Василий Головачев - Война HAARP‑2
– Степан?
Молчание длилось больше минуты.
– Степан!
– Мы в сарае, – тихо отозвался телохранитель.
– Мы практически рядом. Сообщи, когда они пойдут. – Афанасий оглянулся на жену: – Я остановлюсь у твоего дома, ты выскочишь и к нему! Вихрем! Пусть дядя Миша достанет ружьё.
– Поняла. А ты?
– За меня не беспокойся, ты знаешь, на что я способен.
«Ниссан» свернул на улицу Достоевского, проскочил мимо грузовика, какого-то длинного громоздкого панелевоза, мимо джипа с выключенным двигателем и резко остановился у дома Ходченковых, подняв тучу грязи.
– Бегом!
Дуня шмыгнула из кабины, метнулась к родному дому, исчезла в сенях.
Афанасий, считавший секунды, рванул свой джип с места и лихо, с разворота, пробил ворота своего родного дома, сделанные из обыкновенного штакетника, затормозил у ворот гаража.
Голова просветлела, по телу прошла волна энергии, заставляя чакры вибрировать в едином ритме. Это было состояние полной осознанности реальности, называемое в буддизме сатори, и оно было доступно Афанасию не только в мгновения боевых операций, однако в настоящий момент он об этом не размышлял, он просто подчинился переходу тела и ума в единое состояние, не осознавая великост и дара, доступного ему практически с рождения.
Так как он уже «нашумел», а времени звонить Степану не было, вариантов, кроме как «шуметь» дальше, не было, оставался один путь – в дом, во двор, в сарай – мастерскую деда. И Афанасий, прекрасно осознающий зыбкость замысла, однако надеясь на ангела-хранителя, достал балисонг и метнулся в сени, едва не сорвав двери с петель.
Он не ошибся: его ждали.
Но те, кто сидел в засаде в сенях, мощные, уверенные в себе до потери реальности, ждали русского мужика, может быть, сильного, но не обученного бою с супербойцами высочайшего уровня, поэтому вломившегося в дом человека приняли без особого уважения, считая, что справятся с любым местным жителем в два счёта. А когда Афанасий, нырнув головой вперёд на пол сеней и прокатившись по полу мячиком, пропуская над собой руку с ножом, рассчитанную на удар в горло, вскочил и превратился в текуче-вихристую тень, переключиться засадники на новый уровень противостояния не успели.
В сенях было темно, однако он видел всё почти как днём: диапазон зрения раздвинулся, подключая инфракрасную полосу спектра, да и расположение вещей и помещений в сенях Афанасий знал отлично и не замешкался ни на мгновение.
Щёлкнул балисонг, врубаясь в запястье руки ударившего воздух боевика: кисть отделилась от руки вместе с ножом, отправляясь в самостоятельный полёт. Её владелец, утробно охнув, упал на колени, зажав культю здоровой рукой. И второй щелчок ножа-бабочки глубоко вогнал лезвие в шею здоровяка, после чего он выпал из сферы внимания Афанасия, сосредоточенного на продолжении схватки.
Летящий в него сбоку нож он не увидел, но почуял, не думая, продолжил падать, вскидывая балисонг.
Раздался звон, брошенный нож вонзился в режущее лезвие ножа-бабочки и выбил его из руки Афанасия, едва не сломав ему пальцы.
Он снова прокатился мячиком по полу, мимо стоящего у стены деревянного корыта, ища глазами противника. Тот уже летел к нему в прыжке, но зацепился ногой о корыто, промахнулся – в руке у него был ещё один нож! – и в этот момент Афанасий нащупал рукой стопку старинных чугунков под столиком, – дед не выбрасывал старые вещи, находя для них новое применение, – подставил под удар чугунок.
Раздался звон, вскрик: противник порезался собственным оружием, отскочил, однако снова наткнулся на корыто, поехал по полу, и второй чугунок Афанасия, опущенный боевику на темечко, заставил того отступить.
Только теперь полковник разглядел, что засадники экипированы ноктовизорами – приборами ночного видения: чёрная полоса, прикрывавшая глаза чужака, являлась именно таким гаджетом. Но кроме прямых достоинств ноктовизоры имели и недостатки. Позволяя видеть в ночной темноте, они сужали кругозор на пятнадцать-двадцать процентов, и что делается слева и справа в зоне за ушами, их владельцы не видели.
Афанасий, тренированный специально и отлично видевший периферическим зрением, охватывающим зону боя чуть ли не до затылка, сделал маневр, который противником не читался. И хотя тот был мощным, сильным, прекрасно владеющим ножевым боем, – при каждом взмахе он не хакал как лесоруб, не тыкал остриём ножа вперёд, не резал воздух перед собой, – он понятия не имел, как использовать себе во благо посторонние предметы.
От третьего чугунка он увернулся, а от скалки для раскатывания теста и от мешка с сушёной малиной – нет. Скалка сбила с него ноктовизор. Малина, давно превратившаяся в зернистую труху, рассыпалась по лицу, проникла в нос, в горло, заставив верзилу кашлять, и Афанасий безжалостным ударом в горбинку носа боевика вогнал в мозг носовую перегородку.
Бой с оперативниками засады длился не дольше тридцати секунд. И лишь много позже, анализируя схватку, Афанасий понял, что никакая засада на самом деле его не ждала. Команда захвата не рассчитывала на контакт с русским профи боя и не готовилась к его появлению. Просто он застал её в момент выполнения задания: двое уже выбрались во двор, ища телохранителя деда, двое шли за ними после осмотра дома. Если бы они действительно сидели в засаде, шансов остаться в живых у Афанасия, несмотря на его опыт спецопераций, оставалось бы совсем мало.
Не теряя ни мгновения, он подхватил выпавший балисонг, метнулся во двор, разгорячённый боем и прокачанной по позвоночнику энергией, краем слуха поймав звук приближающихся к дому машин.
Во дворе было чуть светлее, чем в сенях дома: свет дальнего фонаря в середине улицы (ближние почему-то не горели), за домами соседей, достигал и сюда. И здесь Пахомова уже ждали – после произведённого в сенях шума – по полной программе.
Разумеется, он не выскочил с душой нараспашку – во весь рост, открыв корпус. Он снова нырнул вниз, на землю, прокатившись мячиком, вскакивая уже у двери в сарай… и тут-то его и встретили!
Два удара потрясли тело. Били ножами – в живот и в спину, били умело, профессионально, с поворотом, такие удары легко перебивали позвоночник и вспарывали живот доверху. Но! Профессионалы ножевого боя не знали, с кем имеют дело, – раз, и не ожидали, что на нём будет бронежилет, – два.
«Собака» – комплект СЭБАК – не раз спасала ему жизнь: с виду обыкновенный гражданский костюм, курточка, джинсы, кроссовки, – спасла и на сей раз. Ножи наношёлк костюма не пробили. И всё же потрясли, били не пацаны с улицы и даже не отечественные бандиты, били мощные мужики, способные ударом кулака раздробить кирпич.
Тем не менее сознания Афанасий не потерял, хотя вспышка боли от удара в позвоночник на мгновение выключила зрение, и продолжил движение, скрутив себя на девяносто градусов немыслимым образом, попадая ногой в колено одному из нападавших и рукой с балисонгом в руку, державшую нож. Раздались два вскрика: противник напоролся на атаку человека, получившего смертельные ножевые ранения в живот и в спину, ответные удары вообще выстрелили как бы ниоткуда и попали куда надо, выбив одному супермену коленную чашечку, а второму глубоко разрезав тыльную сторону ладони.
Афанасий завершил «спираль», сбивая ногой того, кому он повредил колено, упруго вскочил, подставляя плечо под размашистый удар рукой второго боевика, с мокрым хлюпом вогнал ему балисонг в шею. Добил напарника, потерявшего подвижность, ударом ноги в голову. Рванул на себя дверь сарая.
– Степан!
Дверь сарая слетела с петель.
Афанасий шагнул в темноту… и всё поплыло у него перед глазами. Он успел разглядеть только лежащее тело (Степан… телохранитель… дед где?), почувствовать странный запах и охватывающий сердце холод, услышать рёв моторов нескольких машин… после чего тьма сомкнулась над головой плотным саваном.
Окрестности Судиславля
10 октября, вечер
После того как источник напился вдрызг, сбой в программе становился всё очевиднее, и Джонс без колебаний изменил порядок действий команды и время исполнения последней фазы.
– Вариант три, – скомандовал он по рации. – К четвёрке Линча присоединяется Лиз и Дон с НК. – НК означало нанокоммандер. – Марк обеспечивает связь с дроном, Рич и Дик – отход. Время фазы три – восемнадцать двадцать.
Ответом были звуковые «точки»: бойцы щёлкали ногтем по микрофонам раций.
К шести часам движение в районе объекта практически завершилось. Начало темнеть, местные жители попрятались по своим неказистым коттеджам, не желая мокнуть под мелким дождиком. Последним покинул объект один из соседей цели, который долго обсуждал с ним мировые проблемы. Цель – старик Пахомов – ещё какое-то время возилась возле сарая, потом возле дома со стороны сада и, наконец, скрылась в сарае окончательно.
