Юрий Корчевский - Битва
— Все свободны, отдыхайте. А вам, Владимир, спасибо. Домой вас отвезут. И простите, что вечер вам испортили.
Полковник вышел, а Толкачёв приказал Гнибеде, стоявшему у двери:
— Отвези доктора домой.
— Есть!
Сам подполковник уселся за ноутбук — перечитать текст ещё раз.
Володю привезли домой, и Гнибеда, прощаясь, извинился:
— Ты, доктор, прости, вечер у тебя не удался. Но сам пойми — не для себя старался. Дело важное.
— Да чего уж теперь, до свиданья.
Володя поднялся в квартиру. Голова была тяжёлой, как будто сутки-двое не спал. Из-за перенапряжения? Он даже ежевечерний душ принимать не стал, поскольку был как выжатый лимон, а сразу улёгся спать.
Утром Володя проснулся ещё до звонка будильника. Пять минут постоял под душем, приготовил себе плотный завтрак из яичницы с ветчиной: ещё неизвестно, когда обедать придётся.
А когда вышел из подъезда, застыл как столб — на проезжей части стоял знакомый уже ему микроавтобус. Ночевали они здесь, что ли?
Володя подошёл, открыл дверцу, поздоровался.
Гнибеда выглядел сонным, позёвывал:
— Ждать себя заставляешь, доктор. Едем.
Перед входом в больницу прогуливался подполковник, и, когда подъехали, он демонстративно посмотрел на часы.
— Здравствуйте. Раньше смысла появляться в клинике нет, главврач приезжает точно. Я пока в отделение пройду.
Толкачёв поднялся вместе с ним и терпеливо подождал, пока Володя выслушает краткий доклад дежуранта, потом напишет заявление с просьбой предоставить ему один день отгула в счёт переработки.
Переработки в отделении были всегда — медицину планировать невозможно. Сколько раз такое было: только переоделся, собрался уходить — поступает экстренный пациент. Пока осмотрел, пока дождался результатов анализов, понял: срочно на стол, оперировать. И ладно, если операция заканчивалась через час-два, а ведь бывало, и четыре-пять часов за столом стоять приходилось. А потом наблюдать весь вечер и ночь, не ухудшится ли состояние? В оплату это зачастую не входило, казённый бюджет экономил деньги. Это только в газетах и по телевизору бодро рапортуют о повышении зарплат, на деле же картина другая. Но отгулы брать не возбранялось, чем Володя и хотел воспользоваться.
Написав заявление, он поднялся. Толкачёв — за ним.
В приёмной секретарша встала грудью:
— Главный врач занят! Ждите.
Толкачёв вытащил удостоверение, предъявил.
У секретарши округлились глаза: никогда раньше сотрудники ФСБ клинику не посещали.
— Я узнаю, — растерянно произнесла она и скрылась за двойной дверью.
Толкачёв взял из рук Володи заявление:
— Сам пойду.
Володя уселся на стул, он нервничал. Главврач точно возьмёт его на заметку: с чего бы подполковнику могущественной спецслужбы хлопотать за рядового хирурга? Не натворил ли чего? Или ещё хуже — стучит на начальство? А он, как говорится, ни ухом ни рылом?!
Секретарша открыла дверь:
— Проходите.
Подполковник вошёл, но через минуту вышел и протянул лист секретарше:
— Ваш Николай Тимофеевич прелестнейший человек. Велел в приказ. Всего хорошего!
Он тут же подхватил Володю под локоть, и они вместе вышли в коридор.
— Занят он! По телефону болтал! С перепугу заявление подмахнул, не читая. Едем!
Все уселись в микроавтобус и через пятнадцать минут уже входили в подъезд на Литейном.
— Фигурант уже должен быть в кабинете для допроса. Пойдёмте!
Володю провели в кабинет. Здесь уже были люди, все вчерашние лица.
Володя уселся за столик и включил ноутбук.
Как и вчера, фигурант молчал. Оперативник начал задавать ему вопросы, и по их построению Володя понял, что он вчера ознакомился с записями.
Сначала шли формальные вопросы: фамилия, откуда? Однако подозреваемый, как и вчера, молчал.
Володя наклонился ближе, собрался и начал прислушиваться, да не ушами — мозгом.
«Ничего они не знают. Буду молчать. Хуже, если химию применят, могу помимо своей воли язык распустить», — думал фигурант.
Володя напрягся и попробовал мысленно передать фигуранту вопрос: «Где снаряды?»
Мужчина забеспокоился, завертел головой, посмотрел через плечо на столик с ноутбуком. Но ничего подозрительного или необычного не увидел. Но вопрос он точно услышал, поскольку поведение его изменилось.
«Снаряды где? — мысленно повторил свой вопрос Володя. — Не ответишь — заболят зубы, не рад будешь».
Он решил про себя, что надо попробовать давить на фигуранта. Физическое давление запрещено законом, да он и не заплечных дел мастер. Надо сломить его морально.
— А? Что?
Следователь удивился: он в первый раз услышал голос фигуранта.
— Фамилия? — растерянно произнёс он.
— Иванов.
— А настоящая?
Володя закрыл глаза. Попробовать проникнуть в мозг мужчины? А как? Он не знал. Да и есть ли такие курсы? Курсы гипноза есть, он даже изучал его в alma mater. Но не с его способностями.
Подозреваемый молчал.
Володя несколько сконцентрировался и стал внушать мужчине, что у него ноют, болят зубы — всё сильнее и сильнее. Он почувствовал, как от подозреваемого пошли импульсы — аж в голове закололо иголками.
Мужчина вскрикнул, схватился руками в наручниках за нижнюю челюсть и промычал:
— Зубы!
Он стал раскачиваться из стороны в сторону и при этом стонал.
Оперативник в недоумении смотрел на Володю. Он не мог понять, придуривается фигурант или у него и в самом деле так болят зубы.
В ответ на его взгляд Володя кивнул — боль реальная. Причём на самом деле зубы у фигуранта не болели, просто он внушил ему эту мысль.
Подозреваемый, не в силах терпеть боль, вскочил:
— Мне бы врача!
— Мы не в больнице, могу только таблетку предложить, — ответил оперативник.
Глава 5. Отголоски холодной войны
Выждав несколько минут, чтобы фигурант прочувствовал, Володя решил прекратить цирк.
— Твои зубы успокаиваются, боль постепенно уходит, становится всё тише. Садись. Закрой глаза. Ты чувствуешь, что боль совершенно ушла.
И как удар:
«Но не совсем! Она вернётся и будет сильнее, во много крат сильнее!..»
«Нет-нет, погоди! Кто ты? Посланец Аллаха или шайтан?»
«Тебе не всё ли равно? Ты готовил беду для людей и должен за это ответить. Иначе я обреку тебя на муки, от которых таблетки не спасут».
«Я давал клятву! На Коране!»
«Ты давал её людям. А я не человек».
Володя перегибал палку, стращал. Но человек, вырванный из привычной среды обитания, помещённый в узилище, находится в стрессовом состоянии и не может адекватно мыслить.
