Майкл Стэкпол - Месть Исард
— Подчистка?
Исард моргнула необычно для себя, Креннель счел это признаком смущения.
— Хотелось бы так считать, но успешная рубка «льда» оставляет в точности такой же след, как и работа по законному паролю. Предлагаю улики считать неполными или недостоверными.
— Но ты так не думаешь.
— Верно. Я считаю, что за этим стоит Новая Республика, — Снежная королева принялась расхаживать по кабинету. — Но с ними придется сразиться.
— У меня есть иные заботы.
В голосе Исард прорезался металл:
— Запомни одно, принц-адмирал, и никогда не забывай. Война против тебя — политическая. Республиканцы прикрываются моралью, потому что у них слабые поджилки. Возможно, они просто не могут использовать силу. Возможно, Траун измотал их больше, чем мы можем вообразить. Они действуют поэтапно, потому что ни рысь, ни галоп недоступны. Наш контрудар включает три шага, которые заставят противника серьезно переоценить выбранный курс.
— Три шага? — Креннель повел металлическими пальцами по вмятине, оставшейся на столешнице в том месте, куда ударил кулак. — Какие еще три шага?
— Первый: ты выступишь с опровержением. Ты будешь растерян и зол. Помнишь Уинта Кепорру?
Креннель на миг прикрыл глаза и мысленно увидел веселого молодого парня с чисто выбритой головой и блестящими синими глазами; видение было облачено в униформу кадета имперской военной Академии.
— Он был в моей группе на Префсбелт-4. Мы оказались в одном учебном взводе, потому что наши фамилии начинаются на одну и ту же букву. Я помню его конечно, но смутно.
— Отныне он твой лучший друг. Он был родом с Алдераана, и это действительно так. Он погиб. Не нашел лучшего времени для увольнительной. Его смерть потрясла тебя до глубины души, до такой степени, что ты добровольно вызвался лететь в Неизведанные регионы. Позже ты опомнился и вернулся, чтобы употребить все свое влияние и удостовериться, что кошмар Алдераана не повторится. И если Новая Республика и дальше будет настаивать, что ты воссоздавал оружие, убившее твоего друга, она станет болезненно напоминать Империю по самой своей природе.
Принц-адмирал кивнул:
— Я смогу сыграть убедительно.
— А пролить скупую мужскую слезу?
— Я был в Академии среди бойцов, а Кепорра — из научников.
— Врежем нужные данные, — Исард стремительно развернулась и зашагала в обратную сторону, благо размеры кабинета позволяли. — Второе: мы запустим серию файлов, подтверждающих, что у Гегемонии нет ресурсов на столь масштабный проект. С одним, с Корвис Минор, чуть-чуть поиграем.
— Ах да, твоя маленькая ловушка для разбойного эскадрона, — улыбнулся Креннель. — Возможно, новая наживка им больше придется по вкусу.
— Надеюсь. А когда Проныр не станет, Новая Республика с размаху ударит по Корвису. И наступит время нашего третьего шага. Ты атакуешь гарнизон на Лиинаде-3. Закрутим партизанскую войну и, если повезет, поднимем у населения боевой дух на такую высоту, что Республике придется ввести больше войск, чем она намеревалась изначально.
— Мораль провалилась, хваленое подразделение пало смертью храбрых, а я продемонстрирую, что на мои владения нельзя покушаться безнаказанно, — Креннель помолчал. — Мне нравится этот план. Он может сработать. Должен сработать.
— Он сработает, — Исард холодно улыбнулась. — И как только ты продемонстрируешь Галактике возможность противостоять Новой Республике, тебя признают как правомочного наследника Императора. И в этот миг мы оба обретем то, чего больше всего желаем.
Глава 17
У Гэвина Дарклайтера глаза жгло от усталости, но голографическое изображение Делака Креннеля посреди комнаты отдыха заставило молодого татуинца пробудиться от сна. Проектор нарисовал принц-адмирала в три четверти его реального роста, но из-за того, что Гэвин сидел на низеньком диване рядом с Асир, ему пришлось запрокинуть голову. Креннель расстался с военной формой и был облачен в отменно сшитый гражданский костюм. — Итак, я столкнулся с обременительной задачей по опровержению обвинений, которые выдвинули против меня Мон Мотма и Новая Республика. Слишком многих с трудом можно будет убедить, что я понятия не имел об исследованиях, которые велись на планете, находящейся в моем ведомстве.
В глазах Креннеля не читалось вины, лицо было открытым.
— Я соглашаюсь и утверждаю, что я ничего об этом не знал. Должен указать, что Новая Республика по своему обыкновению голословна и не представила доказательств обратного, как не представила доказательств, что вообще кто-либо знал об исследованиях до того, как Новая Республика вторглась на Лиинаде-3.
Гэвин нахмурился.
— Да с чего, во имя Галактики, Новой Республике устраивать поддельную лабораторию и обвинять кого-то в разработке новой Звезды Смерти?!
Остальные пилоты закивали в знак согласия. Кливиан рассмеялся:
— Делать нам больше было нечего! Мы умиротворяли планету!
— Да это же пара пустяков, Хобби, — Мин Дойное лениво потянулся. — Свободное время у нас было, час-другой и готово. Спланировали обман и привели план в действие. Раз плюнуть.
Креннель с невинным видом поднял руку:
— Чем бы я отличался от Новой Республики, если бы, подобно ей, не привел доказательств ее вероломства? Почему они так жаждут дискредитировать меня? Обвинив меня в убийстве Сате Пестажа, они уже оправдали в своих глазах вторжение на чужую территорию. Эти обвинения имеют единственную цель — поднять всю Республику на бой с новым врагом. Сделать из меня призрака Императора. Я не наблюдаю особого единства в республиканских рядах. Скорее, наоборот, и именно в этом кроется причина удара. Креннель вздернул подбородок.
— Из-за своего обещания обеспечить землей, убежищем и счастливым будущим любой притесненный народ Галактики я вступил в переговоры с руководством алдераанских беженцев. Я готов был отдать им южный континент на Лиинаде-3, известный своим поразительным сходством с их родиной. Фабрикуя свидетельства, уличающие меня в создании механизма, подобного тому, что трагически уничтожило Алдераан, Новая Республика помешала народу взорванной планеты обрести мир и счастье вместе с жителями Гегемонии.
Гэвин оглянулся на Тикхо Селчу.
— Полковник, он говорит правду?
Скрестив на груди руки, алдераанец с отсутствующим видом качнул головой, как будто едва расслышал вопрос.
— Не знаю… — пробормотал Тикхо. — Я не часто общаюсь с другими беженцами, да и они по большей части оставляют меня в покое. Да, они рассматривают меня как связь с Новой Республикой, и если они вели переговоры с Креннелем, то мне ничего не сказали, чтобы Республика не могла помешать их планам.
Голографический принц-адмирал на мгновение склонил голову.
— Особую боль мне причиняет именно то, что Мон Мотма вменяет мне в вину увековечивание жуткого оружия, которое уничтожило Алдераан. Она изображает меня бездушным чудовищем и заявляет во всеуслышание, что те, кто забыл ужас Алдераана, позволят ему повториться. Но ведь я ничего не забыл. Капитан Уинт Кепорра родом оттуда, он поступил в Имперскую Академию на Префсбелте-4 вместе со мной. Мы были товарищами и друзьями, добрыми, близкими друзьями. Он поехал повидаться с семьей и находился на планете, когда Гранд Мофф Таркин…
Голос подвел Креннеля; левой рукой принц-адмирал смахнул непрошеную слезинку.
— Уинт был на Алдераане, когда уничтожили планету. Я летал туда. Я побывал на Кладбище и оставил подношение моему другу в память о нем. И во имя его начал переговоры с беженцами. В его память искал я подходящий мир, чтобы отдать его алдераанцам. А теперь меня обвиняют в двуличии и тайных попытках создать Звезду Смерти! Что ж… даже Император не был столь злобен к врагам.
— Запятнать репутацию — нет, — прорычала Асир. — Взорвать их планету — пожалуйста! Не уверена, что мне нравится определение господином Кренкелем злобности.
Гэвин обнял разбушевавшуюся ботанку за плечи.
— Опять читаешь мои мысли.
Принц-адмирал гордо выпрямился:
— Печально, но жестокость часто порождает жестокость. Новая Республика, которая в детстве своем жаждала свободы для всех, ныне выросла в монстра, отказывающего в свободе тем, кто с ним не согласен. В точности как поступала Империя. Для Новой Республики не существует понятия нейтралитет. Она никому не даст ни малейшего шанса на собственный путь к свободе. Мы пережили разрушительную гражданскую войну, и память о ней свежа. Нет никого, кто оглянулся бы назад и не признал, что если бы я поступил так-то и так-то, то возможно, всего лишь возможно, предотвратил бы страдания миллиардов. Отважное противостояние тирании могло бы задушить ее при рождении и не дать подняться к вершинам власти.
Голографическая камера взяла крупный план.
