Елена Крестьянова - Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]
- Лёх! Я насчёт пива так, с дуру сказал, знаю, что ты не любитель... Мне это... мне помощь требуется. Физическая.
- Мебель что ль передвинуть? Или на этаж поднять?.. - Симагин вдруг осёкся, увидев, что на лице напарника нет привычной улыбки.
- Проблема у меня, Лёх, понимаешь. Серьёзная...
- Да ты что? Я думал, у Человека, который смеётся, нет проблем. Тем более, серьёзных.
- Ты, небось, этот роман и не читал даже, раз так говоришь, - грустно заметил Костян. - А то бы знал, что у Гуинплена проблем было как у Барбоски блох.
- Какой роман? Как называется?
- Да так и называется, - отмахнулся Коростылёв. - В общем, неважно, не о нём речь. Лёх, я тебе на полном серьёзе говорю - проблема у меня.
- Рассказывай, - нехотя предложил Симагин, закуривая новую сигарету.
- Да что тут, собственно, рассказывать... Короче, я - больной человек.
- По тебе не скажешь.
- Ну... в смысле - зависимый. Играю я, понимаешь. В покер. Ну и...
- Продулся.
- Ага. Меня кинули, понимаешь...
- И на счётчик поставили, - догадался Алексей.
- Ага.
- Срок прошёл, а денег нет. Сегодняшнего приработка явно не хватит.
Костян фыркнул:
- Смеёшься!
- И не собирался. А от меня тебе что надо? Денег, как ты знаешь, у меня нет...
- Да причём тут деньги! Я ж говорю: в физической помощи нуждаюсь. А может и не в физической, а только в моральной...
- А, - понял Симагин, - тебя пасут возле дома, и ты один идти боишься.
- Лёха, ты удивительно проницателен. С тобой разговаривать - сплошное удовольствие.
- Польщён, но дело не в моей проницательности. По телеку сериал надысь смотрел. Один в один... Ну ладно, а с чего ты взял, что я с твоими кредиторами разобраться смогу?
- Мне больше не к кому обратиться, - сделал жалобное лицо Коростылёв. - К ментам не могу - сдам катран, меня тогда точно грохнут... Михалыч - старый, и у него живот как у родихи. Веня - ссыкун, Роме всё по-барабану, да и хлипковат он. А ты, Лёша, мужик здоровый. Я тебя в раздевалке видел - одни мускулы.
- И чего же ты хочешь? Чтобы я твоих кредиторов побил? Нет, дружбан, так дела не делаются. Ты и проблему свою не решишь, и меня подставишь.
- Бить никого не придётся, - заверил Алексея Костян. - Они обычно вдвоём ходят... Два друга, блин, - хрен да подпруга! Увидят, что нас тоже двое и прессовать не станут, на другой раз отложат. Ну, может, ещё одно предупреждение сделают. Ты же, если чё, разговор поддержишь, а, Лёх?..
Алексей молча пожал плечами.
- Мне бы, Лёха, только ночь простоять да день продержаться. А потом...
- А что потом? - усмехнулся Симагин.
- Ну... - замялся Коростылёв. - Мне обещали... занять.
Симагин посмотрел на часы. Делать всё равно было нечего.
- Ладно, пошли. Тем более что нам с тобой практически по пути. Только предупреждаю сразу: если твои кидалы моего грозного вида не устрашатся и разговор выйдет за рамки мирных переговоров, я умываю руки. У меня жена и дочка, я их под удар поставить права не имею.
- Да, да, конечно, - закивал рыжим чубом на всё согласный Костян.
Когда они подошли к дому Коростылёва, ещё не стемнело окончательно, но фонари на проспекте и лампы под козырьками подъездов уже горели.
- Вот они, - прошептал Костян.
Симагин увидел серебристый БМВ, припаркованный в 'кармане' напротив коростылёвского подъезда. Сильно тонированные стёкла в его окнах были подняты, так что разглядеть, сколько человек находится в машине, не представлялось возможным. Однако при их приближении три двери разом открылись, и миру явились три конкретные бандитские рожи.
- Опа!.. А ты обещал, что их двое будет.
- Я думал...
- Индюк думал, - беззлобно огрызнулся Симагин и, оглянувшись, увидел, что во двор свернула и сходу въехала в дальний 'карман' по виду пожилая зелёная девятка с белёсыми пятнами шпатлёвки на дверках и чёрным замененным левым передним крылом. Из 'Жигулей' вышли двое и решительно направились в их сторону; один из мужчин - высокий и лысый - держал руку в кармане. - Вечер перестаёт быть томным... Что делать станем?
Костян шмыгнул носом и вымученно произнёс:
- Попробуем договориться.
- Пробуй, - пожал плечами Алексей, легонько подтолкнув в спину громко застучавшего зубами товарища, и вдруг ощутил, как у него самого задрожали колени. Но не от страха, а так, как подрагивают напряжённые мышцы скакуна перед забегом.
Симагин мгновенно оценил ситуацию. Те двое, что подъехали сзади, медленно приближались. Расстояние - и до них, и до тех, что стояли возле БМВ - ещё позволяло мирным охранникам рвануть в противоположную от дома сторону и, перескочив довольно высокий, но в принципе, преодолимый бетонный забор, отгораживающий часть двора от стройки, попытаться бесславно покинуть место предстоящего побоища. А о том, что оно, это побоище, неизбежно, красноречиво говорили прищуренные глаза и многозначительные ухмылки коростылёвских кредиторов.
Но такая простая и по большому счёту спасительная мысль в мигом опустевшую голову Костяна не постучалась, а Симагин помимо дрожи в коленях ощутил некий кураж. Вместо того, чтобы подумать о жене и дочери, вспомнилась вдруг сценка из недавнего прошлого...
Он и его партнёр по инспектированию мусорных контейнеров, бомж Изя, сидят на корточках и смотрят, как против десятка короткостриженных и бритых налысо парней-скинхедов с битами и обрезками арматуры в руках выступают два безоружных мужчины и одна хрупкая на вид девушка. Если быть точным, Изя не смотрит, он трясётся от страха и клацает зубами, как сейчас Костя Коростылёв. А он, Алексей Симагин, наблюдает за происходящим - фиксирует каждый скинхедовский выпад и мысленно одобряет выставленный бойцом блок, отмечает все пропущенные и отражённые удары, знает, точно - когда и из какого положения последует новый удар, и каков будет контрудар. При этом Алексею почему-то кажется, что он и сам может легко выполнить все эти элементы драки, и что у него получится ничуть не хуже, а может даже лучше, чем у бойцов этой странной троицы...
'Ну, что, Лёха, - мысленно сказал себе Симагин, - проверим, на что ты способен? Кто ты - тварь дрожащая или право имеешь?.. Блин, откуда я знаю эти слова? Слышал от кого-то?.. Не иначе как по ящику...'
Костян, по-видимому, забыл, зачем двинулся навстречу кредиторам. Он остановился и оглянулся на Алексея; в глазах парня уже не было страха, из них даже растерянность ушла, уступив место обречённости. О знаменитой костяновой улыбке можно было лишь вспоминать.
'Слабак, блин!' - внутренне ругнулся Симагин, поняв, что на помощь напарника можно не рассчитывать. Опустив козырёк бейсболки, он двинулся вперёд.
- Эй, крепыш, ты кто? - на его пути встал один из бычков, преграждающих путь к подъездной двери - самый низкорослый из троих, но вовсе не пигмей, пожалуй, одного с Симагиным роста.
- Я?.. - Алексей чуть сместился в тень. - Прохожий.
- Ну так проходи, - почти миролюбиво предложил невысокий.
- Как скажете, - Симагин сделал полшага в сторону и прошёл мимо него, едва не коснувшись плечом, но, зайдя за спины бойцам, остановился и...
Симагин словно на миг заснул, и вдруг проснулся. Он стоял на площадке возле коростылёвского подъезда; лампочка под козырьком почему-то оказалась разбитой. Из куста сирени, в палисаднике слева, освещённые из окна первого этажа, торчали чьи-то две кривые ноги в джинсах и в одной кроссовке. В палисаднике справа ног было чуть больше - три или четыре. Какая нога во что обута и укомплектована ли, Алексей разглядывать не стал.
Из дальнего 'кармана' поспешно вырулил видавший виды 'Жигуль' и, газанув, умчался со двора. Костян Коростылёв - в изорванной пыльной куртке, растрёпанный, с разбитой губой, отвисшей челюстью и застывшим взглядом - сидел на бордюре с видом рыжего петуха, по которому прокатился... ну, если не трактор, то, по крайней мере, мотоцикл с коляской. Симагин зачем-то осмотрел свою одежду на предмет разрывов и загрязнений - вроде бы всё в порядке. Потрогав бейсболку - хорошо ли надвинута на глаза, - спросил у Костяна:
- Что тут произошло?
Костян поднял глаза, долго молча смотрел на напарника, наконец, выдавил:
- Ну ты и сволочь, Симагин.
- Не понял...
- Зачем ты их так... Мне же теперь житья не будет. Грохнут меня, к бабке не ходи! - Коростылёв всхлипнул. - Сволочь...
- К какой бабке?
- Что?.. Да к той самой! К чёртовой бабушке!
- Ага... - Алексей помолчал. - Нет, ты толком объясни, что произошло? Кто их так? - Симагин кивнул на ноги (на те, почему-то, которых было больше).
- Ты чё - придурок?
- Нет, я сволочь. Во всяком случае, ты так меня обозвал... Итак, что здесь было?
- Нет, Лёха, ты больной...
Симагин, переступив через какую-то тёмную лужицу, подошёл к сидящему на высоком поребрике Коростылёву, наклонился и, ухватив его за ворот, рывком поднял на ноги. Тряхнув так, что у Костяна звучно клацнули челюсти, процедил сквозь зубы, глядя снизу вверх:
