Ерофей Трофимов - Солдат - всегда солдат
Не зная, как разрядить обстановку, Настя улыбнулась дочери одними губами и, сделав вид, что внимательно рассматривает дорогу, отвела взгляд. Но Нюська была не тот товарищ, от которого можно было так просто отмахнуться. Не дождавшись, когда мать снова посмотрит на неё, девочка нарочито вздохнула и, подперев подбородок кулачком, негромко протянула:
— И чего все вечно на тебя обижаются? Ведь сразу понятно было, что ты ещё та штучка.
— Чего?! — охнула Настя, от неожиданности чуть не отпустив рукояти. — Это ещё что за лажа? Ты откуда это взяла?
— А это не я взяла. Это в твоём садике нянька с воспиталкой так про тебя говорили, — невозмутимо ответила Нюська.
— Врёшь, — ахнула Настя, не веря собственным ушам.
— Мам, ну что за выражения, — протянула Нюська менторским тоном, в точности копируя интонации самой Насти.
— Хочешь сказать, что они меня обсуждали прямо при тебе? — растерялась Настя.
— А я куклу брала и рядом играла, — хитро прищурилась Нюська. — Взрослые же такие умные, всегда знают, что дети делают.
— Ты это к чему? Хочешь сказать, что внаглую подслушивала, о чём воспитатели говорили? — не поверила собственным ушам женщина.
— Я не подслушивала, а просто сидела рядом, играла и слушала. Они про мою маму говорили, — вполне резонно добавила девочка.
— И часто они про меня говорили? — не сдержала любопытства Настя.
— Каждый день, когда ты меня в свой сад приводила, — ответила Нюська, упорно называя садик Настиным.
— И что они говорили? — продолжала спрашивать Настя, уже окончательно перестав контролировать себя.
— Что ты штучка, что я несносный ребёнок. И что ничего другого от нагулянной девчонки ожидать не приходится, потому что гены материнские, а мамаша явно моралью не загружена, — ответила Нюська, старательно выговаривая незнакомые слова.
Настя всегда знала, что у её дочери отличная память и что остротой слуха она может поспорить с дюжиной зайцев сразу, но услышать такое из уст собственного ребёнка было для неё слишком. Испустив нервный смешок, она растерянно смотрела на Нюську, не зная, плакать ей или смеяться. В том, что девочка всё это не придумала, она не сомневалась. Пятилетний ребёнок просто не может понимать значения всех этих слов.
— Вот значит, как они обо мне думают? — растерянно протянула женщина, глядя на дочь неверящим взглядом.
— Да ну их, — отмахнулась Нюська. — Дуры пустоголовые.
— Анна!
— Чего Анна? Они сами так говорят, — огрызнулась девочка.
Звучно лязгнув зубами, Настя захлопнула рот и, прокашлявшись, зашагала дальше. Только теперь она поняла, что стоит посреди дороги, сжимая рукояти тачки побелевшими от напряжения руками, с открытым ртом, и таращится на собственную дочь так, словно видит её первый раз в жизни. Тем временем Нюська, всмотревшись в дорогу, мрачно констатировала:
— А дядя-солдат уже совсем ушёл.
— Ну и что? — так же мрачно поинтересовалась Настя.
— Ничего. Просто он хороший, и с ним весело, — вздохнула Нюська, даже не делая попытки скрыть свой интерес к нему.
— Анна, это совершенно чужой нам человек. Забудь о нём. В конце концов, у него есть свои дела и совершенно не обязан защищать нас и развлекать тебя. Просто забудь. Это один из случайных знакомых. Был и ушёл. Всё. И давай не будем возвращаться к этой теме.
— Чего делать? — повернулась к ней Нюська, моментально включая тумблер блондинки.
Она всегда так делала, если считала, что мать не права или пытается просто соскочить с темы. Или если разговор был ей невыгоден. Сообразив, что просто так закрыть тему не получится, Настя мрачно скривилась и, покосившись на дочь, тихо сказала:
— Мы не можем никому верить. Понимаешь, Нюся, никому. Это опасно.
— Мам, у него автомат есть, который стреляет. Он нас не убил. Он нас защищал, а ты говоришь, он опасный. Нет. Он добрый, — упрямо покачала головой Нюська.
— Ну может, ты и права, подруга. В любом случае изменить мы уже ничего не можем. Сама видишь, он ушёл. Так что давай забудем о нём и пойдём дальше, — вздохнула Настя.
— Ага, только ушёл он потому, что ты его обидела, — буркнула Нюська.
Судя по её настрою, девчонка решила использовать появившуюся возможность указать матери на её ошибки по полной программе. Испустив очередной вздох, Настя приготовилась стоически перенести это испытание. При желании Нюська могла стать настоящей занудой и вымотать нервы любому не хуже настоящего следователя, расследующего особо каверзные дела. Упрямства и въедливости ей было не занимать. Эти черты характера дочери Настя заметила недавно, но от этого было не легче.
Любимое чадо уже успело пару раз провести собственное расследование в плане выведения матери на чистую воду, и каждый раз Настя только диву давалась, как ловко маленькая паршивка загоняла её в угол простыми на первый взгляд вопросами. В итоге Настя зареклась вешать дочери явную лапшу. Всё равно поймёт. Что ни говори, а век открытой и легкодоступной информации имеет и свои минусы. Особенно если учесть, что в их детсадовской группе имелась парочка и вовсе уж продвинутых уникумов.
Споткнувшись на какой-то трещине, Настя едва удержалась на ногах, разом позабыв про все разговоры. Продолжавшая что-то бубнить себе под нос Нюська едва не вывалилась из тачки и, повернувшись к матери, возмущённо произнесла:
— Мам, ну не дрова везёшь!
— А пешочком прогуляться не желаешь, чтобы матери работу облегчить? — огрызнулась Настя, пряча улыбку в уголках губ.
Высказывание Нюськи было тем забавнее, что его она подцепила от самой Насти. Так она сама частенько высказывалась, пытаясь удержать дочку от слишком поспешных движений. В итоге нарвалась на собственную фразу, что называется, в самый подходящий момент. Отбросив ненужные мысли, Настя в очередной раз вздохнула и, покосившись на дочь, проворчала:
— Нет, Нюська, я тебя точно выпорю. Несмотря на все твои мудрые высказывания.
— Думаешь, стоит? — задумчиво спросила Нюська совершенно серьёзным тоном.
— Стоит, — уверенно ответила Настя.
— А зачем?
— Для профилактики. Чтобы не забывала, с кем говоришь, — наставительно ответила Настя.
— Глупо. Я и так знаю, что с тобой разговариваю. Здесь ведь всё равно больше никого нет, — вполне резонно возразила Нюська.
Понимая, что возразить на это нечего, Настя прикусила язык. К тому же по большому счёту пороть Нюську и вправду было не за что. За этой высокоинтеллектуальной беседой они обе не заметили, как на дороге появилось несколько тощих, ободранных псов. Поначалу Настя не обратила на стаю внимания. В конце концов, если стало плохо людям, то у них тем более настала настоящая «собачья жизнь». Только когда полдюжины похожих на скелеты зверей растянулись полукругом, заходя им с Нюськой в спину, Настя насторожилась.
