Виктория Гетто - Беглецы-Х
В центре зала выделялся многогранник, чуть приподнятый над ровными плитами пола. К тому же выделенный цветом. Если всё вокруг было выдержано в жёлто–коричневых тонах, напоминающих каменные стены ущелья, то это место просто кричало о себе насыщенным синим цветом. Густым, словно горное небо на Метрополии. Бросил взгляд на указатель кислорода — воздуха было ещё много, часа на два точно хватит, не меньше. Между тем освещение зала становилось всё сильнее, переходя из дежурного в нормальный, рабочий режим. Молодой человек осторожно, готовый прыгнуть в любую секунду, двинулся к двух полукруглым лестницам с небольшими, подсвеченными таким же жёлтым светом, как и стены, ведущим на небольшой балкончик, где виднелись прикрытые чем то серым непонятные предметы. Чисто машинально он старался держаться от синего многогранника подальше, насколько это возможно. Неожиданно для себя буквально упёрся в первые ступеньки. Не понял, снова осмотрелся по сторонам. Оказывается, с этого места зал кажется не таким большим. Какая‑то оптическая иллюзия? Скорее всего. Осторожно ступил на первую ступеньку левой лестницы, с лёгким щелчком, ясно слышимым через внешние датчики шлема, вспыхнула подсветка. Голубые полосы словно скатились ему навстречу. От неожиданности Влад замер, а в следующее мгновение почувствовал, что не может пошевелиться. Его словно стиснули невидимые сильные руки. Затем пилот понял, что плавно скользит по воздуху к тому самому многограннику, опускается на него. Руки и ноги потянули в разные стороны, сделав из него фигуру Леонардо да Винчи, нечто, всё так же невидимое, осторожно и неожиданно бережно потянуло за шлем. Но неудачно. Не получилось. В следующий миг по глазам ударило светом. Те даже заслезились, не спасла и автоматическая поляризация. Молодой человек просто физически ощутил, как его пробивает насквозь плотнейший поток фотонов. Попытался вырваться, тщетно. Хвала Богам, то ли автоматика, то ли кто‑то, кто управлял этим механизмом, сообразил, что человек чувствует себя неуютно, и через мгновение ослепительный свет исчез. Но всё–равно, боль в глазах, круги, пятна, мягко заработала дополнительная вентиляция шлема, осушая слёзы. Влад пытался проморгаться, но тщетно. Он похолодел — световой поток такой силы мог навсегда ослепить его! Но, словно рассеивая его страхи, начали проявляться контуры синего многогранника под ногами. Правда, цвет немного изменился и тоже стал физически ощущаем. Он словно обволакивал человека, лаская его кожу. Ни пилотский костюм, ни одежда не были для него преградой, внезапно Влад понял, что уже стоит на своих ногах точно в центре этого многогранника, более того, его руки тоже свободны. Можно сойти с этого места. Но почему то молодой человек остался — ощущения от света были приятны. Да и тело набиралось сил, восстанавливалось зрение. Ещё — что‑то наполняло его. Не физическое. Духовное. Или душевное. Не выдержав, он шагнул прочь. Как и странно, без всяких сложностей. Просто взял и сделал шаг на обычную плитку, которой был покрыт пол в зале. Как оказалось, вовремя. Многогранник начал исчезать на глазах Вначале сменил цвет на ровный серый, обычного пола станции. Затем гранёная выпуклость медленно опустилась на уровень остального пола. Миг, и ничто не говорило о том, что тут только что находилось. Влад оторвался от созерцания превращения, потом вприпрыжку вбежал на балкон, где находился пост управления станцией. Быстро сорвал консервационную плёнку с панелей управления. Одного взгляда на приборы оказалось достаточно, чтобы понять — с энергией плохо. Причём, не просто плохо а хуже некуда. Века нахождения в космосе сыграли свою роль: силовой экран, съедавший львиную долю произведённого. Неудачные попытки найти подходящих разумных, ремонт, отражение нападений кочевников и алчных грабителей. По сути говоря, последний силовой элемент находился на грани умирания. Месяц, может, чуть больше на пару дней. И всё. Вакуум победит защиту, воздух улетучится, кристаллы льда замкнут логические цепи. Затем небо планеты, последнего пристанища древней станции Изначальных, расчертит огненная полоса сгорающего в атмосфере сооружения… Влад вздрогнул, рывком сбрасывая пальцы с клавиатуры — откуда он всё это знает?! Но ведь знает… И тут сообразил — многогранник! Впрочем, какой там многогранник? Всего лишь сканер. Определяет расу, вид, уровень развития и возможность закачки данных в мозг разумного. Почувствовал, как покрывается под одеждой холодным липким, донельзя противным потом. Ему неслыханно повезло! Просто невероятно! Чуть–чуть слабее мозг, и его бы вытолкнуло обратно в виде бессвязно лепечущего, хихикающего идиота, пускающего слюни… Мать Богов! Как же ему повезло! Сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, одновременно вентилируя лёгкие и насыщая кровь кислородом. Откинулся в удобном до неприличия кресле. Ладно, рефлексировать будем потом. Сейчас…
- …Остатки сражения снаружи, это ты?
— Нет. Они не поделили находку. Заграты и хорохи.
— Покажи.
Вспыхнула голограмма. Типичные люди, с небольшими внешними различиями. Заграты — невысокие, хрупкие, с непропорционально длинными руками и пальцами. Хорохи… Совсем как Влад или любой другой. Если бы не пара клычков, торчащих из рта. Плюс красные, точнее, алые глаза.
— Они что, кровь пьют?
— Глупости. Тогда бы строение пищеварительного аппарат было другим.
Искин станции продемонстрировал нечто вроде огромного комара с длинных хоботом.
— Так гораздо удобнее. А хорохи просто имеют в генах большой остаток атавизмов, усугублённый радиацией. Они практически не ступают на поверхности планет, проводя всю свою жизнь в космосе. К тому же…
— Достаточно.
Влад шевельнулся в кресле, меняя позу и ноги местами.
— Лекцию по ксенобиологии прочитаешь позже. Давай решать насущные проблемы. Основная, как я понимаю, острая нехватка энергии?
— Да. Я посчитал — энергии осталось на семьсот сорок три часа.
— Чуть меньше месяца получается…
Молодой человек задумчиво потрогал подбородок. Затем задал вопрос:
— В твоих энергоцентрах можно использовать только стандартные модули?
Искин ответил не раздумывая:
— Да.
— И больше ничем нельзя их заменить?
— Да.
— Плохо. А если использовать другой источник энергии?
Теперь секунду молчал искин, затем неуверенно ответил:
— В принципе, энергетическая установка твоего корабля достаточно эффективна…
Снова короткая пауза.
— Думаю, что можно пока приспособить её. Конечно, все потребности станции она не перекроет, но значительно продлит время функционирования. До тысячи шестисот часов приблизительно. За это время можно попытаться собрать мощную и постоянную установку, заменяющую стандартные модули.
— А если поискать эти модули в других местах?
Вздох искусственного разума был неотличим от человеческого:
— Увы. Изначальные ушли миллиарды лет назад. Я последний, кто остался в этой Вселенной.
Влад сердито махнул рукой:
— Ага. Изначальные. Ушли. Эта Вселенная… Про многообразие миров мне известно. Как и про параллельные Вселенные. Лучше ответь мне вот что — ты считал координаты моего родного мира. Возможно ли добраться до него?
Искин замолчал, и человек на полном серьёзе предположил, что тот решает, сказать ли правду, или утаить? Интеллект станции с каждым словом внушал всё больше и больше подозрений Звану. Уж слишком он был… Себе на уме, что ли? Звучит, как оксюморон, но тем не менее.
— В принципе, добраться до твоих родных миров реально. Но существует ряд препятствий. Первое — нехватка энергии. Второе — длительность путешествия. Полёт займёт несколько сотен твоих лет.
— Твою ж…
— Данное сочетание слов мне незнакомо.
— И очень хорошо. Ладно.
Влад набрал побольше воздуха в грудь, успокаиваясь.
— Давай займёмся делом. Роботы у тебя есть?
— Могу создать.
— Вот и создавай. Сколько их нужно, чтобы подключить реактор моего истребителя к твоей энергосистеме?
— Произвожу расчёты. Семь штук. Создавать?
— Создавай. Втаскивай мою машину внутрь и приступай к делу. Только мои вещи…
— Кроме реактора ничего трогать не стану. Гарантирую
Молодой человек кивнул в знак согласия.
— Тогда работай. И это… Где я могу расположиться? В смысле, жить?
— Комнаты экипажа находятся на нижних уровнях. Комнаты командира станции — этажом выше.
— Вот и показывай. Устал я. Честно. Перенервничал.
— Не удивительно.
Неожиданно согласился с ним искин…
Глава 12
…Если поначалу Влад сомневался, что несчастные семь роботов смогут провернуть такой колоссальный объём работ, то спустя сутки все сомнения пропали начисто. Эти машины были… Словом, киберам людей до них было, как дождевому червю до Луны доползти. Прежде всего, роботы были каждый со своим характером, если можно так сказать. Не в смысле специализации, а именно характером. Первый, успевший слегка поцарапаться в процессе работы, отличался неугомонным любопытством, суя свои ощущала куда только можно и нельзя. За что часто получал втык от главного среди семёрки, манипулятором по корпусу, что добавляло ему царапин. Ещё один выделялся необычной для механизма основательностью, по нескольку раз перепроверяя уже выполненную работу. Причём, не только свою, но и собратьев, иногда переделывая её или дополняя непонятными человеку действиями. Ещё парочка оказалась неразлучниками. Всегда вдвоём, с любым делом, ловко помогая друг другу многочисленными рабочими конечностями. Ничего общего с привычными Владу человеческими машинами роботы станции не имели. Некие шарообразные субстанции, передвигающиеся на множестве маленьких ножек, причём по любой поверхности, включая стены и потолок. Если требовалось, то машинки отращивали необходимые им конечности или инструменты на глазах у потрясённого молодого человека, точно так же избавляясь от них после того, как проходила нужда. Трудились же все агрегаты круглосуточно, без перерывов и отдыха, пока, наконец, от реактора истребителя, утащенного на нижние ярусы станции, бывшие техническими, не были протянуты мощные энергошины, по которым так необходимая космическому городу Изначальных сила потекла туда, куда требовалось. После долгожданного искином запуска начались изменения в самом городе. Прежде всего, количество роботов–ремонтников значительно увеличилось. Киберы выбрались наружу, естественно, в пределах силового защитного поля, и занялись ремонтом. Заделывались дыры, вставлялись выбитые или выпавшие окна–витражи. Оказывается, такого не было уже больше миллиарда лет. Честным был искин, называя эту дату, или солгал, но Влад почувствовал уважение к почившим создателям летающего чуда. Впрочем, похоже, что искин не лгал. Временами человек, гуляя по коридорам находил истлевшие кусочки различных вещей, ставшие буквально прахом. С виду целые, но едва их касалась рука, как найденное превращалось в пыль, уносимую воздушными потоками вентиляции. Что‑то это напоминало. Но что? Он никак не мог вспомнить… Впрочем, время летело со скоростью лазерного луча. День за днём, неделя за неделей. Роботы быстро сделали постоянную схему, и теперь стоял вопрос о том, где взять топливо. Его требовалось огромное количество, а запасы виконта подходили к концу, если говорить откровенно. Впрочем, вокруг было достаточно всякой радиоактивной гадости, оставшейся после боёв между двумя народами, да и на планете, судя по датчикам станции, тоже хватало различных изотопов. Конечно, это не макрониевые батареи, но всё же лучше, чем ничего. Поэтому Владу пришлось вновь облачиться в пилотский костюм и выбраться в космос. К его удивлению, у искина не было ничего напоминающего вакуумные одеяния людей. Почему? Да потому что его прежние обитатели пользовались энергетическими щитами, которыми владели в совершенстве. Если бы энергия на станции не подходила бы к концу, то Влад едва ли смог бы продавить защиту орбитального сооружения. Впрочем, размышлять было не о чем. Что имеется под рукой, то и надо использовать. Человек, кстати, подкинул искину пару мыслей, вроде создания конвертера, который мог использовать для получения энергии любую материю. Тот долго плевался, образно говоря. Затем всё‑таки заинтересовался и решил поискать в своих базах данных. Увы, сам творить искин не мог. Установленное ограничение его создателями предотвращало таким образом создание машинной цивилизации, могущей уничтожить всё живое в любых обитаемых мирах. Так что искин искал. А заодно и синтезатор. Запасы еды Влада давно подходили к концу, а желудок требовал топлива ежедневно. Пока выручало то, что находилось на разбитых кораблях, замёрзшее, превратившееся в лёд, но всё‑таки съедобное. О том, чтобы спуститься на планету в поисках еды пока речи не шло — истребитель был разобран, а новый основной реактор ещё не собран. Так что приходилось пока обходиться не слишком съедобными блюдами. Впрочем, человек не привередничал — во время учёбы на уроках выживания приходилось есть и не такое… Тем не менее, дело шло к концу, энергия, худо бедно, была. Правда, человек уже облазил все близлежащие обломки и с каждым разом приходилось отлетать от станции всё дальше и дальше. А это, к удивлению Влада, заставляло нервничать искин станции. Неожиданно для виконта, искин очень переживал, если приходилось задерживаться. Но будучи неожиданным квазиразумным Плюшкиным, жадничал выделить на необходимые для ускорения сбора работы хоть какие‑нибудь энергоресурсы. Иногда Влад чувствовал себя чуть ли не рабом, но потом понимал — теперь судьбы станции и его связаны крепко–накрепко, потому что ни один, ни другой не смогут существовать нормально в одиночку. Иногда человек хотел всё бросить, но всегда, когда успокаивался, трезвый ум брал верх над чувствами. Пока приходилось терпеть, но и терпение имеет свои границы. Как ни удивительно, искин словно понимал это и иногда устраивал выходные дни для своего обитателя. Ну, как выходные? Выходы в космос отменялись под различными предлогами, вроде шального метеоритного потока или повышенной солнечной радиации. В такие дни Влад слушал лекции об истории путешествий станции. А тот за миллиарды лет побывал много где, и повидал не меньше. Так что было невероятно интересно. Особенно, когда демонстрировались голографии, фильмы, прокручивались образцы музыки, языка, хореографии. Словом, усталость уходила, как и раздражение. Но всему приходит конец. И вот, спустя два месяца, за шесть дней до роковой даты, искин довольно объявил, что новый источник питания готов и его можно опробовать. В него загрузили практически всё, что человек стащил за это время на станцию и под свист собравшихся киберов был произведён торжественный запуск. Всё работало просто идеально. Ровное освещение, суета обслуживающих станцию роботов, полное функционирование всех механизмов и устройств. Впрочем, Влад не слишком радовался — накопившаяся усталость давила похлеще тройной гравитации. Искин, непрерывно рассуждающий о том, какое большое дело им удалось сделать, словно осёкся, когда человека шатнуло. Вспышка синего света, того самого, который восстанавливал русича после просвечивания и загрузки необходимых знаний, и…
