Маркус Сэйки - Огненные письмена
– Привет, – сказал он.
Шеннон уставилась на него. Выдавила кривую улыбку. Точно рассчитанными движениями положила пистолет на столик у входа, ухватила Купера за грудки и затянула внутрь.
Ее горячее тело прильнуло к нему – мышцы танцовщицы, упругая кожа, и его обволокло запахом женщины и шампуня. Она схватила его за волосы и впилась ему в губы. Он приподнял ее, чувствуя сладость ее языка и уверенность ног, обвившихся вокруг его бедер. Крепко держа ее за ягодицы, он ногой захлопнул дверь и прижал девушку спиной к стене.
– Скучал по мне? – рассмеялась она горловым смехом.
– Догадайся, – ответил он и в нежном поцелуе мягко втянул ее нижнюю губу между своими.
Она застонала, вздрогнув, и он тоже ответил ей стоном. Ее руки вспорхнули у его груди, потянулись к ремню, и он подумал: «Да, боже мой, да». Он хотел этого. Они оба жаждали торопливо, бесшабашно предъявить права друг на друга, а потом уже не торопиться, всю ночь провести в…
Предъявить права. Перед его мысленным взором возник непрошеный образ Натали. Пальцы Шеннон расстегнули его брюки, оттянули от живота, скользнули в…
– Постой.
– Да-да, – рассмеялась она.
Ее рука продолжила движение вниз, и, господи прости, ему было хорошо, замечательно…
«Нет».
Он ухватил запястье Шеннон, и ее глаза сверкнули.
– Что случилось?
Но он поставил ее на пол и погладил по голове.
– Ник?
– Мне нужно сказать тебе кое-что.
* * *Шеннон стояла перед кухонным столом, не глядя на него. Крутила в руке стакан с нетронутым бурбоном. Ее трехмерник, настроенный на какую-то новостную пиратскую станцию НЗО, работал без звука.
– Я ничего такого не думал. Оно просто случилось. Я…
– Не надо, – резко сказала она. – Не говори мне, что ты сожалеешь.
– Я хотел сказать другое.
– Она заслуживает большего.
– Согласен.
– Я понимаю, – сказала Шеннон, – у вас долгая совместная история. А мы с тобой – мы никогда не говорили о…
«Нет, – подумал он. – Не говорили. Я был занят: то отстранял от власти одного президента, то служил другому, пытался защитить мир. Ты сражалась за революцию, освобождала детей из рабства, я уж не говорю о том, что спасала мою жизнь».
– Жаль, – вздохнул он. – Жаль, что мы не говорили об этом.
Шеннон уклончиво пожала плечами, так и не взглянув на него.
– Можно сказать – забавно. Я не знала, пока Натали не пришла ко мне.
– Не знала что? Пришла к тебе? Когда это было?
– Недели две назад. После твоей смерти.
– Вот как.
Купер впервые об этом слышал. Когда его сын лежал в коме, а сам он, поверженный, был готов к отлету, именно Натали подставила ему плечо. Сняла с него груз забот и подтолкнула ногой под задницу, отправив сражаться за будущее их детей. А после, вероятно, пошла к Шеннон. Он легко мог вообразить их встречу. Другая женщина заявилась бы с оскорблениями и угрозами, с намерением отвадить соперницу. Но Натали чувствовала: Шеннон заслуживает правды – она должна знать, что он выжил.
В тот момент Шеннон рассталась с Джоном Смитом, села на самолет и успела спасти Купера.
Женщины в его жизни были удивительные.
«Когда боги по-настоящему хотят кого-то наказать, они дают ему в избытке добра».
– Я предполагала, что вы не безразличны друг другу, – продолжила Шеннон. – Но только после того, как Натали появилась у меня в номере, я поняла, что она все еще любит тебя.
Он помедлил с ответом.
– Не уверен, что так оно и есть.
– Так оно и есть, – сказала она таким же голосом, каким могла бы сообщить ему, что идет снег.
– Я тебя не обманывал. Наши отношения с ней прекратились с разводом. Но я думаю, после всего случившегося ее чувства ко мне изменились. Она решила, что мы, может быть, способны на еще одну попытку.
– А ты?
– Я… она мать моих детей. Я всегда буду ее любить.
– Я уже сказала: я понимаю. – Шеннон отхлебнула виски. – Я взрослая женщина, Купер. Не какая-то влюбленная девчонка.
Ну вот… Она назвала его Купером.
– Шеннон, я…
– Наверняка тебе пришлось делать трудный выбор.
Ему очень хотелось согласиться с ней, но он неплохо знал женщин и понимал: это далеко не лучшая идея. Он каким-то образом удержался и не кивнул.
– Но я тебе вот что скажу. Ты не играй с ней. Она хорошая женщина.
Шеннон перевела дыхание, еще раз отхлебнула виски и спросила:
– Хочешь выпить?
Он посмотрел на нее, чувствуя, как рвется его сердце. Все произошло по инерции, он обрел какую-то неровную скорость, которая, казалось, никак не подчинялась ему и имела направление в стену. Он знал, что может предотвратить удар. Ему нужно было всего лишь твердо и четко сказать, что он выбрал Шеннон, что он всегда будет любить Натали и не сожалеет о прошлой ночи, но та ночь была прощальной. И ему нужна только Шеннон. Точка.
Шли секунды. На телевизоре картинка сменилась: вместо президента Рамирес появилось море марширующих людей.
– Видишь? – спросила Шеннон, с трудом контролируя голос.
Открыла шкафчик, достала стакан, плеснула в него бурбон. Бутылка в ее руке лишь чуть подрагивала.
– Они повторяют один и тот же эпизод, но я почему-то никак не могу его выключить.
– Шеннон…
– Держи. – Она пододвинула к нему стакан, стукнула по нему своим. – За Новых Сыновей Свободы. Крутые сукины дети – нужно отдать им должное. Звук.
Купер хотел было возразить, но сдержался, увидев ее выражение.
«Есть только один способ покончить с этим: принять решение сейчас и выполнить его».
Бог ему в помощь, но решимость оставила его. Чувствуя легкое головокружение, он взял стакан и разом выпил половину.
Телевизор прореагировал на команду Шеннон, голос пиратского комментатора включился с середины предложения: «…шайка босяков приблизительно в восьми километрах от линии ограждения Ролинса».
Съемки проводились с высоты птичьего полета, но все равно кадр целиком был заполнен людьми – живой ковер крошечных фигурок, идущих по пустыне Вайоминга.
Купер узнал голос: Патриция Ариэль, директор Эпштейна по связям с общественностью, – который зачитал предупреждение, извещавшее наступавших, что их сюда не приглашали и НЗО будет защищаться. На некоторое время в рядах виджилантов возникло замешательство, но потом раздались крики – лозунг Новых Сыновей Свободы: «Мы положим этому конец! Мы положим…»
«Ай, молодца, – продолжил комментатор. – Очень броско. Может быть, на следующей неделе они придумают что-нибудь новенькое. А, так у них еще и автомобильные гудки!
Ну, если ничего страшнее нет, то и гудки подойдут. Ну, ребята, погодите. Погодите…»
Через мгновение трансляция прервалась. Купер знал, что электромагнитный импульс вывел из строя электронику. Он прочел подробности бойни по пути в аэропорт.
Когда трансляция возобновилась, стало ясно, что теперь показывают запись событий, происходивших час или два спустя. Одна из ближайших новостных групп сумела запустить новый дрон с камерой. Она показывала теперь развороченный ландшафт, покореженные и перевернутые пикапы, землю, изрытую воронками и усеянную трупами.
«Опаньки! Ну, вы знаете, как говорят, – продолжил комментатор, – пировали – веселились, подсчитали – прослезились. Примите мое сочувствие, ребята, вот и закончилась атака глупой бригады…»[21]
«И что толку? – подумал Купер. – Теперь, мой самоуверенный друг, ты видишь армию, которая разбивает базовый лагерь».
– Звук выключить, – скомандовала Шеннон и покачала головой. – Не могу понять, почему Эпштейн приостановил удары. Новости сообщают приблизительно о тысяче убитых, еще тысячи две ранены или бежали. Неплохо, пожалуй. Но вирус протей уничтожил в пятьдесят раз больше. Какой смысл в милосердии в такой момент?
Романтический разговор явно был отложен до лучших времен. Купер подумал, не возобновить ли его, но не знал, что можно добавить. Пусть лучше все остынет.
– Дело не в милосердии. У него просто кончились боеприпасы, – сказал он.
– Ты так думаешь?
– Правительство не позволяло НЗО иметь оборонительное оружие. Эрик потихоньку прикупил кое-что на черном рынке, но рисковать не мог и больше покупать не стал. Это не мои рассуждения – я просто знаю. Я же работал в ДАР, ты еще помнишь?
– Ты никогда не даешь мне забыть о своей работе.
«Не возникай. У нее есть все основания злиться на тебя».
– В любом случае Новые Сыновья его не беспокоят. Сколько бы их ни набралось, дальше Кольца Воглера они не пройдут. Его создали, чтобы защитить НЗО от сельских жителей с вилами. А вот меня больше заботит Смит.
Раньше, когда они смотрели последствия побоища, внимание Шеннон раздваивалось. Она делала хорошую мину при плохой игре, но Купер прекрасно видел, что за этой миной ничего нет. Теперь все мысли об их романтическом будущем рассеялись.
