Марик Лернер - Дорога без возврата - 3
Опытным путем я раскрыл секрет индустриализации. Ее проводят ленивые. Гораздо проще у станка поработать несколько часов, чем целый день корячиться на поле или за стадом. Сделал один амулет или ствол для винтовки и, положив ноги на стол, отдыхаешь от трудов праведных. По стоимости вполне сравнимо, некоторые вещи даже гораздо дороже, а в конвейере пока необходимости нет, слишком нас мало. Так что все, что делается для облегчения жизни и улучшения комфорта, изобретается не любящими трудится.
Особенно это касается всяких стиральных машин и грузовиков. Вместо того, чтобы полдня оттирать грязь с одежды, кинешь ее в стирку и ждешь, пока программа кончится. Даже ждать не обязательно, она старательно трясется, крутя своими железными внутренностями, а ты полноценно отдыхаешь. А в грузовике можно за один рейс перевезти вес десятка телег и потом изображать бурную деятельность, копаясь в двигателе или в какой электропроводке. Кто не понимает, уважительно качает головой и проходит мимо. Сразу видно — занят крайне серьезным делом.
Я умылся и направился в сторону кухни, с удивлением принюхиваясь. Там явно что-то готовилось для моего рта, но заниматься этим было некому. Рафик еще спал, Черепаха тоже слегка похрапывала, я это прекрасно слышал. Кстати, если ей сказать, непременно обидится. Почему-то она считает, что спит тихо и подобные намеки крайне неприличны.
— Детям оружие не игрушки, — сообщил я, отбирая автомат из шаловливых ручек. Разбирать она его не пробовала, так, изучала с разных сторон.
Совсем другой вид у девочки, чем вчера. Грязное шматье куда-то исчезло, и наряжено было дите в мою майку, свисающую подолом ниже колен, и чьи-то обрезанные на манер шорт брюки, как бы тоже не мои, с Черепахи станется отдать чужое и страшно удивиться на возмущение — сам попросил переодеть. Свое имущество Черепаха добровольно никому не отдаст. Волосы девочки были чисто вымыты и приобрели темно русый цвет. У собак-оборотней такой иногда бывает.
— А вы бандиты? — наивно хлопая глазами, поинтересовалось вчерашнее приобретение.
— Нет, конечно, — заверил я, садясь напротив и придвигая к себе тарелку с бутербродами. Не только лапать автоматы умеет, завтрак приготовила, чайник тоже кипел недавно и чай заваренный имеется. Посуда, оставленная вчера в раковине, была вымыта и аккуратно поставлена на подставку. Стол тоже протерт и вроде пол вымыт. — Был бы бандитом, за подобные вопросы и за то, что оружие берешь без спроса, непременно взял бы и головой об стену треснул. Потом порезал на куски и спустил в унитаз. А я даже выражаю тебе благодарность, — провозгласил я, — за проделанную работу на кухне. Кушать хочется.
— Как тебя зовут?
— Катя.
— Екатерина м...
— Катя Токарева.
— А чем не устраивает Екатерина?
— А тебя как зовут? — спросила она.
— Ярослав.
— Хорошее имя, — одобрила Катя. — Везде годится. Приходишь к каким-нибудь скинхедам: Я Ярый славой, исконно русский, попадаешь в компанию к евреям — Яриком назовешься, а серьезным людям можно представиться красиво, полным именем — Ярослав. Нейтрально и приятно.
— И что плохого?
— Ничего, — надувшись, ответила она. Я — это я и никак иначе. Под других подстраиваться не собираюсь.
Если не бандиты, тогда инопланетяне, — уверено сказала она, понаблюдав, как я поглощаю второй бутерброд и, ставя передо мной стакан с чаем.
— Это почему? — изумился я, чуть не подавившись.
— Так вот же, — показывая на автомат, заявила она, — бластер или еще какая похожая штучка. Под кроватью валялся.
— А, — с облегчением ответил я. — Это не бластер, а самый обычный израильский автомат Тавор под патрон 5,56x45 NATO. Просто вид такой идиотский. Дизайнеры постарались. А все эти штучки, что торчат и поблескивают, коллиматорный прицел с лазерным целеуказателем и ночной прицел.
Хорошо еще, что Черепахе не стукнуло в голову прицепить гранатомет для лучшего вида.
— А кто вы тогда?
— Мы перевозим разные ценные вещи, нуждающиеся в охране, — туманно пояснил я. — А теперь, когда мы с тобой познакомились и вежливо побеседовали, а я ответил на разные сильно умные вопросы и даже не устроил расчлененку за неприличное поведение...
Я подозреваю ты в курсе, что некоторые вещи без разрешения брать нельзя? Я не про холодильник...
— Я больше не буду, — трагически прошептала Катя, причем раскаянием от нее не пахло.
— Вот мы сейчас и проверим, что ты будешь, а что нет. Давай рассказывай, кто ты такая и как дошла до такой жизни, чтобы в подъездах спать. Явно не первый день. Будешь врать — выкину на улицу моментально, не сейчас, так потом. Я твои слова непременно проверю.
Она помялась и заговорила. Ничего особо оригинального. Отца нет, мать пила. Потом привела сожителя и перешла на новый уровень. Теперь они кололись на пару. Про дочку вспоминали, только когда надо было послать за дозой, а в промежутках Катя приворовывала, чтобы не голодать, потому что отсутствие еды их под кайфом особо не волновало. Но все было еще ничего, только неделю назад сожителю матери стукнуло в дурную голову, что пятнадцатый год самый срок и не плохо бы ее продать ценителю. Мужиков у нее еще не было — самое то на большого любителя. Вот тут она и сбежала из дома. Ночевала где попало, благо на улице еще тепло. Странно было, что девочка даже не пыталась врать и умалчивать, ведь кое-что, вроде воровства в магазинах, могла бы и не рассказывать.
Шаркая тапочками, в кухню вошла Черепаха с недовольной рожей. Катя мгновенно метнулась к шкафчику и достала оттуда стакан, потом налила в него кефир из пакета. За неимением в магазине нормального кумыса, все лучше, чем ничего.
— И вот откуда ты знала, что она хочет? — заинтересовано спросил я.
— А, — пробурчала Черепаха, — дошло. Я то давно вижу. Есть потенциал, такие только в московских подъездах и валяются.
— А я часто угадываю, — не понимая, в чем дело удивленно сказала Катя. — Иногда даже пользуюсь этим. Вижу, вот сейчас охранник в магазине отвернется и можно будет что-то в карман сунуть. Мама говорила, у нас в роду цыгане были. Может и правда, хотя по масти, — она провела рукой по волосам, — никогда не скажешь.
— И вот что из нее выйдет, — отдуваясь после холодного стакана кефира, спросила неизвестно кого Черепаха, — если через эльфов пропустить? Очень любопытно будет, потом посмотреть. Попробуем?
— Это вы про что? — настороженно спросила Катя, напрягшись.
— Это мы про другие планеты, — пояснил я, — не боись, никто тебя заставлять не будет. До шестнадцати они не пропускают, а в России, если я правильно помню, до восемнадцати. Они по совершеннолетию считают. Стукнуло восемнадцать, имеешь право подписывать контракт. Нет — свободен. Разве что с семьей, когда всем племенем, но это явно не твой случай.
Стоп, — сказал я сам себе. — Значит, ты сразу поняла, что резать я тебя не буду?
— Ну не сразу, — созналась Катя, — но поняла. А вот она может.
— Не она, — пробурчала Черепаха, — а Мария. Как там меня по отчеству правильно именуют? — спросила она меня. — Впрочем, и так сойдет. А он, — показывая на меня, — может и не любит детишек убивать, но при необходимости запросто. А уж пороть, большой специалист.
— Значит, я могу остаться? — радостно спросила Катя.
— Будешь учить? — обратился я к Черепахе.
— Попробую, — подтвердила она. — Хуже точно не будет.
— Значит так, — сказал я подумав. — Жить будешь здесь. Только ничего бесплатного на свете не бывает. Назначаешься квартироуправительницей. Мыть, убирать, варить, ходить в магазин за продуктами и что там еще понадобится — твоя обязанность. Будешь выполнять работу плохо, сделаем выводы. — Она послушно закивала. — Надеюсь, — с сомнением сказал я, — что ты не только слушаешь, но и между ушами у тебя что-то имеется.
Теперь второе. Оружие и вообще непонятные предметы без разрешения не трогать, если дверь закрыта в помещение не лезть. Заперто, значит, есть причина. Это не сказка про Синюю Бороду — это вполне может быть опасно для жизни. Мы иногда таскаем всякую дребедень и тебе ее ни трогать, ни видеть не рекомендуется. Может быть элементарно опасно для жизни и здоровья.
С чужими людьми о наших делах не беседовать, лучше, если что непонятно, у нас спроси. Если поинтересуются, скажешь, мда... что вот она, — я показал на Черепаху, — твоя старшая сестра. Сводная, от другого папаши, поэтому фамилия другая, а почему живешь с ней, сама прекрасно знаешь, дома невозможно. Да, — вспомнил я, — вот этого типа, — показывая на сидящего у двери котенка, — зовут Черныш. В твои обязанности входит давать ему еду, воду и менять песок в ящике на балконе. Дверь туда не закрывать, пусть ходит спокойно, когда приспичит.
Завтра сходим к тебе домой, заберем свидетельство о рождении, что там еще должно быть... Надо, — с сомнением добавил, — в школу тебя пристроить.
