
– Похож. Вы же фотографии сами видели. И одежда, и телосложение. Да и поезд тот же самый. Зачем он, остолоп, опять к нему сунулся?
– Ну и чёрт с ним, – буркнул Ваня. – Нашли о ком переживать… Если дело закроется, то и с нас спросу нет. Погуляем ещё денёк по Питеру и домой вернёмся. Хорошо здесь… Даже бродячих кошек почти не видно. Совсем как собак в Корее.
– Ничего ещё не известно! – решительно заявила Людочка. – Пётр Фомич, миленький, я понимаю, что вам нездоровится. Пожалуйста, сделайте над собой усилие. Вспомните, как в Анголе вы обманули голодного крокодила, а во Вьетнаме щелчком убили ядовитую змею. Сходите в местное управление ФСБ. Выясните у них все подробности, касающиеся Гладиатора. Ведь парня уже со вчерашнего вечера допрашивают. Вы же можете, постарайтесь!
– Мы тебя на такси отвезём, – поддержал её Цимбаларь. – С ветерком прокатишься. Под ручку водить буду. Заодно и свои связи мне передашь.
– Ишь чего захотел! – Кондаков сполз с кровати и застыл в позе петуха, отыскавшего в навозе пшеничное зёрнышко. – Пусть со мной лучше Ваня едет. Вроде как внучек с дедушкой… А вы тем временем лучше опять за компьютер садитесь. Проработайте всех субчиков, попавших в список. Если они участвовали в мало-мальски престижных конференциях, обязательно будут опубликованы биографии. Узнайте, какой научной тематикой занимается каждый из них. Кто бывал за границей и где конкретно. Кто сейчас сидит без работы. Кто имеет научные труды и как они называются. Есть ли судимости и по какой статье. Состоят ли в политических партиях. Имеют ли хотя бы отдалённое отношение к проблемам взрывотехники. Наведите справки о семейном положении. Возможно, кто-то служил в армии сапёром. И так далее, вплоть до побочных любовных связей, внебрачных детей, вредных привычек и сексуальной ориентации. Короче, узнайте подноготную всех этих умников. Понятно?
– Будет сделано, шеф! – Цимбаларь молодецки щёлкнул каблуками. – Не посрамим особый отдел. Но и вы там мордой в грязь не ударьте.
Затем Кондаков обратился персонально к Людочке:
– Ты выйди пока. Сейчас самое главное – надеть на меня штаны. А это зрелище не для слабонервных. Без непечатной лексики не обойтись.
Поскольку Людочка была боса, да и щёлкать каблуками не умела, она ограничилась тем, что приставила ладонь к виску:
– Яволь, мой генерал!
Кондаков вернулся только под вечер, что уже само по себе было хорошей приметой – значит, не дали ему от ворот поворот, не выперли в три шеи прямо из приёмной ФСБ, как того следовало ожидать исходя из логики развития событий. Хотя так называемые неделовые знакомства и считаются чем-то предосудительным, но куда без них денешься? Надо полагать, что даже во врата рая кое-кого пускают без очереди, без доклада, без предварительной записи и, хуже того, вообще без малейшего права на посмертное блаженство.
Ваня, сопровождавший Кондакова на правах пажа, медсестры и оруженосца, по пути назад запасся кое-какой провизией – цены в местных ресторанах были таковы, что всех суточных хватило бы лишь на салат да безалкогольные напитки. То, что казалось вполне приемлемым для шведов, финнов и японцев, заполнявших огромную гостиницу, по карману наших соотечественников било весьма чувствительно. Особенно поражали цены в буфете: рюмка водки без всякой закуски – пятьдесят рублей! Тут поневоле трезвенником станешь.
Кондаков передвигался бочком и враскорячку, как беременный краб, однако возвращаться в постель не пожелал. Новости переполняли его, как забродившая опара кадушку, и свой рассказ он начал, даже не дожидаясь, когда Людочка накроет на стол.
– Короче, обмишурились наши смежники, – обведя коллег торжествующим взглядом, сообщил он. – Сели в лужу. Никакой это не Гладиатор, а подставная фигура. Мыльный пузырь. Да я это с самого начала подозревал… Вблизи от вокзала есть коммерческий ларёк, по-ихнему «точка». Называется «У Миши и Маши». Никакой Маши там уже давно нет, зато Миша с новым напарником продолжал работать до самого последнего времени. Кроме всего прочего, на вывеске ларька значился и номер его телефона. Дескать, звоните, люди, делайте заказы… И вот однажды вечерком звонит неизвестный мужчина, спрашивает Мишу и предлагает ему сделку, суть которой состоит в следующем: нужно отнести к Московскому вокзалу письмо и уговорить кого-либо из проводниц, не за просто так, конечно, доставить его в столицу и опустить там в почтовый ящик, желательно подальше от Ленинградского вокзала. Если всё будет сделано по уму, с соблюдением мер предосторожности, Миша получит за свои услуги сумму, эквивалентную пятидесяти долларам.
