Антон Первушин - Псы войны
Итак, любая из вышеперечисленных восемнадцати стран (или семнадцати, если учитывать, что «МиГи» Эритреи выбиты почти полностью) могла теоретически оказаться местом назначения Андерсона. Маловероятно, что целью будет Германия или одно из бывших государств Варшавского Договора, которые прикладывали невероятные усилия, чтобы поскорее вступить в НАТО, а потому готовы были по первому требованию порезать весь свой авиационный парк, доставшийся в наследство от советской эпохи. Скорее всего, целью будет либо одна из стран «третьего мира», либо сама Россия. Только там могли по-настоящему пригодиться умение имитировать тактику воздушного боя по-русски и доскональное знание «МиГа-29».
Специфика ведомства, на которое после подписания контракта работал Андерсон, заставляла задуматься о том, что предстоящее задание почти наверняка будет связано с провокацией. Новоиспечённый лейтенант-комэндер давно понял, что по-другому и быть не может. Вот если бы на авиабазе Неллис его обучали пилотированию «Ил-76Т», проходящий в американских справочниках под обозначением «Candid», – тогда да, тогда можно было бы предположить, что пилоту ЦРУ придётся возить отряды «коммандос» или продовольствие для голодающих посёлков Или оружие для «повстанцев». Но раз тебе доверили изучать именно истребитель, значит, предстоит нечто особенное. Возможно, придётся изображать из себя русского инструктора в одной из «горячих» точек. Или, наоборот, заменить местного пилота в кабине «фалькрэма», а потом Госдеп всё свалит на русских и предъявит им ноту протеста. В любом случае с делом будут связаны русские, и как-то раз, сидя в местном баре за стаканчиком томатного сока, Сэм задумался о своём отношении к этой нации.
В системе обучения по программе «Агрессор» был один вроде бы малозначительный недостаток. Военные психологи полагали, что будущие «агрессоры» только в том случае смогут имитировать действия потенциального противника, если станут им, то есть научатся думать как противник, чувствовать как противник, любить то, что любит противник. В результате складывалась парадоксальная ситуация: с одной стороны «агрессоры» должны были оставаться настоящими американцами, преданными своей стране и своей присяге, с другой – им следовало стать русскими, то есть воспринимать Соединённые Штаты Америки в лучшем случае равнодушно, а в худшем – нетерпимо. Типичное «расщепление личности». А поскольку пилоты 64-й и 65-й эскадрилий получали весьма высокую зарплату (гораздо более высокую, чем их сослуживцы в обычных авиачастях), они старались переплюнуть самих себя, и порой дело доходило до курьёзов. Например, общим местом в эскадрильях «Агрессор» было коллекционирование атрибутики советских (а позднее – российских) военно-воздушных сил. Вполне взрослые и здравомыслящие люди, офицеры, тратили колоссальные суммы, чтобы украсить свою квартиру русскими плакатами и флагами, чтобы развесить по стенам муляжи советского оружия и добавить в толстый альбом очередную открытку, выпущенную к текущей годовщине советских ВВС. А где коллекционеры – там и обмены, там и спекуляция, там и свары по смешным поводам: вроде того, настоящий у кэптена имярек орден Ленина или фальшивка, выпущенная мастерской на Брайтон-бич.
Но и это ещё не всё! По ходу обучения и участия в «Рэд флэг» пилоты и в самом деле становились агрессорами, стремясь победить во что бы то ни стало. И часто побеждали, посрамляя выходцев из самых элитных эскадрилий, летавших на куда более совершенных самолётах. Андерсону рассказывали, как однажды майор из 64-й эскадрильи настолько вжился в роль русского пилота, что уже будучи «подбитым» пошёл на таран, в результате чего ВВС США потеряли два почти новых истребителя – оба лётчика, к счастью, успели в последний момент катапультироваться. Получалось, что в своём желании быть лучшими из лучших пилоты эскадрилий «Агрессор» создавали невольно образ могучей и непобедимой России, с которой лучше поддерживать добрососедские отношения – иначе могут надавать по шее.
Не избежал этого «заразного заболевания» и Сэм. Если сразу после экспедиции в Антарктику он относился к русским с плохо скрываемой ненавистью, то в процессе «обработки» научился восхищаться сначала русской техникой, затем – русской тактикой, ещё позднее – русской военной историей, потом – культурой, а в финале – даже кухней. На днях он решился попробовать настоящий борщ в исполнении одного из старших инструкторов 64-й эскадрильи, славившегося знанием русской национальной кухни, и с удивлением для себя обнаружил, что это довольно вкусно. Оказалось, что правильный борщ вовсе и не должен быть приторно-кислым, как утверждают безграмотные советологи, а, наоборот, варится из свежайших и предварительно обжаренных овощей в светлом бульоне на птичьем мясе.
Прикупил Андерсон и плакаты. Один из своих любимых – рекламный плакат-календарь русской пилотажной группы «Стрижи» – он повесил на стену в раздевалке для офицерского состава авиабазы Неллис, и помечал на нём победы в учебных боях. Скоро плакат истрепался и пришлось разыскивать новый – командование запрещало совершать такого рода покупки через Интернет непосредственно у российских фирм-производителей и пришлось обращаться к спекулянтам. Совершая эту невыгодную для себя сделку, молодой лейтенант-комэндер и не подозревал, что таким путём в ещё большей степени приобщается к советско-российской ментальности, взращённой на дефиците товаров широкого потребления…
И вот теперь, когда служба на авиабазе Неллис подходила к концу, Андерсон понял, что пора определиться. Вопрос, который совершенно не волновал ещё год назад, стал вдруг необычайно важным сегодня. Всё-таки за время обучения Сэм повзрослел, научился не завидовать другим и не принимать скоропалительных решений, а служба в эскадрильях «Агрессор» и посиделки с немецкими пилотами заставляли на многое взглянуть по-другому: и на самого себя, и на свою страну и на то, что эта страна делает с миром. Нет, он не стал предателем и не разуверился в ценностях демократии по-американски, но он, незаметно для самого себя, стал выносить суждения по поводу происходящих событий, стал давать оценки действиям американского правительства, и далеко не всегда эти оценки были положительными. Потрясение, испытанное лейтенантом-комэндером после битвы в небе Антарктики, приобрело новую форму, выразившись ещё и в том, что Сэм пытался просчитывать последствия тех или иных действий. Серьёзным испытанием для его духа в этом смысле стала новая война в Ираке. В атмосфере всеобщего энтузиазма трудно было остаться отстранённым наблюдателем, но Андерсон знал, что никогда не окажется на этом театре военных действий, и оценивал кампанию в долгосрочной перспективе. Его выводы были неутешительны, но это тема для отдельного разговора. А теперь Сэм точно так же размышлял о России и о той роли в судьбе далекой заснеженной страны, которую ему приготовили шефы из ЦРУ. Судя по всему, роль эта была неприглядной.
В войсках давно ходили слухи о существовании некоей сверхсекретной программы «Форс-мажор», которую начали писать в 92-ом году (то есть сразу после развала Советского Союза) и которая в отличие от директив SIOP (Единого объединенного оперативного плана) предусматривала вполне конкретные действия, направленные на то, чтобы во вполне конкретные сроки уничтожить государственность Российской Федерации, разделить эту страну на несколько частей и лишить возможностей к дальнейшему развитию.[2] Мнения по поводу этой программы были самые разные, но никто не мог похвастаться тем, что знает подробности. Возможно, «Форс-мажор» был своеобразной «страшилкой» для младшего офицерского состава – чтобы он, младший офицерский состав, не расслаблялся и готовил себя к трудностям и лишениям затяжной войны в Сибири. Однако если подобная программа существовала в действительности, она должна была включать и какие-то операции на так называемый «Час Икс». Сэм Андерсон, изучавший в последнее время историю Второй мировой войны, подозревал, что упомянутые операции должны быть тайными и проводить их будут, скорее всего, спецподразделения ЦРУ. К одному из которых он сегодня имел честь принадлежать.
Так что же это будет? Для чего его готовят? Может быть, ему придётся сесть за штурвал «фалькрэма» где-нибудь в Турции, взлететь, пересечь границу в зоне ответственности украинской ПВО (там, кстати, полно дыр, появившихся после демонтажа целого ожерелья радиолокационных станций) и атаковать, например, русскую военно-морскую базу или даже атомную электростанцию. Русские решат, что это сделали украинцы. Украинцы решат, что это сделали русские дабы опорочить украинцев. В любом случае война между славянскими государствами неизбежна, и блоку НАТО придется вмешаться, чтобы урегулировать этот конфликт, который может из локального перерасти в глобальный.
