Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Начало
— Домой с дежурства пошёл, — немного растерянно ответил тот.
— Давно?
— Давно, — кивнул молодой. — Он почувствовал себя плохо, отпросился. А так у нас вот… час назад смена должна была случиться, да не случилась.
— У Иванова вашего семья есть? — всё так же тихо спросил я у них.
— Есть, жена, две девочки… а что? — вступил в разговор старший сержант, заметно напрягаясь.
— Пошлите туда кого-нибудь. Хотя… убил ваш Иванов уже семью свою и съел, — махнул я рукой.
— Как? — не понял сержант.
— Вот так: ням-ням… — Меня начала пробивать беспричинная злость непонятно на кого, возможно и на самого себя. — Если поедет туда от вас кто-то, пусть стреляет их всех, кто шевелится. Иначе они вас уже всей семьёй сожрут. Да предупредите ваших наверху, чтобы дуром в квартиру не лезли. Один укус — и смерть. Точнее, таким же станешь, кусаться начнёшь, а потом уже помрёшь, не сразу. Это как собачье бешенство, думайте. Думайте башкой!
Последние слова я сказал, уже уходя, но всё же услышал, как младший сержант взялся за рацию, вызвал кого-то и как говорил в нее: «Доктор здесь из „скорой“ был. У них таких бешеных пруд пруди за ночь было. Не лезть туда, говорит, они заразные хуже чумных! Да!.. Просто не суйтесь без защиты!» Я мысленно похвалил сообразительного младшего сержанта. Не стал тот объяснять всё как есть, чтобы просто не послали подальше, а зацепил коллег тем, что больше всего напугает — небывалой заразой. А потом уже можно и подробности рассказать.
Я уже подходил к своему вездеходу, как мимо, рыча мотором, пронёсся милицейский «уазик» с обоими сержантами внутри. Наверное, поехали проверять семью того самого Иванова, который ночью высадил весь магазин пистолета в голову зомби, но был укушен.
Я достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Алины Александровны. Та узнала его по определителю номера, потому что сразу встретила словами:
— Да, Серёжа?
— Беспорядок уже начинается, — известил я. — В городе атаки зомби, я сам был свидетелем. Один бросился на мою машину. Местами случается стрельба. Много разговоров об укушенных, которых увозит «скорая». «Скорая помощь» распространит заразу окончательно, похоже, что их никто и ни о чём не предупреждал. Я куплю всё, что нужно, встречу своих друзей, и мы поедем в Садов. К вечеру в Москве начнётся кошмар, это уже сейчас видно.
На той стороне линии послышался тяжёлый вздох, затем меня спросили:
— Володя не звонил?
— Нет, и не позвонит, — успокаивающим тоном ответил я. — Я только слышал об этом месте, куда его увезли. Это ещё хуже, чем Садов по режиму, где-то в Горном Алтае. Никто ему там никакой телефон не даст.
— Серёжа, вы мне правду говорите?
В голосе у неё проскочило подозрение. Не вся лапша на ушах держится.
— Конечно, — уверенно ответил я.
— Приезжайте скорее, — попрощалась она со вздохом.
Телефон отключился. Вот так и придётся теперь врать, до самого Горького-16, если мы туда доберёмся. Я поехал дальше, объезжая толпу. После жилого района дорога шла через небольшой лесопарк, и там я увидел врезавшуюся в дерево и лежащую на боку карету «скорой помощи». Возле неё стояла одинокая милицейская машина с буквами ДПС на боку. Один из милиционеров заглядывал внутрь машины, а второй пристально смотрел куда-то в лес. Попробуем угадать, что же здесь произошло? Мёртвый пациент обратился? Думаю, что угадал, могу купить себе пирожок.
Снова набрал номер. Откликнулся молодой женский голос:
— Привет, любимый.
— Привет, — сказал я, затем спросил: — Ты сегодня в магазине?
— Нет, я сегодня тренирую, — ответил голос. — А что?
— Я тебя заберу. В городе беспорядки начинаются, думаю, что даже дети к тебе не придут. Может, я за тобой домой заеду?
— Куда заберёшь? — удивлённая интонация.
— В безопасное место. Потом объясню.
Пауза, затем вопрос:
— Мне что, вещи собирать?
— Лучше всего. Собирай для природы, может быть, на даче отсидимся.
— Вдвоём?
— Нет. Лёха, Вика. Ещё там люди будут. Правда, большие проблемы накатывают.
— Хорошо. Заезжай, потом обсудим. Но заезжай на работу, я всё же поеду туда, в любом случае надо забрать кое-что, да и детей по домам распустить, если приведут.
Я отключился и решил, что теперь я поеду за новыми СИМ-картами для мобильного телефона. Моя нынешняя болтливость — уже излишество. Если меня точно не запеленгуют, то смогут запеленговать дачу, с которой мне звонили. А этого делать не надо.
Пасечник
20 марта, вторник, утро
— Дегтярёвы исчезли. Уехали в сопровождении человека, очень напоминающего помощника Дегтярёва.
— Крамцов? — переспросил Пасечник в трубку.
— Охранник в доме, где живут Дегтярёвы, фамилии не знает. Зовут Сергей, — доложил голос на линии.
— Крамцов, — кивнул главный безопасник. — В квартиру входили?
— Нет, рискованно, — ответили ему. — И дверь такая, что без шума не вскроешь. Но уверены, что там ничего интересного. Важно то, что все уходили с огромными сумками и даже с собакой и котом. Похоже на переезд.
— Возвращайтесь, — скомандовал Пасечник.
Он сидел в кабинете Дегтярёва, откуда тело директора института уже унесли. Все трупы пока складировали в холодильнике в подвале, который запитали от генератора. От генератора же питались и лампочки в здании. Сейчас здесь находились около пятнадцати человек из СБ, а заодно и несколько оперов из Центрального следственного управления по городу Москве, которых прислали по просьбе самого Пасечника для того, чтобы они заворачивали всех других любопытных ментов.
Группа из четырёх человек закладывала заряды тротила во всех ключевых точках института. После отъезда всех в Центр здание планировалось взорвать под корень. Ещё четыре человека были «силовиками», причём такими, применение которых обычно не афишируется. Подготовка у них была не спецназовская, скорее просто приемлемая, зато о моральной стороне своей работы они думали меньше всех, и в этом была их сила. Сейчас их отправили в квартиру Крамцова, чтобы устроить там засаду. Ерунда, конечно, тот не такой дурак, чтобы туда возвращаться.
А ещё одна группа, вся целиком составленная из бывших работников уголовного розыска, занималась главным делом — искала следы пропавших контейнеров с «материалом». Им уже удалось узнать, что Дегтярёв несколько раз связывался с Крамцовым. Посланные «силовики» проникли к тому в квартиру и обнаружили, что жилец, судя по всему, съехал окончательно и в неизвестном направлении. Они выяснили номера машины Крамцова и даже хотели объявить её в областной розыск, но в городском УВД им сказали, что искать машину теперь просто некогда и некому, в городе творится чёрт знает что. В общем, вежливо послали. И с этим Пасечник согласился, и такую соблазнительную возможность найти потерявшегося Крамцова пришлось оставить.
Путем опроса сотрудников, сидевших по домам, удалось выяснить, что у Крамцова где-то есть дача, но ничего точнее о её местонахождении никто не мог сказать. Даже указать направление от города. Но всё же хорошие связи есть хорошие связи, и буквально пять минут назад Пасечник послал во все областные организации, занимающиеся учётом и регистрацией недвижимости, целую команду следователей из того самого ЦСУ УВД Москвы, потому что своих людей не хватало, да и удостоверения у настоящих ментов были поавторитетней, чем у его эсбэшников.
Сам Пасечник для себя уже смирился с тем, что существующий уклад жизни летит в тартарары. Его семья примерно через час, собрав вещи, отправится в Центр в Тверской области. Объяснил он им необходимость такого отъезда грядущими гражданскими беспорядками. Их будут сопровождать такие же, как Дима и Вася, самые надёжные и проверенные, его личные «преторианцы», с удостоверениями сотрудников ГУ ФСИН и, как следствие, вооружённые до зубов. Прорвутся, потому что «пока ещё не началось». Сам же он со своей командой должен был отсюда перебраться в усадьбу Бурко, откуда их и должны были эвакуировать.
Вопросами эвакуации занимался не он, а друг детства хозяина бывший десантник Салеев, но Пасечник вовсе и не претендовал на первенство в этом вопросе. Он и сам считал, что лучше всего обязанности делить. В структуре «Фармкора» и в будущем княжестве Бурко ему логично переходила должность «председателя КГБ». Салеев же брал на себя функции «министра обороны». У них даже люди у каждого были свои, подобранные лично. У Салеева всё больше вояки, из армейских или флотских, у Пасечника — МВД или иные «органы».
Оспаривать же власть самого Бурко он не хотел. Ему и в своей шкуре было комфортно. К тому же он признавал, что Бурко умнее его. Умнее, может быть, не во всём, но прозорливей — наверняка. Никто вокруг Бурко не умел настолько хорошо видеть всю картину происходящего, как он сам. Да и относился к своим людям он так, что мало кому хотелось его предавать. Тот же Крамцов вообще-то совесть должен был иметь, а не сбегать с контейнерами, он со студентов работал за такую зарплату, о какой не всякий и мечтает. Бурко полагал, что если человек толковый и работает с секретными материалами, от которых будущее компании зависит, то и платить ему надо так, чтобы не хотелось перебежать к конкурентам. Именно поэтому Бурко люди служили за совесть, а не за страх, хотя при желании страху он тоже мог нагнать.
