Диана Удовиченко - Эффект искажения
Всепоглощающий голод больше не мучил его, для насыщения вполне хватало одного человека за ночь. И Паоло начал находить прелесть в самом процессе охоты. Ловкий, точно зверь, он бесшумно кружил по ночному Милану, долго подыскивал подходящую жертву, выслеживал ее. Выбрав удобный момент, набрасывался сзади, впивался зубами в беззащитную шею и с наслаждением высасывал горячую, дарящую жизнь и силу, кровь.
Так было, пока Паоло не обнаружил в себе удивительную способность. Как-то, привлеченный хорошеньким личиком блудницы, граф, сам не зная зачем, решил заговорить с нею. Едва взглянув в его глаза, услышав его голос, девушка сделалась тихою и покорною. Глядя на Паоло влюбленными глазами, словно грезя во сне, блудница послушно шагнула в узкий переулок, где и нашла свою гибель. С тех пор граф не утруждал себя нападением на жертву, находя особое удовольствие в том, чтобы зачаровать ее взглядом и голосом. Женщины шли за ним, смотрели так, словно ждали неземного блаженства, не замечали чудовищного преображения человека в зверя и сладко стонали, когда клыки пронзали их плоть. Сначала Паоло это даже удивляло, и он обратился за разъяснениями к Руджеро.
– Я полагаю, дело в магическом обаянии, свойственном взгляду стрикса. Дети ночи умеют зачаровывать жертв. И еще в особых жидкостях, которые содержатся в слюне стрикса, – сказал чернокнижник после долгого раздумья. – Ведь человеческая кровь имеет свойство загустевать и засыхать на ране, иначе каждая царапина была бы смертельною. Значит, слюна стрикса должна разжижать кровь. А еще опьянять жертву, дабы она своими криками не привлекла ненужного внимания. Скорее всего, именно опьяняющая жидкость и заставляет женщин грезить перед смертью. Кто знает, может быть, они воображают себя в объятиях любимого.
Второй закон детей ночи: стриксы обладают способностью зачаровывать жертву взглядом, делая ее покорною. Но не все люди поддаются этому магнетизму.
Вскоре Паоло осознал, что мог бы обойтись без охоты ночь, две… даже три. Потребность в крови уменьшалась. Но он не желал отказываться от неповторимого ощущения всемогущества, хищного азарта, которые испытывал, выслеживая и зачаровывая людей. Теперь граф обладал огромною силой, невероятною для человеческого тела, и звериной ловкостью. Он мог взбираться на любые, самые высокие стены, бежать ночь напролет и потом даже не ощутить усталости. Зрение, слух и обоняние обострились: он хорошо видел в темноте, а находясь в доме, мог слышать звук шагов и запах шедшего по улице человека. Осязание, напротив, притупилось, и теперь Паоло почти не ощущал ни жары, ни холода.
Все эти чувства, новые способности, открытия и догадки он описывал в своем трактате. Но как обращать людей в стриксов, Паоло по-прежнему не знал, и это тревожило его. Ведь он должен был преображать род людской во славу Зверя, а заодно и создавать крепкую семью.
Все решил случай. Однажды, пробудившись утром, Паоло послал Луиджи за чернокнижником, желая обсудить с ним предстоящий день. Руджеро за короткое время умудрился стать для графа незаменимым помощником. Он вел списки дел, кропотливо записывал расходы и доходы, подбирал нужные книги, искал хороших слуг, покупал ингредиенты для зелий и просто был интересным, внимательным собеседником. Колдун больше не пытался ни обмануть своего господина, ни просить о превращении в стрикса. И его полезность тоже была одною из причин, по которой граф желал как можно скорее освоить науку обращения. Ведь очередной приступ сердечной болезни мог убить чернокнижника.
– Господин, Руджеро не может подняться к вам, – вернувшись, сказал Луиджи. – Беда, мой господин! Заболел он…
Паоло отправился в комнату колдуна. Едва увидев лицо Руджеро, граф понял: сбылись его опасения. Чернокнижник, лежавший на кровати, даже не нашел сил, чтобы приветствовать своего господина. Лицо его было еще бледнее, чем у самого Паоло, глаза болезненно блестели.
– Руджеро, скажи, где стоит твой лечебный эликсир, – произнес граф, – Луиджи тотчас принесет его тебе.
Из синюшных губ вырвался слабый хрип, и колдун медленно, с трудом проговорил:
– Это не поможет. Я уже выпил столько эликсира, что, боюсь, меня убьет если не болезнь, то лекарство от нее.
– Добрый наш господин! – возопил Луиджи, который был очень привязан к чернокнижнику, считая его своим единственным другом, – Спасите Руджеро! Ведь вы обещали, господин!
– Ступай, – твердо сказал ему Паоло. – Ты не должен этого видеть.
Успокоенный слуга удалился, а граф присел на край кровати и задумался. У самого колдуна уже не было сил молить о спасении: его дыхание становилось все прерывистее, а синюшность медленно расползалась от губ по всему лицу. Паоло не испытывал ни жалости, ни сострадания – эти чувства и при человеческой-то жизни были ему чужды. Но он отчетливо понимал, что может лишиться нужного и верного слуги. Граф высоко ценил пытливый ум Руджеро, его преданность и способность много трудиться для достижения цели.
«Что же делать? – билось в сознании. – Как обратить его?» Колдун захрипел и широко раскрыл глаза, в которых читалась мольба о спасении. Паоло вдруг показалось, что тело чернокнижника окутано едва заметной дымкой. Он протер глаза, но облако не исчезло, напротив, еще сгустилось, приобретая неприятный цвет. Грязно-зеленые клубы смешивались с черными, расплывались причудливым узором, напоминавшим пятна лишайника на сырой земле. Дымка льнула к груди Руджеро, колыхалась при каждом вздохе. Ноздри графа нервно раздулись: загадочный туман обрел запах – вернее, тень запаха, едва ощутимую, но оттого не менее отталкивающую. В ней сплетались слабые оттенки плесени и прелых листьев, отдаленные нотки старости и лежалой рыбной требухи. Облако вызывало в Паоло омерзение и одновременно притягивало его, вызывая уверенность: так и должно быть. Он способен видеть то, что недоступно смертным.
Граф вышел из комнаты, остановился в длинном коридоре, огляделся. Возле двери переминался с ноги на ногу растерянный Луиджи, вокруг которого висел пованивающий козлом и мочой коричневый туман. Пробегавшую мимо молоденькую служанку окутывало голубоватое облачко, издававшее нежный аромат ириса. Вторая девушка, несшая поднос с питьем для чернокнижника, была окружена бледно-розовой дымкой с притягательным запахом ванили. Обеих служанок наняли совсем недавно. А вот третья, появившаяся на лестнице, выглядела далеко не так привлекательно в объятиях болотно-зеленого марева, распространявшего гнилостное амбре. Эта девица была похотлива, неразборчива и жадна. Паоло вытянул перед собой руку: его облако было тревожного алого цвета и пахло кровью. Внезапно пришло понимание: он видит и обоняет человеческую сущность. Отголоски души, цвет и запах грехов и добродетели. Граф улыбнулся: это обстоятельство было как нельзя кстати.
Вернувшись в комнату, он увидел, что у колдуна начинается агония. Паоло решился: припал к шее Руджеро и впился в нее зубами, всей темной душою желая, чтобы свершилось преображение. Кровь чернокнижника была невкусной, отдававшей разложением, и граф сумел сделать всего один глоток. Но при этом он вдруг ощутил, как рот наполняется сладким ядом, который стекает с клыков, проникая в кровь Руджеро, превращая его, убивая и даруя новую, бесконечную жизнь…
Чернокнижник в последний раз дернулся и замер, закрыв глаза. Лицо его было счастливым и умиротворенным. Утерев губы, Паоло вышел из комнаты.
Луиджи с надеждой спросил:
– Вы спасли его, господин?
– Будем надеяться, – устало кивнул граф. – На всякий случай перенеси его в подвал, надежно запри и проверяй несколько раз в сутки. Неизвестно, как скоро произойдет обращение.
К вечеру счастливый Луиджи сообщил:
– Проснулся Руджеро. Только вот злой как сам дьявол: рычит и на дверь бросается.
Граф остался спокоен, но в душе ликовал: обращение свершилось! Теперь у него будет клан, а у Хозяина – новые слуги.
– Вот тебе деньги, – сказал Паоло, протягивая слуге позвякивающий мешочек. – Как совсем стемнеет, иди на улицу. Найми трех блудниц и приведи их в подвал. Да только сам не заходи и не забудь быстро захлопнуть за ними двери.
«Трех должно хватить, – рассуждал он про себя, – Руджеро всегда был хил и слабосилен».
Луиджи выполнил приказ. Вернулся из подвала напуганный и трясущийся:
– Уж больно он там лютует, господин!
Под утро Паоло сам отправился навестить чернокнижника. Тот мирно дремал в углу, неподалеку лежали изуродованные трупы женщин. Граф вывел новообращенного стрикса наверх. На следующую ночь Луиджи, вооружившись заступом, закопал в саду тела жертв.
Теперь Паоло охотился не один, его сопровождал Руджеро. Внешность колдуна не изменилась, он лишь сделался чуть бледнее, да на шее с левой стороны остались два округлых белесых шрама от клыков графа. Теперь его окружала красноватая дымка, хотя и не такая яркая, как у самого Паоло. Наблюдая за чернокнижником, Паоло пришел к выводу: несмотря на множество перемен, произошедших в результате обращения, ум Руджеро остался таким же острым и пытливым. Колдун по-прежнему был склонен к науке и даже больше, чем прежде, стремился к познанию. То же Паоло мог сказать и о себе. Приобретя бессмертие, они оба сохранили способности и умения из прошлой жизни. Это облегчало поиск тех, кто должен был присоединиться к новой семье делла Торре.
