Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Ховрино
Удар… Горло, рассеченное мечом, булькает, пытаясь протолкнуть в легкие порцию воздуха.
Удар… Мутант пытается зажать лапой разрубленную артерию, но кровь все равно хлещет меж пальцами, стремительно вымывая из тела жизнь. Ничего личного, просто необходимая грязная работа, которую если не сделать, то твою собственную жизнь выпотрошат из тебя вместе с внутренностями и душой, на которую всем плевать в этом жестоком мире. Ну, почти всем. Может быть, вон тому здоровяку с детскими глазами не все равно… Хотя нет. Это раньше они были детскими. Сейчас же в них плескалась вполне взрослая ярость того, кто понял наконец жестокий принцип этого мира, где если не убьешь ты, то непременно убьют тебя.
* * *Он словно покинул эту реальность, оказавшись где-то за ее пределами.
Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. Не чувствовал ничего, кроме ярости и желания бить и крушить эти безликие, безмолвные, бессмысленные, темные фигуры, так явно нарушающие идиллию мира, в котором буйствовала его воля.
Фигуры то отдалялись, то приближались, пытаясь остановить всесокрушающую силу. Но что они могли сделать против дикой ярости того, кто словно проснулся от долгого сна, поняв простую истину? И сейчас тяжесть этой нелегкой правды оттягивала книзу его руки, слегка уставшие от долгой работы. Слегка – но не настолько, чтобы прекратить очищать мир от скверны, заполнившей его.
Среди темных фигур была одна, не похожая на остальные. В отличие от них, у нее было лицо. Мерзкое, отвратительное, уродливое, которое раз увидишь – и вряд ли уже забудешь. Эта фигура все время держалась на расстоянии, посылая другим какие-то безмолвные сигналы, на которые те реагировали, словно послушные куклы. И ее необходимо было сокрушить, раздавить, вышвырнуть из окружающего мира во что бы то ни стало! Иначе эта безумная пляска смерти никогда не прекратится.
Неожиданно его руки налились свинцовой тяжестью, а фигуры ускорились, приближаясь со всех сторон. И ближе всех была та, с мерзкой личиной, все увеличивающаяся в размерах, становящаяся все отвратительнее, все ужаснее. Она как будто желала заполнить собой весь окружающий мир, раз и навсегда его изуродовав, вырвав из него самое дорогое, самое бесценное, самое красивое…
Ну нет!
Усилием воли переборов себя, Бор стряхнул непонятное оцепенение и ударил снова. Фигуры разлетелись в стороны, словно были слеплены из воздуха, а жуткая личина скривилась в гримасе боли – и рассыпалась, словно была слеплена из мокрого песка, высохшего под лучами горячего солнца.
* * *Ворму Керзу хотелось лишь одного – убежать подальше и спрятаться. Голод, жажда крови, еще недавно направляющие все его существо, теперь не имели никакого значения.
Огромный ходячий кусок мяса с самого начала не выглядел легкой добычей. Но Керзу и его соплеменникам не впервой было добывать себе еду, превосходящую силой и живучестью любого из них. Да, не все возвращались с такой охоты живыми и невредимыми – но возвращались, неся на своем горбу добычу, радующую своим весом и габаритами.
Розз, как всегда, оказался молодцом. Он был в числе самых ловких и быстрых воинов своего племени, а уж в умении заманивать в ловушку чересчур сильную и живучую добычу ему вообще не было равных. Он всегда умел силой мысли растравить и разъярить нео, разросшегося в Поле Смерти, либо жука-медведя, не привыкшего к тому, что кто-то пытается на него охотиться. Жертва мысленной атаки бросалась в погоню именно за ним, Роззом, забывая об осторожности, – лишь бы догнать и убить мелкую тварь, капающую на мозги.
Вот и сейчас, понаблюдав с безопасного расстояния за громилой и сопровождающей его самкой, Розз кое-что понял – и вызвал на себя всю ярость этого чрезмерно сильного и живучего, но совсем не умного хомо. Он что-то кричал ему про то, как он поймает и съест живьем эту аппетитную самочку, приходящуюся громиле… кем? Матерью? Сестрой? Бабой? Да какая разница! Разве имеют значение чувства и проблемы еды, если ты всерьез нацелился ее добыть?
Роззу было далеко до шамов, умеющих силой ментального удара подчинять волю своих жертв и копаться в чужих мозгах, словно в собственном кармане. Он лишь хорошо умел дразнить добычу, представляя при этом, как разъяренный кусок мяса бросается за ним, забывая обо всем.
И у Розза почти всегда получалось. Правда, потом у него жутко болела голова и он пару дней отлеживался в своей норе, опекаемый всем племенем, ценившим его талант. Поэтому даром своим он пользовался нечасто, только в особых случаях. Сейчас же был тот самый случай, не зря же почти треть племени полегла на этой трудной охоте. Теперь надо было не просто убить. Теперь это был еще и вопрос мести тому, кто так отчаянно не желал становиться добычей.
И хомо попался! Роззу удалось заманить здоровяка в ловушку под громадной аркой, образованной двумя покосившимися зданиями! Сильные, опытные воины-охотники забрались на второй этаж одного из зданий с крепкой сетью и, когда хомо, ослепленный яростью, пробегал мимо, набросили ее на громилу. Потом спрыгнули сверху, повалили на землю. Тут еще соплеменники подбежали, навалились толпой. Не отпрыск жука-медведя, поди, и не нео-переросток. Это на них приходится то тяжелые булыжники обрушивать, то в заранее заготовленную яму с кольями заманивать. А тут и обычной ловчей сети хватило.
Розз, по давно заведенной традиции, удостоился чести лично прикончить поверженную добычу и первому напиться теплой крови из перерезанной артерии. Само собой, печень тоже ему достанется, только попозже.
Ухмыляясь, Розз вынул из-за пояса разделочный нож со следами бурой кровавой ржавчины. Пока одни его соплеменники удерживают сеть, а другие забивают здоровяка дубинами, ему остается лишь подойти, просунуть руку меж крупными ячейками сети, ухватить жертву за волосы, запрокинуть ей голову, полоснуть ножом по шее – и успеть напиться, пока сеть не снята. А то крови мало, а желающих допить за Роззом будет много.
Но тут случилось неожиданное.
Громила рванулся с невероятной силой!
Сеть затрещала, вормы разлетелись в стороны, словно пушинки. Но Розз удержался – наверное, потому, что был ближе к голове, а не к мощным рукам громилы, и успел уцепиться за остатки сети, обмотавшиеся вокруг шеи здоровяка.
Еще не все потеряно! Только один рывок! Только один удар! Розз знал, куда бить так, чтобы и огромный нео, и даже жук-медведь стали беспомощными, словно мешки с соломой. Дотянуться клинком до точки чуть ниже затылка, и жертва с перерубленным позвоночником безвольно рухнет на землю.
Но громила, словно что-то почувствовав, резко крутанулся на месте.
Розза занесло. Рефлекторно он вцепился пальцами в остатки сети – и это было его ошибкой. Последнее, что он увидел в жизни, была растопыренная кисть огромной ручищи, стремительно приближающаяся к его лицу.
