Дмитрий Силлов - Пикник на обочине. Счастье для всех
Локтем по предплечью – это очень больно, особенно когда кисть атакуемого персонажа плотно ухватилась за твердый предмет. Послышался хруст сломанной кости и вполне человеческий вопль. Но на войне жалость есть чувство, напрямую ведущее вас в могилу, поэтому понятие «жестокость» в среде военных подменяют безликим словом «эффективность».
Вот и пришлось мне работать максимально быстро и эффективно. А именно: из положения на брюхе резко толкнуть люк вверх, подобрать под себя ноги в стиле танцора брейк-данса и со всей силы долбануть каблуками ботинок по макушке умирающего «флектарна».
Тот камнем рухнул вниз, судя по приглушенному воплю, подмяв под себя невидимого помощника. Я же проскользнул в люк следом, серьезно опасаясь, что броневик окажется набит автоматчиками, как бочка селедкой, благо габариты «Гризли» легко позволяли разместить внутри машины дюжину бойцов. В таком случае моя авантюра была бы чистой воды самоубийством… Но при этом я искренне надеялся, что покойный Гебхард в типично немецкой манере предпочитал комфорт избытку телохранителей.
И, к счастью, не ошибся.
Внутри «Гризли» представлял собой уютный дом на колесах. Обшитый натуральной кожей салон, огромное зеркало в вычурной рамке на стене, ореховый стол в углу, старинное кресло с вензелями, огромный телевизор напротив, встроенный в не менее габаритный шкаф с баром и книжными полками, двуспальная кровать за неплотно задвинутой перегородкой на случай, если хозяину вздумается подремать в процессе путешествия по своим владениям…
В результате среди всей этой роскоши для телохранителей места оставалось немного, всего четыре скромные откидные сидушки за шкафом, не считая водительских мест. Все это я схватил взглядом с ходу, еще в процессе скоростного спуска по металлической лестнице. Может, там еще чего интересного было, но исследовать салон в деталях можно и потом, если будет время и желание. А пока меня больше интересовало число и боеготовность «флектарнов», в данном салоне присутствующих.
Один в агонии бьется, второй пытается выбраться из-под него. Двое стоят в ступоре, соображая, что же это такое произошло с их товарищем. Плюс двое на водительских местах, слегка обалдевшие от моего стремительного прыжка и последующего проникновения внутрь машины.
«Флектарнов» можно было понять. Только что пред их очами находились два таких же, как они сами, пятнистых бойца, собирающихся донести до них какую-то важную информацию. Вдруг один из этих бойцов подпрыгивает, словно кенгуру, и исчезает из зоны видимости, а следом в люк проваливается их товарищ, фонтанируя артериальной кровью из пробитой шеи. И все это на благополучном острове, охраняемом ДОТами и хреновой тучей вооруженного личного состава.
Ступор у противника – штука очень полезная, но, к сожалению, недолговечная. Например, придавленный умирающим сотоварищем «флектарн» то ли рефлекторно, то ли со злым умыслом попытался ухватить меня за ногу. Выяснять мотивы его поступка я не стал, просто с ходу долбанул его в череп выдвижным прикладом МР5. Удар получился смачный, но лишь в конечной точке движения пришло ко мне осознание, что не родной АК у меня в руках, а импортная машинка, нежная и обидчивая на некультурное обращение.
Как говорится, и на старуху бывает проруха с недосыпа да с голодухи. Любитель хватать гостей за лодыжки обмяк, зато заметно напряглись оставшиеся «флектарны». Оба они синхронно вскинули автоматы, второй водитель потянулся к висящей на поясе кобуре, в то время как первый явно вознамерился задавить Шухарта, мелькнувшего где-то перед носом броневика.
Когда на тебя направлена пара стволов, любой человек нижней чакрой почует, попугать его решили автоматчики или же всерьез вознамерились нашинковать свинцом. У меня на этот счет вышеназванная чакра никогда не ошибается. Пытаться стрелять на опережение было глупо: даже если одного срежу, второй меня сто пудов очередью достанет. Поэтому мне ничего не оставалось, как бросить автомат и рухнуть на пол, словно за живым щитом укрывшись за умирающим «флектарном» и его незадачливым помощником.
Видимо, на случай проникновения нежелательных гостей в передвижной дом профессора существовали весьма однозначные и жесткие инструкции. Иначе автоматчики не стали бы стрелять в своих товарищей, один из которых даже не был ранен.
На редкость паскудное ощущение, когда тебя расстреливают в упор – пусть даже сейчас ты укрылся за двумя телами, секунду назад еще живыми, а теперь уже однозначно мертвыми. Все равно как-то неприятно, когда ты ощущаешь, как бьют в чужую плоть автоматные пули, предназначенные тебе.
Но в то же время лежишь вот так себе на полу, временно живой и относительно здоровый, и ощущаешь невольно гордость за наше российское оружие. Будь в руках «флектарнов» даже тупорылые АКСу, не спасли б меня ни габаритные клоны профессора, ни их легкие бронежилеты. А так повезло в очередной раз, за что низкий поклон моей личной удаче, берегущей меня незнамо для чего.
Стрельба прекратилась резко, так же, как и началась. Выпустив по тридцать пуль, автоматы вполне ожидаемо одновременно замолчали. А на такие паузы у меня рефлекс – тем более, что сзади уже наверняка очухался второй водила и сквозь повисший в салоне сизый пороховой дым целится мне между лопаток.
Я не ошибся.
Как только я совершил резкий перекат в сторону водительского отсека, в то место, где я только что лежал, ударила пуля. Я же продолжал катиться, словно сорвавшееся с нитки веретено – до тех пор, пока мое плечо не врезалось в ногу стрелка. Над головой грохнул второй выстрел, но пуля ушла в потолок, а водитель, ноги которого я подсек, потерял равновесие и грохнулся навзничь.
Хороший удар затылком об железку обычно приводит минимум к легкому размытию картины мира и появлению в глазах пресловутых звезд. Тем не менее пистолета водила из руки не выпустил, продолжая пытаться поймать меня на мушку.
Пришлось рисковать – в который раз уже за пару минут. Я ринулся вперед и за долю секунды до того, как водитель нажал на спусковой крючок своего «Зиг-Зауэра», я успел тупо ударить сверху вниз кулаком по направленному на меня стволу – ничего другого я просто не успевал сделать.
Раздался еще один выстрел, и водитель вскрикнул от боли. Пуля раздробила ему колено, а такие раны сразу же дарят букет ощущений в полном объеме. Но до конца осознать горечь потери я ему не дал.
Протянув руки вперед, я схватил незадачливого стрелка левой рукой за запястье, а правой просто взялся за ствол и вывернул пистолет из вражьей кисти, закручивая оружие против часовой стрелки. Оптимальный способ, кстати. Палец противника соскальзывает со спускового крючка, исключая возможность случайного выстрела, а ты, вырвав пистолет, получаешь возможность противоходом треснуть супостата рукояткой по кумполу.
