Алексей Фомичев - Внешняя угроза
— Здравия желаю!..
— Это я тебе должен говорить о здравии! — хмыкнул Сочнов. — Вижу, идешь на поправку быстрыми темпами, раз о субординации вспомнил?
Лейтенант чуть смущенно пожал плечами и кивнул на Заремного:
— Вот… с его помощью. Лечит меня понемногу.
Сочнов прошел к окну, сел на табуретку, окинул взглядом обоих лейтенантов. Заремный выглядел хорошо, даже румянец на щеках появился. Его инопланетный организм быстро входил в норму, хотя ранения были довольно тяжелые.
Парфенов тоже неплох. Но еще бледен, слаб. Впрочем, уже ходит…
— Выздоравливаете, значит… Хорошо. — Полковник посмотрел на Заремного. — Новости от наших… парламентеров есть?
— Нет, господин полковник, — легонько качнул головой Заремный. — На связь они не выходили. Судя по сканеру, они сейчас в Шостке. Движения нет, город не покидают.
Сочнов нахмурился.
— Влипли?
— Не думаю. Марита подала бы сигнал тревоги. А так… наверное, проблемы с транспортом.
— Возможно, — кивнул Сочнов. — По плану им надо садиться на поезд в Шостке. Билетов нет или другие проблемы… Ладно. Главное, что пока из графика не выбиваются и на глаза СД не попали. Что ж!..
Он встал, глянул на часы.
— Продуктов вам хватает? Утром еще привезем…
— Хватает.
Парфенов встал, держась за спинку кровати.
— Товарищ полковник, разрешите вопрос?
— Валяй.
— Как там?… – Лейтенант запнулся. — На фронте?
— Пока тихо. Немцы не начинают. — Сочнов хмыкнул. — Видать, и хочется, и колется!.. Что ж, мне пора! Будут новости — звоните. И поменьше прыгайте. Это я тебе говорю.
Полковник посмотрел на Парфенова. Тот не отреагировал, спросил:
— Разрешите проводить?
— Сиди, провожальщик! Без тебя дорогу найду.
Уже в дверях Сочнов обернулся и посмотрел на Заремного.
— Твои-то известий не присылали?
— Нет, господин полковник. Ничего. «Окно» еще закрыто.
К обращению «господин» Сочнов не привык, но поправлять Заремного не стал. А тот, понимая, что волнует полковника, добавил:
— Если наши спутники или корабли выйдут на орбиту Земли, я дам знать.
Сочнов покивал, толкнул дверь и вышел из комнаты. Его сапоги простучали по кухне, крыльцу и стихли. Парфенов повернул голову к Заремному.
— Волнуется начальство!..
— Это его право — волноваться. Наше начальство тоже волнуется, переживает и портит нервы себе и подчиненным. А наша задача — ждать. Ничего иного не остается…
— Точно. Но это самое поганое дело — ждать! — Парфенов, кряхтя, встал, доковылял до стола и взял бидон с молоком. — Тем более когда знаешь, что от тебя ничего не зависит.
Он сделал два больших глотка, взглядом показал на бидон Заремному, но тот отрицательно качнул головой.
— Вот и остается нервничать вместе с начальством… Черт! Что у них там за остановка?
— Выйдут на связь — узнаем. А пока хватит болтать. Садись, будем повторять сеанс.
Парфенов чертыхнулся. Эти тренинги, странные процедуры, лечебные комплексы успели надоесть ему. Но он послушно выполнял указания и терпел, видя, как быстро восстанавливается его организм после ранений.
Инопланетные методики были сродни чуду. И казалось, могли поднять мертвого.
— Что делать-то? — спросил он, садясь на кровать.
— Увидишь. Ближе к стене. Ногу вытяни. Расслабь. Закрой глаза и дыши ровно…
Заремный пересел на кровать Парфенова. Поднес руки к ноге, легонько надавил на кожу вокруг раны и начал вибромассаж, постепенно усиливая нажим.
Парфенов сидел не двигаясь, следя за дыханием и не обращая внимания на легкую боль. Уже привык. Знал, что скоро боль пройдет, а ткань будет заживать быстрее раза эдак в три.
Чертовы инопланетяне, до чего додумались!..
— …Я давно в строю. Сначала срочная в погранвойсках, потом училище, служба на заставе. В начале войны мы отходили назад… попали под бомбежку, меня ранило. Несильно. Десять дней в госпитале, а потом вдруг направили в особый отдел фронта. С тех пор вот… ловлю агентов, диверсантов, шпионов… Сперва хотел на передовую, но… у нас тоже передовая. И стреляют, и взрывают. Правда, больше из-за угла, из засад. За последние недели столько ребят потеряли!..
Титов замолчал, невольно вспоминая лица розыскников, оперативников, бойцов войск по охране тыла, погибших на его глазах. Их было много. Слишком много…
— Ваша война через год-два закончится, — заметила Глемм. — Насколько я поняла, Красная Армия идет вперед.
— Да, верно. Но сколько еще крови прольется, сколько людей погибнет. Немцы еще сильны, их непросто одолеть. Вот готовят новое наступление. Ждем со дня на день.
— И все же окончание войны близко. А у нас…
Глемм шевельнулась, подогнула под себя ногу, мягким движением руки поправила волосы. Взгляд ушел в сторону, стал пустым.
— У нас еще долго воевать будут. Фронт на Аккусате. Там с обеих сторон почти по три миллиона воюют.
— Но с вашим оружием можно расколоть планету за сутки!
— Можно и за несколько часов, — грустно улыбнулась Глемм. — В том-то и дело, что планета нужна чистая, здоровая. Потому и особо мощного оружия не применяют, и технологии, наносящие вред природе, не используют. Хорошо хоть аборигенов очень мало. И все на одном материке живут. Вот кому не сладко. В их глазах мы страшные и свирепые создания. А наша схватка — война богов!
— А ты как попала в армию? У вас разве женщины служат? Или мужиков не хватает?
— Хватает. Но не везде и не всегда. Сам считай — Аккусат, колонии на двух планетах да еще Достея. И экспедиционные корпуса, флот дальней разведки… Это больше пятидесяти миллионов человек. И как минимум столько же во вспомогательных частях, службах обеспечения. Плюс силы полиции, тайные службы… С учетом того, что на армию работает военно-промышленный комплекс и еще гигантское управление освоения земель… Так что одним мужчинам сложновато…
Титов смотрел на девушку, пытаясь мысленно представить себе такое количество людей в форме и масштаб всей космической экспансии.
— Я все равно с трудом верю, что где-то в глубине космоса есть другая жизнь. Да еще похожая на нашу. Космические корабли, мощные бомбы, ракеты, л… лазеры!..
Глемм улыбнулась, склонила голову набок.
— Мы тоже когда-то считали, что одни во Вселенной. И что больше нет никого. И думали так очень долго. Пока проблема перенаселения и истощения ресурсов планеты не вышла на первый план и стала не проблемой, а кризисом. Скептики сидели по домам, отпускали едкие шуточки в адрес оппонентов. А те работали. Строили корабли, изучали эффекты схождения, космического прыжка, исследовали вектор расстояния… Они просчитывали «окно», отправляли автоматические станции и первые группы добровольцев. А когда экспедиция обнаружила Нектаву…
— Что?
— Нектава. На нашем языке это… долгожданная встреча. Так вот когда обнаружили Нектаву и провели исследование, скептики умолкли. И стали работать наравне с недавними оппонентами.
— А на этой… Нектаве кто-то жил?
— Да. Уже довольно развитая цивилизация. По-вашему, это… словом, у них было холодное оружие, деревянные корабли, но пороха еще не изобрели.
— Век седьмой — девятый, — прикинул Титов. — А может, и меньше. И что вы с ними сделали?
Глемм отвела взгляд. Виноватым голосом произнесла:
— Они занимали только три материка из шести. И то частично. Мы заняли свободные. А на других организовали колонии. Аборигенов не трогаем, не мешаем. Они, правда, несколько раз пытались напасть на поселки, но мы их отгоняли.
Чувствуя, что Титову это не очень приятно слышать, торопливо добавила:
— А на второй планете, это Семптарика, даже людей нет. Животные, водные обитатели, птицы… Там строится третий комплекс для переселенцев. Уже триста миллионов переправили.
— И сколько же вас всего?
— Чуть больше одиннадцати миллиардов.
— Ого! Я такое число даже представить не могу.
— Я тоже. Наши ученые вычислили, что для нормального комфортного существования без ущерба планете на ней может жить… с нашим уровнем развития, конечно, около пяти миллиардов человек. Может, чуть больше. В противном случае цивилизации грозит внутренний кризис.
Майор покачал головой. Проблемы иной цивилизации вообще-то занимали его мало. Но уж так вышло, что теперь они касаются его напрямую. И он, следуя старому правилу, собирал любую информацию, которая могла быть полезна.
— Расскажи, как ты попала в армию? — попросил он.
Глемм качнула головой, чуть скривила губы. Видимо, говорить не очень хотелось. Но все же ответила:
— Хорошо. Только это… не самая веселая история.
— Ничего. Я особого веселья и не жду…
…После ухода хозяина и работницы они минут десять сидели молча. Как-то внезапно навалилась усталость. Пережитый день отнял много сил и нервов, нужен был хоть короткий отдых.
Потом, придя в себя, занялись обустройством. Чемоданы разбирать не стали, достали средства гигиены, чистые сорочки. Кителя повесили в шкаф.
