"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том
После этой вспышки все затихли. Эр Роберт миролюбиво поднял руки ладонями вверх.
— Мы исполним любое ваше распоряжение, милорд. Но что именно мы должны сделать?
Расстроенный собственной несдержанностью Дик потёр лоб и принялся ходить взад-вперёд перед очагом, где едва тлел огонь. Если бы он знал, что делать!
— Я думаю… — с усилием произнёс он, понижая голос, — нет, я уверен, что сегодня ночью кэналлийцы попробуют освободить своего соберано. Мы должны помочь им в этом.
Эр Роберт уставился на него как на помешанного.
— И как вы представляете себе эту помощь, милорд? Между нами и улицей Мимоз лежит почти полстолицы. К тому же город полон фанатиков, а завтра утром здесь будет целая армия под командованием Арнольда Манрика.
— Зато отсюда до Багерлее не больше четверти часа пешком, — возразил Дик. — Мы все вооружимся и пройдём по Портовой улице до Больничного двора…
— Ваша светлость хорошо представляет себе укрепления Багерлее? — осторожно перебил его Кохрани. — Я слышал, что там на башнях стоит никак не меньше десятка пушек. Все подходы отлично простреливаются: с какой стороны ни сунься, везде будешь мишенью. А нам, чтобы дойти до главных ворот, придётся миновать не только Больничный двор – нужно пересечь всю Столбовую площадь. И уж будьте покойны: тюремный гарнизон не станет с нами церемониться! Он состоит из наёмников, которым всё равно, кто нынче в Олларии король, зато не всё равно, кто им платит. Не сомневаюсь, что господин тессорий не поскупился на охрану Ворона!
Эр Роберт говорил так уверенно, что Дик заколебался.
— Первому маршалу это бы удалось, — ответил он, вспоминая Варасту. — Никто не верил, что монсеньор победит бириссцев. А что вышло на деле? То же самое и сейчас! Если только мы по-настоящему захотим…
Боковым зрением Дик заметил, как у Ньюбитта и Уэллеса – самых молодых его дворян – зажглись глаза.
— Вот пусть Первый маршал и берёт Багерлее, — решительно возразил капитан Кохрани. — В конце концов, он сам больше всех в этом заинтересован. Нет, милорд, клянусь моей перчаткой! Это безумие. Если только ваши кэналлийцы не кроты, им в Багерлее не прорваться, нечего и думать.
— Но я не могу оставаться в стороне! — выкрикнул Дик запальчиво. — Когда меня объявили покойником, монсеньор стал на защиту моих интересов!
— Ежели он назвался вашим эром, вашмилость, — снова вступил в разговор Гиллалун, — так это была его прямая обязанность! Но вы-то нонче уже не его оруженосец!
Ричарду отчаянно захотелось хватить кулаком по каминной полке, но он сдержался.
— Хорошо… — процедил он сквозь тесно сжатые зубы, оглядывая упрямые лица горцев. — Хорошо! Я покажу вам.
Расстегнув колет, Дик осторожно вытащил наружу ярко начищенную цепь, которую последнее время носил под одеждой не снимая. Сейчас, однако, он стянул её через голову и выложил на стол перед своими дворянами. Надорцы, заинтригованные его действиями, склонились, рассматривая необычное украшение.
Это была старинная, ещё гальтарских времён, герцогская цепь из самородного орихалка – металла, который одно время ценился выше золота, хотя с тех пор изрядно подешевел. На цепи болталась трапециевидная бляха, выложенная по краям карасами и полевым шпатом. Центр бляхи украшало эмалевое изображение геральдического щита Окделлов: червлень и чернь, а на черни – оскалившийся золотой вепрь. Во всём этом не было ничего необычного, однако в навершии щита находилась ещё одна эмблема: багряное сердце, пронзённое четырьмя золотыми клинками, причём один из них выходил прямо из герба, а три других – из золотых солнц по трём сторонам света.
Ричард ткнул пальцем в верхнее изображение.
— Когда я вернулся из Гальтары, — сказал он негромко, — я стал искать в Окделле реликвии моих предков – Повелителей Скал. И вот то, что я нашёл. Это герцогская цепь Ликандра II Надорэа. Он жил в эпоху анакса Эридани, и не принял эсператизм, когда на трон взошёл его брат Эрнани. Кто-нибудь из вас видел раньше эту эмблему с пронзённым сердцем?
— Я. Я видал, вашмилость, — медленно, словно нехотя отозвался Гиллалун, пока остальные отрицательно качали головами. — Она выбита на Вепре – том самом камне, что стоит на холме Посвящения.
— А знаешь ли ты, что она означает? — недобро щурясь, поинтересовался Ричард.
Гилл развёл руками:
— Этого мне, вашмилость, ведать не положено.
Ричард повернулся к своим дворянам.
— Когда герцог Алва вернулся после победы в Варасте, — продолжал он тихо, — король Фердинанд отдал ему меч Раканов на вечное хранение. И эта эмблема – сердце, пронзённое четырьмя клинками – появилась на небе в ту минуту, как эр Рокэ взял меч в руки. Кеннет! — резко окликнул Дик пажа. — Ты был со мной тогда во дворце. Вспомни, что ты видел!
Кеннет Кохрани вскочил, растерянно моргая вмиг округлившимися глазами.
— Я… — забормотал он. — Я увидел… э-э…
Но Ричард не стал дожидаться ответа.
— Даркхэм! — воскликнул он. — Вы находились в отряде полковника Каллофена. Вспомните, как поразило вас тогда это небесное явление!.. Нед! — Дик повернулся к своему конюху. — Я разрешил тебе сопровождать нас, и ты стоял во дворе дворца, когда всё произошло! Расскажи всем – своим товарищам и господам, что ты увидел тогда!
Нед с достоинством поднялся с лавки.
— Я видал, как возникло четыре новых солнца, ваша милость, — уверенно ответил он, — а потом из них вышли мечи и пронзили солнце настоящее. Такое разве забудешь!
— Слышите? — яростно спросил Дик своих людей. — Спросите кого хотите: это видел весь город! Позовите любого человека с улицы – если он был тогда в Олларии, он расскажет вам об этом то же самое!.. Но когда я взял меч Раканов – эр Рокэ позволил мне это – не произошло ничего. Слышите, господа? Ничего. Я – Надорэа, Повелитель Скал. Я был в Гальтаре, я стоял на Холме Ушедших. Я знаю, что всё это означает. Эр Рокэ имеет право на власть – и по кодексу Олларов и по иным… по иным законам.
Ричард не сразу понял, что после его слов воцарилось полное молчание.
— Так кто же он, милорд? — спросил наконец Роберт Кохрани, поднимая глаза на своего герцога. — Кто такой герцог Алва?
— Тот, кто может провести Талиг через Излом, — ответил Ричард твёрдо. — И мы должны помочь ему.
В эту минуту в дверь гостиницы отчаянно забарабанили.
— Солдаты, солдаты! — кричали десятки голосов на улице. — Хозяин, сюда! Тащи пустые бочонки и что ещё у тебя есть! Нужно перегородить улицу!
Надорцы схватились за оружие, но оно не понадобилось: ни черноленточников, солдат Манриков на улице не наблюдалось. Вместо них по кварталу носился всадник с серыми лентами на рукаве, обезумевший, как Изначальная тварь.
— На Площади Цветов стреляют! — вопил он, размахивая факелом. — Манрики бросили гарнизон в атаку на дом Первого маршала! Вооружайтесь! Стройте баррикады! Все на защиту города!
Капитан Кохрани мгновенно принял на себя руководство обороной. Жители поволокли на северную и западную стороны квартала выломанные отовсюду балки, набитые землёй мешки, пустые бочонки и ящики. Все, у кого было огнестрельное оружие, заняли подходящие позиции на крышах домов. Ремесленники и мастеровые, опоясавшись старинными мечами и заткнув за пояс ножи, засели под прикрытием быстро растущих баррикад. Местный священник метался между своими прихожанами, раздавая им серые ленты, наспех нарванные из какого-то тряпья. «За короля-мученика!» — вопил он. Ричард также повязал себе на руку этот опознавательный знак. Сказал бы ему кто ещё месяц тому назад, что он напялит на себя ленту сторонника Дорака!
Однако нужно было отправить лазутчика на Площадь Цветов. Эта мысль пришла в голову Дику раньше всех. Разумеется, Роберт Кохрани не пришёл в восторг от его идеи, но на сей раз юный герцог не посчитался с его возражениями. Прихватив с собой Гилла, он решил пробраться по набережной до Рыбного рынка, а оттуда закоулками выйти к улице Мимоз.
Его план удался лишь отчасти: Ричарда остановили ещё на подходе к рынку. Здесь стало ясно: вся Оллария бодрствовала и вся Оллария торопливо перегораживалась цепями. Там, где проживали эсператисты и умеренные, подготовка к обороне шла полным ходом: шагая с верным Гиллом за спиной, юноша то и дело спотыкался о брёвна, пустые ящики, плетёные корзины и обитые кованным железом сундуки. У каждого укрепления был свой старшина; каждый квартал выдвинул своего капитана добровольцев. Периодически на улицах появлялись посланцы – святые отцы, разносящие манифест Фердинанда II и печатные листки с воззванием кардинала Сильвестра. Время от времени мимо Ричарда проносились всадники, выкрикивающие новости и зовущие к сопротивлению. Ничтоже сумняшеся, Ричард выдал себя за дальнего родича графа Маллэ. Он рассудил, что, как брат своих сестёр, имеет на это право: разрешил же он графу стать их опекуном! Прикрываясь мнимым родством, юноша сумел добраться вплоть до улицы Каштанов, шедшей параллельно улице Мимоз. Тут-то ему и удалось выяснить, что происходит.
