Алекс Орлов - Основной рубеж
Брин стоял без очков и респиратора и изо всех сил боролся с приступом тошноты.
— Док, давайте на сегодня прекратим, ладно? — жалобно попросил Конвей.
— Никаких проблем… Тем более что я уже все вам показал. Разве что… Вот чистейший сидатин. Идеальная очистка — как слеза… — И Шиманов поднес небольшую колбу к глазам своего экскурсанта.
— Ой, док, уберите… — болезненно сморщился Брин.
— Вот такая колбочка стоит триста тысяч кредитов, — сообщил Шиманов.
— Сколько?.. Постойте, док, не убирайте. Дайте я еще посмотрю, — сразу забыл про свое недомогание Конвей. — Триста тысяч, док?.. Да ведь тут грамм сто…
— Примерно так, но эффект сидатина просто потрясающий…
— И что же он делает?.. — спросил Брин, возвращая Шиманову драгоценную склянку.
— Он творит чудеса. Простой пример — заживление ран. Гниющая рана от осколка из пружинной стали затягивается за два часа, и для этого требуется всего половина миллилитра сидатина.
— Да, док, это впечатляет, — кивнул Брин Конвей, который не по рассказам знал, что такое рана. — Ну а еще что?..
— Наращивание тканей. Причем любых. Даже нервных клеток…
— Объясните попроще, док…
— Ну, например, вы потеряли ногу.
— Типун вам на язык, док. Давайте отстранение…
— Ну хорошо. Некто потерял ногу. Можно, конечно, подождать, пока в банке органов появится подходящая и приживить ее, но очень часто этого сделать невозможно. А с сидатином совсем другое дело. Он заставляет клетки делиться с удивительной скоростью. При отработанной технологии новую ногу можно вырастить за одну неделю.
— Иди ты… — пораженно покачал головой Конвей. — Ногу за неделю…
— Теперь вы понимаете, какая мощь заложена в сидатине?..
— О да, док, теперь понимаю.
— Если поставить производство на настоящую промышленную основу, то можно получить неуязвимых солдат, на теле которых затягиваются все полученные в бою раны. А старики, я имею в виду состарившихся «денежных мешков», — это целая программа. Ведь прием пятидесяти грамм сидатина сделает из старика цветущего юношу…
— Так это ж какие деньги можно качать, — начало доходить до Брина Конвея.
— Вот то-то и оно… — согласился Шиманов.
— Спасибо за лекцию, док, мне пора идти с докладом.
— К мистеру Панакису?..
— К нему самому.
— До свидания, мистер Конвей, желаю удачи.
32
…Когда Брин Конвей появился в кабинете Майкла Панакиса, тот приветливо улыбнулся и спросил:
— Ну и как тебе новая работа, Брин?..
— Спасибо, босс, работа чистая. Для «белых воротничков»…
— Это да. И жалованье твое теперь увеличено втрое…
— Я просто не знаю, как вас благодарить, босс…
— Работай, Брин, и это будет лучшая благодарность. Как тебе наш док?
— Док — голова… Таких я еще не видел. Очень непривычно. Я же работал с другими ребятами — вы знаете. Убери того, объясни этому…
— Ну а теперь пошел в гору. На повышение… Хорошо, Брин, возвращайся к себе, следи за разгрузкой, а мне необходимо зайти в клинику…
— А доклад?..
— Сегодня не нужно, — махнул рукой, — доложишь завтра.
Брин Конвей попрощался и вышел. Оставшись один, Панакис связался с Джадом Дрейкером.
— Джад?..
— Все готово, сэр, мы ждем только вас. Посетители уже волнуются, боятся, что прием отменят…
— Уже иду, Джад. Сколько их?..
— Ровно десять, сэр.
— Отлично, я уже спускаюсь.
Майкл Панакис зашел в кабину персонального лифта и спустился на несколько этажей вниз. Он вышел в коридор и энергичной походкой направился в приемную. Стоявшие на каждом углу охранники вытягивались в струнку и боялись пошевелиться, пока Майкл Панакис не скрывался за очередным поворотом. Они чувствовали, что за внешним добродушием Панакиса скрывается сила, жестокость и расчет.
Когда хозяин зашел в смотровую комнату, четверо присутствующих вскочили со своих мест.
— Привет, ребята, извините, что напугал. Прошу садиться. — Панакис уселся в приготовленное кресло и взял со стола сигару. Возле него щелкнули сразу три зажигалки.
— Спасибо…, — поблагодарил он, выпуская клуб ароматного дыма. — Можно начинать, Джад.
Дрейкер кивнул и, наклонившись к микрофону, скомандовал:
— Портер, Рудковский! Начинайте прием…
Через прозрачную стену было хорошо видно, как дверь открылась и зашел первый пациент. Это был старик лет семидесяти.
Его усадили на стул и начали подробно расспрашивать о болячках. Старик с энтузиазмом пустился в пространное повествование. Тем временем ему измерили давление, температуру тела и пульс. Было видно, как Портер вылил препарат в стакан и тщательно перемешал его с водой. Затем он поднял стакан и громко произнес
— Случай первый. Полмиллилитра…
— Что вы сказали, доктор? — спросил старик.
— Это я не вам… Выпейте вот это лекарство.
— А оно от чего?..
— Оно… э… общеукрепляющее.
Старик послушно взял лекарство и выпил.
— Спасибо, — поблагодарил он и вернул стакан.
— Очень хорошо, — сказал Портер, — а теперь продолжайте свой рассказ…
Однако старик ничего не ответил. Он завалился на бок, его подхватили и вынесли в другое помещение.
— Так, один есть… — произнес Панакис. — Когда можно посмотреть результат?
— Часов через шесть, босс, не раньше, — ответил Джад Дрейкер.
— Ты проверил, никто не пришел с родственниками?
— Да, босс, проверил. Одна старуха пришла с сыном и невесткой. Но она вернется к ним в первоначальном виде… А остальных используем.
Майкл Панакис кивнул и едва заметно улыбнулся. Когда возникла необходимость найти стариков для испытания сидатина на эффект омолаживания, его подчиненные растерялись. И только он придумал способ, как безо всяких затрат добыть необходимое количество добровольцев.
В нескольких газетах дали объявление о бесплатной медицинской помощи для лиц старше шестидесяти лет. И вот результат — материал пришел сам.
Прием шел своим чередом, старики заходили, получали порцию сидатина и проваливались в глубокий сон. Их относили в другое помещение, чтобы позже посмотреть, как действует на них новый препарат.
Старушку, пришедшую с родственниками, вывели к ним через черный ход, а в остальном все протекало спокойно, кроме одного случая, когда пациентка отказалась пить лекарство.
— Извините, но я не стану принимать неизвестно что, — категорично заявила старушка с фиолетовыми буклями.
— Мадам, это необходимо выпить, — с нажимом произнес Портер, а Рудковский встал возле двери.
Но пациентка по-прежнему отказывалась. Тогда ее попытались напоить силой. Старуха закашлялась, и драгоценный препарат вылился на пол. Пришлось Портеру оглушить пациентку кулаком и вынести в соседнее помещение.
— Вы что, безрукие?! — накинулся Джад на Портера и Рудковского. — Вы знаете, сколько тысяч кредитов выплюнула эта тварь?
Дрейкер понимал, что они не виноваты, но рядом сидел Панакис, и промолчать было нельзя.
— Ладно, ребята, вы тут разбирайтесь, а у меня еще дела, — неожиданно сказал босс и, поднявшись с кресла, быстро вышел из смотровой комнаты…
Буквально за три минуты до появления важного гостя Майкл вернулся в свой кабинет.
Встречу назначили заранее, неделю назад, но Панакис до сих пор не знал, чего ожидать от этого посетителя. Он взял визитку и прочитал еще раз:
«Джиллард Джел, компания „Фаррабус“».
Панакис пытался навести справки, но никто ничего не знал ни о «Фаррабусе», ни о человеке с таким странным именем.
— Мистер Панакис?.. — проговорил селектор голосом секретарши Эмми.
— Я на месте, Эмми.
— Сэр, пришел мистер… э… Джиллард Джел, — с трудом выговорила секретарша, и Панакис представил, как она морщит свой лобик. Эмми была просто прелесть.
— Пусть заходит, я его жду, — сказал Майкл и напустил на лицо безразличное выражение.
Панакис никогда бы не согласился принять человека с улицы, но его проверенный партнер Лоренцо Лавай порекомендовал ему поговорить с «важным человеком».
«Тебе это по зубам, Майкл, а я уже совсем старый…»
Майкл попытался выяснить у Лоренцо суть предложений Джела, но Лавай наотрез отказался обсуждать эту тему.
— Мистер Панакис?.. — В дверном проеме показался высокий худощавый человек.
Майкл привстал с места и вежливо указал на кресло рядом со своим столом:
— Прошу вас, мистер Джел.
Гость кивнул и прошел к предложенному месту. Опустившись в кресло, он дружески улыбнулся Майклу, показав два ряда безукоризненно белых зубов.
— Рад, что наконец сумел с вами встретиться, мистер Панакис. У вас такой насыщенный рабочий день. Вы очень занятой человек…
— Что делать, конкуренты тоже не отдыхают. Пока ты спишь, они вытесняют тебя с рынка… Попасть ко мне на прием трудно, но вас порекомендовал мистер Лавай, а его мнение для меня много значит, — сказал Панакис, тем самым продвигая беседу ближе к делу.
