Василий Гозалишвили - Джокер для Паука
По логике, штурм Глиняной Слободы надо было оставить на потом, и, обойдя ее стороной, ускоренным маршем двигаться прямо к Аниору. Но приказ, полученный от короля, был однозначен: «Город взять, и чем быстрее — тем лучше». Мало того, сопротивление подданных короля Ольгерда должно было быть подавлено с максимальной жестокостью, а их жилье — сожжено, дабы изгнать из голов аниорцев даже мысль о возможном сопротивлении.
На взгляд Кварта Копья такое решение было нерациональным: чем сжигать великолепную крепость, можно было бы ввести в нее войска, превратив в первый плацдарм будущей новой провинции Спаттара.
Однако оспаривать решение Миниона Чумы было опасно. Поэтому с обеда за спинами отдыхающих после дневного перехода солдат застучали топоры и завизжали пилы: плотники собирали осадные машины и сколачивали лестницы.
Несмотря на появление войск врага и начатые ими приготовления к штурму, на стенах осажденного города было пусто. За половину светового дня, прошедшего с того момента, как первые солдаты тысячи Кварта появились в зоне видимости с городских стен, на них не мелькнуло ни одного силуэта. Солдат Миниона Чумы встречали серые городские стены, поднятый мост через ров, три столба сигнального дыма на башнях и гнетущая тишина. Что здорово действовало на нервы.
Да, судя по информации, полученной от короля Миниона, войск у короля Аниора было немного. Но должен же он был выделить хотя бы пару сотен солдат для обороны первого города, оказавшегося на пути вторгшегося в его королевство врага?
За час до заката бездействие защитников Глиняной Слободы взбесило даже полкового казначея: выбравшись из разбитой для него палатки и оставив сундучок с казной под охраной четверки преданных лично ему солдат, он нашел Кварта и проворчал:
— Я не понимаю, что там происходит! Дыма слишком мало! Они что, даже смолу кипятить не начали? А если мы сейчас пойдем на приступ? Что они со стен лить-то будут? Помои?
— Сам не понимаю… — хмыкнул Копье. — Пошлю-ка я третью и четвертую сотню изобразить первый приступ. Может, тогда защитнички сподобятся показать свои перепуганные лица?
— Давай… А то у меня что-то неспокойно на душе… — угрюмо глядя куда-то в сторону подъемного моста, буркнул казначей. — Предчувствие какое-то нехорошее…
…Еще не стих рокот сигнальных барабанов, давших команду приготовиться к штурму, как на ближней к лагерю спаттарцев стене появился человек. Один. Одетый в кольчугу воин, забравшись на зубец, поднес ко рту металлический раструб и рявкнул на всю округу:
— Меня зовут Ольгерд Коррин. Я — король государства, границу которого вы перешли позавчера. Государства, которое не посягало на ваши земли, имущество, здоровье или жизни. Солдаты! Сегодня последний день, когда вы еще можете повернуть назад. Завтра у вас не будет такого шанса. Я не хочу войны. И ваши жизни мне не нужны — вместо того, чтобы резать друг друга, можно жить в мире и процветании. У вас будет возможность убедиться в том, что мир, в моем понимании, — это достойная жизнь не только для короля и дворян, но и для простых подданных. Этот город под моей рукой. И до вчерашнего дня его жители жили так, как я хотел — в достатке и благополучии. Сегодня их тут нет — все они собрали все самое ценное, что у них есть, и ушли на юг. За Аниор. Где для них заканчивают строить временные поселения. Все время войны они пробудут там. А после нее, вернувшись, вселятся обратно в собственные дома. Или получат достойную компенсацию за все, потерянное во время войны. Зачем они ушли, спросите вы. Потому, что их попросил я: жизнь каждого из моих подданных бесценна. И затыкать ими будущие бреши в этих стенах я не собираюсь. В этом городе нет и солдат: когда я закончу эту речь, вы сможете убедиться в этом лично. Зайдите в город, пройдите по домам и посмотрите, как жили те, кто вверил мне свои жизни. В каждом из домов на столе лежит серебряная монета — это компенсация за вашу аккуратность. Не ломайте то, что сделано не вами. И не для вас. Просто смотрите, думайте, делайте выводы. Быть может, некоторым из вас захочется забыть про нищенское существование и попроситься под мою руку. Что ж, я буду рад новым подданным. Обещаю, что выделю вам землю, подъемные и дам возможность жить так же, как жители Глиняной Слободы. Но у меня есть небольшое условие — на тех, кто захочет стать аниорцем, не должно быть крови моих соплеменников. Те же из вас, кто решит, что чем зарабатывать собственным трудом, проще наложить руку на чужое добро, должны помнить один из основных законов МОЕГО королевства. Он звучит так: «Жизнь гражданина Аниора есть достояние королевства. Посягательство на жизнь, честь или здоровье любого гражданина расценивается, как оскорбление Государства. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Преступления против граждан королевства не имеют сроков давности и преследуются по закону ДО СОВЕРШЕНИЯ ПРАВОСУДИЯ. Как на территории королевства Аниор, так и за его пределами». О чем это говорит? О том, что если вы поднимете руку на моего подданного, то вас найдут. Обязательно. Через день, два или десять лет, но мои люди вас убьют. Как бешеную собаку. Где бы вы не находились и кем бы не являлись. Думаю, суть того, что я хотел сказать, ясна. Выбор за вами. Все, что я хотел сказать — сказал, и теперь ухожу. Кстати, Южные ворота откроются через минуту — можете заходить и смотреть… Да, еще пару слов… Те из вас, кто решит, что сильный всегда прав, завтра получит возможность ощутить это на собственной шкуре… До свидания…
Несколько стрел, пущенных вдогонку подобравшимися поближе к городской стене лучниками, не причинили королю Ольгерду никакого вреда — от большей части он уклонился, а парочку легко поймал на лету, сломал и с улыбкой скинул со стены. Потом поднял руку, сжал ее в кулак и исчез за зубцами…
— Тварь… — выдохнул казначей. — Половину речи я не мог пошевелиться! Слушал, развесив уши…
— Да, говорил он убедительно… — буркнул Кварт Копье. — Не удивлюсь, если все, что он сказал, окажется правдой. Говорят, что он всегда держит свое слово… И что теперь делать?
— В смысле? — удивленно посмотрел на тысячника казначей.
— Если все, что он сказал — правда, то у нас серьезная проблема. Ведь если идти в город хотя бы тремя сотнями, и там все так хорошо, как он рассказал, то, боюсь, что многие солдаты захотят дезертировать. Ограничиться парой десятков ветеранов — можно нарваться на засаду… Не заходить вообще — глупость: я почему-то уверен, что ворота открыты. А у меня приказ короля…
— Рты всегда можно заткнуть… — поморщился казначей. — Пара показательных казней, и…
— И число дезертиров утроится… — зарычал тысячник. — Думай, прежде чем говорить… Ладно, пойду с одной сотней. Лично. Еще три оставлю прямо за воротами… Думаю, если что, четверть продержимся. А на то, чтобы подтянулись остальные, больше и не понадобится…
…Король Ольгерд не солгал — в городе было пусто. Улицы, на которых практически не было помоев и мусора, сияли чистотой. В домах, стоящих с настежь открытыми дверями, было прибрано, словно к приходу дорогих гостей. Странно, но покинувшие город жители почти ничего не забрали: в погребах остались продукты, в хлевах на окраине металась мелкая живность, а на центральном рынке из доброй половины лавок даже не вывезли товары! Создавалось ощущение, что жители ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поверили обещаниям получить компенсацию за все, что могут потерять! И это слегка пугало. Как и нетронутое серебро на столах — будь это на территории Спаттара, оставленная без присмотра медная монетка сразу нашла бы себе нового хозяина! Даже здесь, под присмотром бдительных десятников, врываясь в брошенные дома, солдаты упорно пытались найти способ что-нибудь да украсть. Начиная с этих самых монет…
Пройдя Глиняную Слободу вдоль центральной улицы и оставив половину солдат охранять самые зажиточные здания, поредевшая сотня добралась до Северных ворот и вышла из города. Большинство солдат, включая ветеранов, пребывали в подавленном состоянии: ни один осмотренный ими дом не нес на себе ощущения бедности. Даже у тысячника Кварта создалось ощущение, что в тех районах города, которые они осмотрели, бедняков просто не было. А, значит, либо кварталы для нищих прятались непонятно где, либо король Ольгерд говорил правду…
— Ну, что там, внутри? — ожидающий сотню за пределами досягаемости для выстрела из лука казначей встревожено смотрел на хмурого друга и мрачнел на глазах. — Все так плохо?
— Хуже некуда… — пропустив солдат мимо себя, и дождавшись, пока они отойдут подальше, буркнул Кварт Копье. — Ольгерд не солгал. Город пуст. Ни жителей, ни солдат. Мало того, в нем чисто! И не воняет… Дома такие, что можно удавиться от зависти. А те, кто ушел, не забрали НИЧЕГО! Вот ты можешь себе представить купца, оставляющего за прилавком две сотни кроличьих шкурок? А того соседа, что прошел мимо ПОСЛЕ его ухода, и не взял их себе? Нет? Вот и я — не могу… Этого не может быть, но есть! Значит, они ему поверили?! Почему? И как он собирается победить? У него же практически нет солдат! А через пару недель до Аниора доберется и армия Империи!!! А их гораздо больше, чем нас…
