Александр Баренберг - Все нормально, падаю! Неравный бой
И вдруг, года через два после начала контактов, связи с немецкой общиной прервались. Посланные несколько раз для прояснения причин группы из разведки не вернулись. В коммуне уже посчитали, что случилась какая-то природная катастрофа, когда через некоторое время ее границ достигла небольшая группа измученных убийственным переходом по суровым джунглям немецких колонистов. Они-то и рассказали о новом Переносе, с которым прибыли тоже немцы, только какие-то другие. Вооруженные до зубов и по-звериному беспощадные. Куда там птеродактилям… Пользуясь превосходством, новоприбывшие без труда захватили власть в общине, подчеркнуто жестоко расправившись с несогласными и провозгласив почему-то Четвертый рейх, хотя по порядку должен был бы следовать Третий. Все проживавшие рядом представители других общин были объявлены неполноценными и уничтожены. Только некоторым удалось бежать. Так же как и группе несогласных с новыми порядками немцев. Но мало кто из них добрался живым…
В Коммуне, разумеется, знали о том, кто такие нацисты, но надеялись, что там, на Земле, к этому моменту – а шел уже тысяча девятьсот сорок пятый год – с ними давно разобрались. Оказалось – нет. Но лишних ресурсов у русской общины и ее союзников на войну с пришельцами не имелось – и так проблем выше крыши, поэтому, приняв некоторые меры предосторожности, о немцах забыли. Лет десять с соседнего континента не было никаких известий. Как будто их всех там действительно пучина поглотила. Потом от полудиких племен стали поступать жалобы на жестокие нападения и массовые убийства и похищения. Ну а затем впервые появился дирижабль со свастикой на борту…
…Первое нападение на центральный русский поселок с трудом, но удалось отбить. Высаженный десант забросали последними запасами гранат, сохраненными на самый крайний случай. Тогда немцы отступили. Но взрывчатка закончилась (в коммуне удалось к тому времени получить только черный порох, но он производился в небольших количествах и серьезным оружием считаться не мог), поэтому следующие нападения отражать особо было нечем. Пришлось рассредотачивать и маскировать поселения, причем делать это регулярно. А немцы продолжали прилетать. И если вначале это случалось изредка, то в последнее время – все чаще и чаще. Нападая на русские поселения, они захватывали в плен молодых и здоровых, уничтожая остальных. Нападая на общины «древних», они просто уничтожали всех без разбора. Старожилы из русской общины объяснили аборигенам, что эти самые нацисты считают немцев высшей расой, а остальных – рабами. Евреев же почему-то ненавидят особенно сильно. Что местным евреям, знать не знающим ни о каких-таких нацистах, было особенно непонятно и обидно.
Как бы то ни было, в последние годы положение сложилось такое, что речь идет уже о выживании союзных общин. Техническое превосходство немцев все увеличивается и увеличивается, скрываться от них становится все труднее. Храм они обнаружили давно, но он слишком хорошо защищен. А вот обычные поселения после обнаружения обречены…
– В общем, нам остается надеяться на чудо! – печально завершил свой длительный рассказ Уриэль. – И такое чудо может ведь случиться – в виде очередного Переноса? – вопросительно и с плохо скрытой надеждой посмотрел он на меня.
Ну понятно, чего уж там. Может быть, я ему сейчас скажу, что прибыл вместе с аэродромом, заполненным снаряженными боевыми вертолетами. Или что-то навроде, дающее в руки союзников решительное преимущество над противником. Я бы и рад, да только на моем складе несколько другие вещи лежат. Кое-что из них действительно может поспособствовать в борьбе с фашистской заразой, чудом укоренившейся на этой планетке, но тут надо подумать. И не только над техническими моментами, но и над тем, готов ли я вот так сразу отдать непонятно кому все, что прибыло вместе со мной? Спешить тут не надо. Сначала собрать побольше информации, как минимум посетить руководство русской общины. Если «эльфы» с ними действительно союзники, то препятствовать этому не должны…
Вот теперь я позволил себе плеснуть в серебряный кубок глоток вина, по-франтовски взмахнул им, отправляя струю напитка в полет по длинной дуге, оканчивающейся у меня во рту – низкая тяжесть позволяла такие фокусы. Обратился к профессору:
– Слишком много информации за один раз. Мне надо время, чтобы все хорошенько обдумать.
Интерлюдия четвертая
Хторн проследовал по длинному узкому коридору, уходившему в сторону от верхнего яруса Храма, где с трудом бы протиснулся взрослый егуд, и остановился у неприметной дверцы, похожей на декоративную. Постучал дважды, потом после небольшого перерыва – трижды. Раздался тихий щелчок открывающегося запора, и дверь, оказавшаяся вовсе не декоративной, медленно приотворилась.
– Кто? – раздался из скрывающейся за ней темноты, угрожающей в случае неправильного ответа острым жалом дротика, от которого не увернуться в узком пространстве коридора, вопрос на давно (с момента гибели напарника Ферна) не слышанном родном языке.
– Хторн, – спокойно ответил он и добавил свой опознавательный код: – Тридцать вторая ветвь северного дерева.
За дверью после легкой заминки зашевелились и показался слабый свет лучины.
– Заходи!
Он протиснулся в совсем низкий (егуду сюда точно дорога заказана) проход и направился вслед за почти неразличимым в слабеньком освещении проводником. Пройдя десяток развилок, поворотов и ловушек, достигли сравнительно большого и хорошо освещенного простыми масляными лампами помещения. Проводник, зайдя внутрь первым, что-то шепнул сидевшему за заваленным свитками, отполированным явно многолетним использованием деревянным столом толстячку. Тот неожиданно резво повернулся на не менее гладко отполированном многолетним же трением задниц табурете в сторону проема двери, фальшиво улыбнулся и призывно махнул рукой:
– Хторн? Как же, помню! Давненько вас ожидаем! А где твой напарник? Впрочем, заходи, садись, расскажешь все по порядку!
– Ферн погиб! Глупо, при нападении дикарей в лесу! Лесной Фенке бы побрал проклятого егуда, заставившего нас тащиться по лесу почти без охраны!
– Это почему так получилось? – заинтересовался хозяин «кабинета». – Обычно егуды хорошо оберегают наших мастеров!
– Потом. – Хторн ловко вытащил из-под мешковатой одежды небольшой свиток. – Вот главное! Хорошо, у меня лежало, а не у Ферна! Здесь карта с примерным расположением поселения егудов, а также схема подземных ходов, проделанных нами, постов охраны и ловушек. Все, что удалось выяснить за три года работы.
Толстяк бегло просмотрел свиток и нетерпеливо отложил его в сторону. Смешно умостив переплетенные, но несколько нервно шевелящиеся пальцы рук на своем объемистом животе, вновь обратился к гостю:
– Подробно просмотрю позже, но уже сейчас видно – прекрасная работа! Наши, э… наниматели, безусловно, будут довольны. Ты, несомненно, заслужил обещанную награду! Но скажи… – Толстяк, наклонившись на табурете, приблизил голову к собеседнику и непроизвольно понизил голос, хотя в хорошо укрытом от чужих помещении посторонних ушей явно не присутствовало: – Есть сведения, что недавно неподалеку отсюда случился очередной Сброс. Там, – он указал глазами наверх, – ОЧЕНЬ интересуются этим. Не встречал ли ты следов? Место Сброса, хотя бы примерно? Может быть, егуды из поселения что-то обнаружили? Предметы или людей?
В глазах слушавшего с недоумением Хторна внезапно промелькнул огонек понимания. Он вдруг с силой хлопнул себя ладонью по лбу:
– Конечно! Как можно было не догадаться! Совсем я одичал в этой глуши!
– Так, так! – Толстяк от возбуждения еще больше придвинул лицо, а его уши, казалось, развернулись в сторону говорившего. – Ты что-то знаешь!
– Знаю! Теперь я понял, кто этот странный человек! Я-то думал, он из руссов! Лицом похож, да и язык вроде… И вещи у него с собой странные…
– Стоп! – властно прервал полубессвязный поток слов хозяин. – Успокойся и рассказывай все по порядку…
* * *…После ухода Хторна толстяк некоторое время сидел молча, бессмысленно уставившись в закрывшуюся дверь и явно что-то напряженно обдумывая. Потом скупым жестом подозвал помощника:
– Ты все слышал! – Подчиненный согласно кивнул. – Организуй постоянное наблюдение за гостевыми помещениями Храма. Он наверняка захочет отправиться в гости к себе подобным, и мы этот момент не должны упустить!
Помощник удалился, а толстяк, кряхтя – годы малоподвижной жизни брали свое, – поднялся с табуретки и проковылял в угол комнаты. Там, в нише, прикрытой пологом из шкуры какого-то южного животного – уроженец Севера так и не научился в них толком разбираться, – стояло самое ценное в этом помещении. Массивный, деревянный снаружи и стальной изнутри сундук, запертый на хитрый замок. Ключ от которого был только у толстяка и его помощника. Он отпер замок и с натугой откинул тяжелую крышку. Внутри оказался металлический ящик с полустертыми от длительного использования угловатыми надписями возле верньеров настройки. Надписи толстяку были ни к чему, хотя немецким тот владел в совершенстве – как-никак окончил разведшколу с отличием. Привычно проверил аккумуляторы, подсоединил провод от выходящей наружу антенны, включил аппарат. Взглянул на укрепленный на стене ниши хронометр. До сеанса связи оставалось еще несколько минут, в течение которых резидент имперской разведки проговаривал про себя текст сообщения…
