Сергей Тармашев - Наследие
Биолог Баранов оказался приятным и весьма энергичным человеком лет пятидесяти пяти, среднего роста и сухого телосложения, с внимательным взглядом голубых глаз. Именно так Алена и представляла себе настоящего ученого, окруженного пробирками и микроскопами. Его небольшой ка–бинетик в первом корпусе Института Биологии Развития имел и то, и другое, и еще много чего, неотделимого от образа российской науки: старенькие компьютеры, толстые научные книги и справочники в потертых переплетах, в изобилии стоящие на потемневших от времени стеллажах, кипы до–кументации на столах и всевозможные пометки на различных распечатках, укрепленных прямо на стенах. Кабинет ученого, как впрочем и все здание института, евроремонтом не блистал, неся на себе стойкий отпечаток давно минувшего благополучия, судя по всему пришедшегося еще на совет–ский период, что невольно навевало мысли о том, что отечественная наука переживает далеко не лучшие свои времена.
– Вы позволите? – Алена положила на столик небольшой диктофон.
– Как вам будет угодно, Алена Викторовна, – улыбнулся Баранов, – итак, что именно вас интересует?
– Видите ли, так сложилось, что этим вопросом у нас в газете занимался другой журналист, – ответила она, – но несколько дней назад он трагически погиб в автомобильной катастрофе.
– Весьма сожалею! – погрустнел Баранов. – Полагаю, вы говорите о Станиславе Орешникове?
– Вы знакомы? – удивилась Алена.
– Нет, – ученый отрицательно кивнул, – но он связывался со мной по телефону неделю назад, просил о встрече. К сожалению, я тогда уезжал в деловую поездку и не имел возможности с ним встретиться, а более он не звонил. Несколько дней назад я увидел статью о его гибели в интернете.
– Мы все очень опечалены этой трагедией, – сказала Алена, – Стасик, простите, Станислав был очень чутким и отзывчивым человеком, без него в офисе стало намного холоднее. Теперь его темой занимаюсь я, но до сегодняшнего момента мне не приходилось сталкиваться с этой областью. По–этому меня интересует все: что такое ГМО, в чем его плюсы и минусы, из-за чего вокруг него разгорелись столь нешуточные страсти.
Баранов слегка прищурился:
– Это будет довольно долгий разговор, Алена Викторовна! Суть данного вопроса нельзя рассказать в двух словах.
– Я знала, что так получится, – улыбнулась Алена, коснувшись диктофона, – поэтому подготовилась заранее. С удовольствием выслушаю все и постараюсь понять, только, пожалуйста, Александр Сергеевич, сделайте скидку на отсутствие у меня биологического образования.
– Разумеется! – кивнул ученый. – Но, даже несмотря на это, разговор получится непростой для восприятия. Вас ждет обилие научных сведений. Вы уверены, что ваших читателей это не вгонит в тоску и уныние?
– Знаете, Александр Сергеевич, я думала над этим, – призналась Алена. – И пришла к выводу, что умный, мыслящий читатель не поверит в ничем не подкрепленные сведения. Ему будет интересно и познавательно ознакомиться с подлинной сутью проблемы, он потребует доказательств. Ну, а недалекий в любом случае не осилит статью, будем ли мы называть вещи своими именами, или же попытаемся излагать упрощенно, результат будет один – прочесть такой материал ему мозгов не хватит. Таких примитивных людей в жизни не интересует ничего, кроме бездумной «развлекухи», и наша статья изначально не для них. Поэтому объясняйте все, как есть на самом деле!
– Ну, как знаете, Алена Викторовна, это ваша работа, и вам виднее. – Ученый устроился на стуле поудобнее. – Я постараюсь излагать доступным языком. Итак, ГМО – генетически модифицированные организмы, еще один термин – трансгенные культуры, или трансгеники. Это организмы, в которые встраивают чужеродные гены с целью получения хозяйственно-полезных свойств. Например, развитие у культурных растений устойчивости к пестицидам, увеличение сопротивляемости к вредителям, повышение урожайности.
Чужеродные гены внедряются в геном целевого организма разными способами, в том числе с помощью плазмид. Это – специальные биологические конструкции, созданные из генетического материала некоторых организмов, подходящих для этих целей, например, вирусов. Донорами встраивае–мых генов могут быть микроорганизмы, опять же вирусы, другие растения, животные и даже человек. Например, в ДНК морозоустойчивого помидора был встроен ген североамериканской морской камбалы, а устойчивая к засухе пшеница получила ген скорпиона.
Первые трансгенные растения были разработаны в США фирмой «Монсанто» в 1983 году, первые посадки трансгенных злаков были сделаны спустя пять лет, а в 1993 году в продаже появились первые продукты с генно-модифицированными компонентами. С тех пор трансгенная продукция интенсивно завоевывает продовольственные, сельскохозяйственные и фармацевтические мировые рынки, что вызвало немалое возмущение в научных кругах по всему миру, позицию которых разделяет и «Гринпис».
– Скажите, Александр Сергеевич, – у Алены сработала журналистская привычка наводящими вопросами задавать ход беседе, – почему же ГМО так быстро продвигаются на рынке? Чем вызвана их привлекательность?
– Как ни странно, обманом! Причем, обманом весьма грамотным! – усмехнулся Баранов. – Но об этом несколько позже. Сначала разберем так называемые плюсы трансгенных организмов. Основной и наиболее весомый аргумент производителей ГМО и их сторонников – экономическая выгода. ГМО дает производителям серьезную экономическую преференцию, ведь такое сырье позволяет делать тот же самый продукт при существенно меньших затратах. Посевы ГМ-культур не страдают от паразитов, например, ГМ-картофель, устойчивый к колорадскому жуку. Помимо этого, трансгени–ки легко переносят обработку полей гербицидами, уничтожающими сорняки, что многократно облегчает обработку полей и существенно экономит время и средства. Иными словами, производители обещают, что ГМ-семена дают повышенный в два-три раза урожай, устойчивы к вредителям и гер–бицидам, а также к токсинам и тяжелым металлам. К примеру, модифицированная соя может стоить в два-пять раз дешевле своих натуральных аналогов. Но прибыль производителя будет еще больше, например в колбасе, содержащей трансгенные продукты, их доля составляет порядка трех про–центов, а себестоимость готовой продукции снижается на двадцать пять процентов. Это очень хорошая прибыль.
– То есть с экономической точки зрения ГМО – очень выгодное вложение средств? – уточнила Алена. – Ведь гораздо приятнее все лето отдыхать где-нибудь на теплом море, чем ежедневно с утра до ночи полоть сорняки!
– Разумеется! Весьма выгодное! – улыбнулся Баранов. – Но только не для всех. Сверхприбыли получат лишь те, кто стоит за его созданием и столь агрессивным распространением. Это не просто состоятельные бизнесмены. Создание каждого нового вида ГМ-организма, по экспертным оцен–кам, стоит порядка трех миллионов долларов США, а ведь общее количество генно-модифицироанных сортов и видов уже перевалило за тысячу. Подобные фокусы с природой под силу только крупным транснациональным корпорациям. И такие колоссальные затраты необходимо окупать. Около восьмидесяти процентов всех зарегистрированных ГМО принадлежат родоначальнице индустрии – компании «Монсанто», два следующих по величине игрока на рынке – швейцарская «Сингента» и немецкая «Байер». Эти фирмы зарабатывают продажей патентных прав на выращивание ГМО, се–мян ГМ-культур, сопутствующих пестицидов и сельскохозяйственной техники. Один только годовой оборот семян ГМ-культур, по экспертным оценкам «Гринпис», составляет порядка пятидесяти миллиардов евро, в данную величину не входят доходы от продаж пестицидов, патентных прав и прочего. Естественно, что за подобными деньгами стоят весьма влиятельные силы, способные создавать мощнейшие лобби. Наиболее крупной из них является «ГрупЛайф Америка», Ассоциация агропромышленных корпораций, в которую входят такие гиганты, как «БАСФ», «Байер ГрупСай–енс», «Доу Агросайенсес», «Монсанто» и «Сингента». Но Ассоциация – это еще далеко не все сторонники ГМО. Свои интересы в данной области имеют и фармацевты, среди них американский фармацевтический гигант «Мерк», использующие в своих лекарствах продукты генной инженерии, и пищевики, с немалой выгодой продающие продукты, содержащие или произведенные из трансгенных культур.
