Вольфганг Хольбайн - Луна Хадриана
Значит, следовало использовать имевшиеся в его распоряжении шансы, и Седрик сквозь облако пыли почти наугад выстрелил туда, где, по его мнению, должен был находиться робот, и секунду спустя последовавшая вспышка подтвердила, что он не промахнулся, Луч попал прямо в безжизненное металлическое лицо робота, выведя из строя единственное остававшееся у него электронно-оптическое око. Но вряд ли это могло считаться триумфальной победой. Хотя машина была лишена возможности видеть его, у нес оставалось еще по крайней мере с десяток других приспособлений, на которые она вполне могла положиться при отыскании его местонахождения.
Следующий выстрел Седрика угодил прямо по стволу гранатомета, вызвав взрыв находившейся в нем гранаты и пробоину размером с футбольный мяч в области плеча робота, Из огромной дыры в беспорядке торчали обрывки кабеля, как кишки из вспоротого живота.
Но и это не мешало колоссу продвигаться дальше, неумолимо и грозно наступать на них. Дойдя до кучи камня, которая обрушилась с потолка, он хоть и замедлил шаг, но вряд ли это могло служить для него серьезным, непреодолимым препятствием. Мощные стальные ноги запросто отшвырнули в сторону несколько кубометров битого камня.
Седрик затравленно осмотрелся и увидел, что Тайфан уже снова на ногах. Постепенно становилось ясно, что им не удержать позицию. Робот просто раздавит их как насекомых, останься они здесь чуть подольше. Нравилось это Седрику или нет, у него оставалось лишь две возможности: либо они должны отступить и таким образом выгадать несколько минут, либо сделать единственное, что еще оставалось, – уничтожить как можно больше бирания, чтобы попытаться вызвать цепную реакцию, после чего вместе с рудником благополучно взлететь в воздух. Крофт не мог не понимать этого, но, по всей вероятности, эта секция Бета действительно не представляла для него такой уж большой важности.
Вдруг Седрик почувствовал, как Тайфан положил ему руку на плечо, обернувшись, он заметил, что лицо йойодина уже не походило на безжизненно застывшую маску.
– Ты... – выдавил Тайфан, и на его лбу отчетливее стали видны морщины, – ты спас мне жизнь!
По интонации Седрик никак не мог понять, что это было – обвинение или благодарность. Вероятно, все же обвинение, и мысль эта Седрику не понравилась, он даже готов был застонать от досады. Только этого еще ему не хватало, чтобы он каким-то образом оскорбил этого «йойо» и тот уже был готов наброситься на него с кулаками за то, что волею случая Седрик нарушил какой-то там пункт из их ребячьего кодекса чести!
«Забудь об этом! Что такое две секунды жизни, чего они, в конце концов, стоят?» – готов был ответить ему Седрик, но сдержался. А кто его знает, может быть, речь шла о смертельном оскорблении этого йойодина?
– Пошли! – крикнул он Тайфану. – Мы должны убираться отсюда! Об остальном потом, у нас еще будет время!
Тайфан же, на его удивление, не предпринимал никаких попыток воспротивиться этому или даже что-либо возразить и послушно стал отступать в штольню, из которой он явился сюда. И Седрик тоже отступил на несколько шагов после того, как еще два раза пальнул по роботам, которые тем временем успешно преодолели груду каменных обломков, которые прежде закрывали их, не давая возможности как следует прицелиться.
Если первый его выстрел сделал хоть и заметную, но все же относительно безвредную дырку где-то в области груди робота, то второй окончательно уничтожил его нижнюю конечность, превратив ее в оплавленный, ноздреватый кусок металла. Робот сумел кое-как сделать последний шаг, после чего, дернувшись, замер навсегда. Где-то внутри него вдруг раздался надсадный вой двигателя, работавшего с перегрузками, потом массивный торс замершей машины сотряс взрыв. Из-под его бронированной защиты повалили клубы серого, плотного дыма.
Седрик позволил себе секунду поглазеть и даже отдаться на мгновение чувству удовлетворения, со злорадной ухмылкой констатировав, что машинке этой пришел конец. Он даже и не отваживался подумать о том, что остальные роботы остановились, но проход, по которому они следовали, был настолько узок, что остальной четверке его закованных в броню сотоварищей пришлось бы немало попыхтеть, чтобы пробраться мимо него, загородившего собой проход.
– Вот теперь пошли, – он огляделся – Сматываемся отсюда!
И они вместе с Тайфаном бегом отправились туда, где должны были находиться остальные.
– Для чего ты сделал это, сардайкин? – допытывался йойодин, когда они, перескакивая через каменья, бежали по штольне.
– Что? – не понял Седрик.
– Спас мне жизнь. Почему ты не оставил меня умирать, не оказал мне честь пасть геройской смертью?
«Ну вот, так и есть», – подумал Седрик на бегу. Почему он не предоставил все ходу судьбы? Впрочем, он действовал инстинктивно и даже вряд ли задумывался над тем, спасает ли он ему жизнь или просто действует согласно элементарной логике. Если говорить откровенно, то жизнь этого йойодина не сильно волновала его – таким же образом он стал бы спасать и лазер; если бы оружию вдруг стала угрожать опасность быть раздавленным куском камня или металлической лапой робота,. Седрик, не задумываясь, смог бы с риском для жизни выхватить в последний момент и его из-под железной лапы робота.
– А у вас, оказывается, почетная смерть – это тогда, когда для естественной еще не наступило время?
– Откуда ты можешь знать, когда наступит время умереть тебе? – чуть напыщенно вопросил Тайфан.
Седрик не мог понять, как в такой момент можно было транжирить дорогое время и нервные клетки на пустые философские диспуты, И тут же он спросил себя, как народ, который все же считает целесообразным тратить на это время и нервные клетки, равно как и на то, чтобы изобрести очередной наиболее впечатляющий церемониал для самоубийства, смог когда-то занять одно из главенствующих в Галактике положений.
– Мне известно лишь то, что время умирать приходит тогда, когда уже нет ни выхода, ни надежды и уже теряет смысл и то, останешься ли ты в этом мире двумя секундами больше пли меньше, – ответил Седрик.
Казалось, этот йойодин его совершенно не понимал. Он покачал головой.
– Но разве не для того нам дан наш разум, чтобы понять, когда уже нет никакого выхода и действительно пришло время с честью расстаться с жизнью?
«Вероятно, поступить так с собой, как поступает игрок в шахматы, опрокидывая своего короля набок, когда убеждается, что его позиции обречены», – мысленно добавил Седрик. И действительно, это был вполне почетный выход из положения, который экономил время и силы, вместо того чтобы тратить их на бессмысленную борьбу, – словом, все было бы очень логично и красиво; кроме того, все выглядело именно так – почетно, по крайней мере, если речь шла об игре в шахматы.
Седрик не стал ничего этого говорить, лишь продолжал бежать вперед, Позади раздался страшный скрежет металла о камень, потом ему казалось, что он слышит, как нога бронированного исполина с шумом опустилась на каменную щебенку, после чего последовал тяжелый звук удара, сопровождаемый резким хлопком и свистом разлетевшихся металлических осколков. Это наседавшие роботы отшвырнули в сторону своего павшего товарища.
– Мой кодекс запрещает мне, – объяснял Тайфан, – быть обязанным проявлять тебе верность, пока ты сам не обратишься ко мне с просьбой об этом.
У Седрика было такое чувство, что ого внезапно, на всем бегу, вдруг огрели по голове кувалдой. Если бы ему кто-нибудь рассказал о чем-нибудь подобном еще пару часов назад, он бы просто рассмеялся этому человеку в лицо. Но теперь отлично понимал, что никак не мог принимать слова Тайфана за шутку.
К счастью, они были уже недалеко от остальных, и он не успел высказать Тайфану, что по этому поводу думал.
– Ну и как вы? Надолго углубились? – спросил он, едва дыша от быстрого бега.
– Нам удалось пробиться, – поспешила заверить его Шерил. И действительно, в каменной стоне Седрик увидел зиявшую дыру шириной около метра. Шерил показала на живое воплощение йойодинских экспериментов по технологии «Хумш» – Омо, стоявшего тут же, с лоснившимся от пота торсом, с погнутой, киркой в руках.
– Без него нам бы ни за что не одолеть этот кусок, – продолжала Шерил. – Я ужо хотела даже отправляться за вами, чтобы сказать, что и как. Что там с этими штурмовиками-роботами?
– А что с ними может быть? – с сарказмом спросил Седрик, гладя в дыру в стене, будто это были ворота в какой-то иной, лучший, мир. – Разумеется, мы разделались с ними. Со всеми по очереди. А они теперь водят хоровод и поют, как дети.
И, увидев мрачную физиономию Шерил, добавил, прежде чем она начала свои извечные придирки.
– Что вы себе вообразили здесь? Нам еще повезло, что мы хоть ненадолго, но все же сумели задержать их. А самое позднее через полминуты они уже будут здесь. Так что вперед, надо думать как мы будем уходить отсюда.
