Марик Лернер - Дорога на Землю
Особенно это касается всяких стиральных машин и грузовиков. Вместо того, чтобы полдня оттирать грязь с одежды, кинешь ее в стирку и ждешь, пока программа кончится. Даже ждать не обязательно, она старательно трясется, крутя своими железными внутренностями, а ты полноценно отдыхаешь. А в грузовике можно за один рейс перевезти вес десятка телег и потом изображать бурную деятельность, копаясь в двигателе или в какой электропроводке. Кто не понимает, уважительно качает головой и проходит мимо. Сразу видно — занят крайне серьезным делом.
Я умылся и направился в сторону кухни, с удивлением принюхиваясь. Там явно что-то готовилось для моего рта, но заниматься этим было некому. Рафик еще спал, Черепаха тоже слегка похрапывала, я это прекрасно слышал. Кстати, если ей сказать, непременно обидится. Почему-то она считает, что спит тихо и подобные намеки крайне неприличны.
— Детям оружие не игрушки, — сообщил я, отбирая автомат из шаловливых ручек. Разбирать она его не пробовала, так, изучала с разных сторон.
Совсем другой вид у девочки, чем вчера. Грязное шматье куда-то исчезло, и наряжено было дите в мою майку, свисающую подолом ниже колен, и чьи-то обрезанные на манер шорт брюки, как бы тоже не мои, с Черепахи станется отдать чужое и страшно удивиться на возмущение — сам попросил переодеть. Свое имущество Черепаха добровольно никому не отдаст. Волосы девочки были чисто вымыты и приобрели темно русый цвет. У собак-оборотней такой иногда бывает.
— А вы бандиты? — наивно хлопая глазами, поинтересовалось вчерашнее приобретение.
— Нет, конечно, — заверил я, садясь напротив и придвигая к себе тарелку с бутербродами. Не только лапать автоматы умеет, завтрак приготовила, чайник тоже кипел недавно и чай заваренный имеется. Посуда, оставленная вчера в раковине, была вымыта и аккуратно поставлена на подставку. Стол тоже протерт и вроде пол вымыт. — Был бы бандитом, за подобные вопросы и за то, что оружие берешь без спроса, непременно взял бы и головой об стену треснул. Потом порезал на куски и спустил в унитаз. А я даже выражаю тебе благодарность, — провозгласил я, — за проделанную работу на кухне. Кушать хочется.
— Как тебя зовут?
— Катя.
— Екатерина м...
— Катя Токарева.
— А чем не устраивает Екатерина?
— А тебя как зовут? — спросила она.
— Ярослав.
— Хорошее имя, — одобрила Катя. — Везде годится. Приходишь к каким-нибудь скинхедам: Я Ярый славой, исконно русский, попадаешь в компанию к евреям — Яриком назовешься, а серьезным людям можно представиться красиво, полным именем — Ярослав. Нейтрально и приятно.
— И что плохого?
— Ничего, — надувшись, ответила она. Я — это я и никак иначе. Под других подстраиваться не собираюсь.
Если не бандиты, тогда инопланетяне, — уверено сказала она, понаблюдав, как я поглощаю второй бутерброд и, ставя передо мной стакан с чаем.
— Это почему? — изумился я, чуть не подавившись.
— Так вот же, — показывая на автомат, заявила она, — бластер или еще какая похожая штучка. Под кроватью валялся.
— А, — с облегчением ответил я. — Это не бластер, а самый обычный израильский автомат Тавор под патрон 5,56x45 NATO. Просто вид такой идиотский. Дизайнеры постарались. А все эти штучки, что торчат и поблескивают, коллиматорный прицел с лазерным целеуказателем и ночной прицел.
Хорошо еще, что Черепахе не стукнуло в голову прицепить гранатомет для лучшего вида.
— А кто вы тогда?
— Мы перевозим разные ценные вещи, нуждающиеся в охране, — туманно пояснил я. — А теперь, когда мы с тобой познакомились и вежливо побеседовали, а я ответил на разные сильно умные вопросы и даже не устроил расчлененку за неприличное поведение...
Я подозреваю ты в курсе, что некоторые вещи без разрешения брать нельзя? Я не про холодильник...
— Я больше не буду, — трагически прошептала Катя, причем раскаянием от нее не пахло.
— Вот мы сейчас и проверим, что ты будешь, а что нет. Давай рассказывай, кто ты такая и как дошла до такой жизни, чтобы в подъездах спать. Явно не первый день. Будешь врать — выкину на улицу моментально, не сейчас, так потом. Я твои слова непременно проверю.
Она помялась и заговорила. Ничего особо оригинального. Отца нет, мать пила. Потом привела сожителя и перешла на новый уровень. Теперь они кололись на пару. Про дочку вспоминали, только когда надо было послать за дозой, а в промежутках Катя приворовывала, чтобы не голодать, потому что отсутствие еды их под кайфом особо не волновало. Но все было еще ничего, только неделю назад сожителю матери стукнуло в дурную голову, что пятнадцатый год самый срок и не плохо бы ее продать ценителю. Мужиков у нее еще не было — самое то на большого любителя. Вот тут она и сбежала из дома. Ночевала где попало, благо на улице еще тепло. Странно было, что девочка даже не пыталась врать и умалчивать, ведь кое-что, вроде воровства в магазинах, могла бы и не рассказывать.
Шаркая тапочками, в кухню вошла Черепаха с недовольной рожей. Катя мгновенно метнулась к шкафчику и достала оттуда стакан, потом налила в него кефир из пакета. За неимением в магазине нормального кумыса, все лучше, чем ничего.
— И вот откуда ты знала, что она хочет? — заинтересовано спросил я.
— А, — пробурчала Черепаха, — дошло. Я то давно вижу. Есть потенциал, такие только в московских подъездах и валяются.
— А я часто угадываю, — не понимая, в чем дело удивленно сказала Катя. — Иногда даже пользуюсь этим. Вижу, вот сейчас охранник в магазине отвернется и можно будет что-то в карман сунуть. Мама говорила, у нас в роду цыгане были. Может и правда, хотя по масти, — она провела рукой по волосам, — никогда не скажешь.
— И вот что из нее выйдет, — отдуваясь после холодного стакана кефира, спросила неизвестно кого Черепаха, — если через эльфов пропустить? Очень любопытно будет, потом посмотреть. Попробуем?
— Это вы про что? — настороженно спросила Катя, напрягшись.
— Это мы про другие планеты, — пояснил я, — не боись, никто тебя заставлять не будет. До шестнадцати они не пропускают, а в России, если я правильно помню, до восемнадцати. Они по совершеннолетию считают. Стукнуло восемнадцать, имеешь право подписывать контракт. Нет — свободен. Разве что с семьей, когда всем племенем, но это явно не твой случай.
Стоп, — сказал я сам себе. — Значит, ты сразу поняла, что резать я тебя не буду?
— Ну не сразу, — созналась Катя, — но поняла. А вот она может.
— Не она, — пробурчала Черепаха, — а Мария. Как там меня по отчеству правильно именуют? — спросила она меня. — Впрочем, и так сойдет. А он, — показывая на меня, — может и не любит детишек убивать, но при необходимости запросто. А уж пороть, большой специалист.
— Значит, я могу остаться? — радостно спросила Катя.
— Будешь учить? — обратился я к Черепахе.
— Попробую, — подтвердила она. — Хуже точно не будет.
— Значит так, — сказал я подумав. — Жить будешь здесь. Только ничего бесплатного на свете не бывает. Назначаешься квартироуправительницей. Мыть, убирать, варить, ходить в магазин за продуктами и что там еще понадобится — твоя обязанность. Будешь выполнять работу плохо, сделаем выводы. — Она послушно закивала. — Надеюсь, — с сомнением сказал я, — что ты не только слушаешь, но и между ушами у тебя что-то имеется.
Теперь второе. Оружие и вообще непонятные предметы без разрешения не трогать, если дверь закрыта в помещение не лезть. Заперто, значит, есть причина. Это не сказка про Синюю Бороду — это вполне может быть опасно для жизни. Мы иногда таскаем всякую дребедень и тебе ее ни трогать, ни видеть не рекомендуется. Может быть элементарно опасно для жизни и здоровья.
С чужими людьми о наших делах не беседовать, лучше, если что непонятно, у нас спроси. Если поинтересуются, скажешь, мда... что вот она, — я показал на Черепаху, — твоя старшая сестра. Сводная, от другого папаши, поэтому фамилия другая, а почему живешь с ней, сама прекрасно знаешь, дома невозможно. Да, — вспомнил я, — вот этого типа, — показывая на сидящего у двери котенка, — зовут Черныш. В твои обязанности входит давать ему еду, воду и менять песок в ящике на балконе. Дверь туда не закрывать, пусть ходит спокойно, когда приспичит.
Завтра сходим к тебе домой, заберем свидетельство о рождении, что там еще должно быть... Надо, — с сомнением добавил, — в школу тебя пристроить.
— Не надо, — быстро ответила Катя, — еще придут встречать.
— В другую, — согласился я. — Нам совсем не интересно, если начнут вопросы задавать, почему ты не учишься, нарушая закон о всеобщем образовании. Так что придется, и, — с воодушевлением продолжил, — это мы тебе тоже запишем в обязанности. Пятерки мне без надобности, тройки тоже. Вполне нормально посредине, не выделяясь. Интерес учителей и общественности нам без надобности. На середняков обычно внимания не обращают и не помнят. А учить мы тебя будем отдельно и совсем другому.
