Макс Острогин - Икра будущего
Из белой пластмассы — с дырками для глаз и рта, и плетеные из разноцветной проволоки, за которой совсем не видно кожи, только крупная ячеистая сетка, и удлиненные каски с вмонтированными в них выпуклыми очками, и просто грязные тряпки, обмотанные вокруг головы. А вообще шахтеры были разные. Некоторые высокие, отчасти длинные, неприятно напомнившие мне сумраков, угловатые и обвешанные газовыми ключами, обрезками труб и непонятными приспособлениями, теперь понятно, откуда у мрецов оружие. Другие, наоборот, приземистые, ниже меня, коренастые и широкоплечие, некоторые казались больше в ширину, чем в высоту, с некрасиво короткими руками, большими головами и ногами, как толстые тумбы. Третьи вообще непонятные, нескладные и несуразные, инвалиды шахтерского труда — одна рука длиннее, второй вообще нет, ноги колесом, горбы, кривые шеи, слишком маленькие головы, эти существа двигались дергано, отрывисто и размашисто, как испорченные роботы. Почти как мрецы, только не мрецы.
Уродцы передвигались медленно, с лязгом, хрустом и постаныванием, на стены тоннеля ложились причудливые изломанные тени, в которых не чувствовалось ничего человеческого, казалось, что по путям шагает процессия настоящих чудовищ. Наверное, года два назад я, не задумываясь, открыл бы огонь, приняв подземных обитателей за порождения тьмы, сейчас…
Сейчас я наблюдал.
Они тащились долго, наверное, час, запасы шахтеров под землей оказались велики.
— Уходят, — прошептал Егор. — Куда?
— Не знаю. Подальше. Я думаю, к востоку.
— Наверное, им есть куда отступать, — негромко сказала Алиса.
— Наверное…
— Переждем, — сказал я. — Пока последние не пройдут.
— А потом?
Я не ответил. Потом по этому тоннелю, что ж непонятного.
— Шахтеры бегут, — сказал Егор. — Под землей тоже нехорошо…. Тут жарко…
На самом деле жарко. По-настоящему. Я начал потеть уже давно, не обращал внимания, думал, от усердия ползьбы, а теперь вот почувствовал. Мы приближались к цели, и становилось все жарче и жарче. Внизу пекло, наверху зима, снег должен таять… Я думал, что тоннели затоплены, не все, оказывается, некоторые вполне проходимые. Не люблю я всю эту подземку, ой как не люблю… А видимо, на поверхность выберемся не скоро, да и снег там, что там делать…
Шахтеры брели еще почти час — Егор то и дело доставал будильник и поглядывал на стрелки. Последним пробрела грустная семья, главный и несколько мелких, дети. Все были впряжены в грубые волокуши, перемещавшиеся по рельсам с нестерпимым скрежетом, который звучал в тоннеле еще долго.
Но и он смолк, в тоннеле стало тихо, мы спустились с мостика на перрон. Очередная безымянная станция, стены, поросшие бледным мхом, с потолка свисают… сосульки, что ли, не знаю. Мы спрятались за мохнатыми колоннами и подождали еще немного. Никого.
— Ну что? — Алиса уставилась на меня. — Вперед?
— Шахтеры не входили в мои планы… Хотя, может быть, это к лучшему. Вперед.
— А если они пойдут навстречу? — спросил Егор.
— Если они пойдут навстречу… Мы скажем им «привет». Я первый.
Я спрыгнул с платформы. Подал руку Алисе, она фыркнула. Егор хихикнул.
Примерно полкилометра. Навстречу нам тянулся незнакомый шахтерский запах, составленный из множества оттенков, из железа, машинного масла, горелого пластика, пота и непонятного запаха, напоминающего воск. Я уже почти привык к этому запаху, но тут в него вплыла новая струя, кажется, пища, что-то жареное, Егор начал пыхтеть носом, а Алиса сказала:
— Смотрите, пришли, кажется.
Алиса остановилась.
Тоннель закончился. То есть не совсем закончился, а разошелся, как воронка, только не в глубину, а в разные стороны. Потолок зала подпирали кривые железные штанги, похожие на рогатки, между этими рогатками были натянуты тросы, к которым крепились длинные кабели с лампами. Рельсы заканчивались, по краям воронки располагались вагоны стального цвета, а в центре темнела яма, так на первый взгляд показалось. Однако, приглядевшись, я обнаружил, что это тоже тоннель, только идущий вниз, под уклоном.
— Жарко… — Егор вытер лоб. — Чувствуете?
Кто бы не почувствовал. Из тоннеля шел вполне ощутимый теплый воздух. Поток его был настолько сильный, что некоторые лампы покачивались, рисуя на стенах замысловатые узоры.
— Видимо, мы полезем вниз, — сказала Алиса. — Так?
Я кивнул. Егор протяжно вздохнул.
— Правильно, — неожиданно поддержала меня Алиса. — Поперечный тоннель, тот, что с севера на юг, должен проходить где-то здесь… Так что вниз. Правильно, Егор?
— Конечно, — тут же подхватил Егор. — Там теплее. А я уже устал от мороза… Шахтеров не видно.
— Пока не видно, и пойдем. Нечего…
Снизу раздался свист и сразу за ним дружный лязг.
— Опоздали, — грустно сказал Егор.
— Туда! — Алиса подтолкнула нас к ближайшему вагону.
Мы быстренько запрыгнули внутрь, спрятались за скамейками, стали наблюдать.
— Опять ползут… — Алиса поморщилась.
По наклонному тоннелю поднимались люди. Шахтеры то есть. Мрачная толпа суровых троллей, по свистку они впрягались в лямку и делали шаг, затем совместно вдыхали-выдыхали, еще свисток — и еще шаг.
— Телегу тащат, — прошептал Егор. — Добро вывозят…
— Много их как-то… — Алиса плюнула. — Развелось.
— Кто-нибудь по-шахтерски умеет?
Языков мы никаких не знали, даже Егор, который, сидя в слоне, много читал.
Алиса хмыкнула.
— Шахтеры они… — Егор выдержал вопросительную паузу. — Они чем питаются?
— Прыщелыгами, — тут же ответила Алиса. — А ты думаешь, зачем мы тебя с собой взяли? Мы тебя кинем, они прыгнут, а мы тут и проскользнем.
Наивный Егор поглядел на меня, я не стал его успокаивать. Пусть помучается.
Шахтеры показались из тоннеля. Они выволокли за собой очередную телегу на железных колесах, в нее тут же впрягся плечистый шахтер и, поднатужившись, поволок ношу в тоннель Верхнего метро. Понятна их схема — вверх телегу втягивает группа, затем, дальше по горизонтали тянут в одиночку. Бегут шахтеры, бегут.
— А это кто еще… — Алиса переместилась чуть вправо. — Он мне что-то совсем не нравится… Видите?
Егор промолчал. Не видит. Как и я. Я недавно в цвет вернулся, по краям еще муть и крупные зерна, а вдаль вообще плохо вижу, все сливается в серую муть. А Алиса видит отлично, как орел.
— Вон же оно!
Теперь и я увидел. Животное. Метра полтора в высоту, черного, само собой, окраса, без хвоста.
— Опа… — выдохнул Егор.
Алиса ткнула его в бок.
Существо тявкнуло. Зажглось еще несколько ламп, и я разглядел это. Длинные, чуть вывернутые лапы, короткая, или почти никакая шерсть, хвоста нет, уши широкими лопухами. Глаза, я заметил, слишком уж белые. Небольшие, обычные глаза, но белые, издалека видно. Встречал я такое, выгоревшие, выслепшие, от огня или от болезней, или из-за наследственных тяжестей.
Существо подняло к потолку слепоглазую морду. Нюхает.
— Псина… — прошептала Алиса. — Ах ты…
— Сейчас я его пристрелю, — прошептал Егор. — Сейчас…
Он потянул к себе двустволку, но я помотал головой.
— Унюхает ведь…
Но он не только унюхал, он еще и услышал — уши шевельнулись, повернулся в нашу сторону, заурчал. Шахтеры переглянулись, некоторые достали опасного и явно убойного вида подземные устройства, а один выволок из-за спины кирку. Хорошо подготовлены, реакция быстрая.
Псина устремилась к нам. Широкими скачками, когти бряцали по железу. Гномы за ней.
— Сейчас стрельну, — сказал Егор. — Все…
Я отобрал двустволку. Алиса выхватила нож. Псина ворвалась в вагон. Впрыгнула через окно, развернулась, скрипнула когтями, оставив на полу вагона блестящие борозды. Уставилась. Хотя она не могла смотреть, глаза-то совсем стеклянные, белые, как у вареных карпов. Но она нас чуяла. Зарычала, выставила зубы, собрала мускулатуру в холке. Килограммов семьдесят, не меньше. Я по псам специалист, но сейчас вряд ли справлюсь. Интересно, чем ее кормят? Прыгнет ведь…
Но псина не прыгнула.
— Пристрели ее! — крикнул Егор.
В окне напротив меня возник шахтер, черное лицо с красными белками глаз, зубы, как железные лопаты, железные и блестящие, заточенные остриями. И тут же в других окнах показались. Сморщенные черные лица, с въевшейся навеки блестящей подземной пылью. Глаза, не привыкшие к дневному свету.
Люди.
Много.
Давно столько не видел.
— Не дергайтесь, — велел я своим. — Не дергайтесь!
Шахтеры смотрели на нас со всех сторон.
— Привет, — улыбнулся я деснами. — Как дела?
Шахтер с потухшими глазами, разъеденными пылью, покачал головой и поманил меня рукой. И улыбнулся в ответ. Его улыбка тоже не отличалась полноценностью. Зубы желтые с черными крупными дырками, в которые были вставлены блестящие гайки. Оригинально, я тоже такие хочу, потом вставлю, во все свои три оставшихся зуба.
