Дэйв Волвертон - Золотая Королева
В завершение учитель показал Галлену венец генной инженерии — расу тарринов, воплотивших в себе благородство и добродетель, способных слиться с персональным интеллектом, не теряя при этом человечности. Таррины были созданы, чтобы стать вождями и судьями человечества. Они командовали космическими флотами, полицейскими силами, а также отправляли правосудие во многих мирах.
В их внешности сила сочеталась с совершенством. Особые железы выделяли феромоны, привлекающие людей, так что таррин всегда оказывался в центре внимания. Но высокомерие было чуждо тарринам. Сами они считали себя не правителями и судьями, но слугами человечества.
Галлен не удивился, увидев в уме образ таррина, который до мельчайших подробностей совпадал с обликом Эверинн.
Однако таррины представляли собой лишь половину интеллектуального симбиоза «человек-машина». Именно машинная половина, омниразум величиной с планету, хранила в памяти информацию об устройстве различных обществ, их моральных кодексах и политических партиях в десятках тысяч миров. Эта информация использовалась при рассмотрении уголовных и гражданских дел, но первостепенного значения не имела. Таррин, принимая решение, опирался на нее, но главным при выносе суждения было его человеческое сочувствие и понимание. В конечном счете мудрые и добрые таррины руководствовались сердцем, а не разумом.
Галлен прошел краткую историю Фэйла и узнал, как тарринская правительница Семаррита была свергнута пришельцами-дрононами.
Дрононы уже несколько десятилетий угрожали человечеству, но Семаррита и ее тарринские советники отказывались начать войну. Семаррита создала новых солдат для защиты своих владений — гибрид живых существ с наномашинами, подчиняющихся только ее омниразуму. При этом она вместе со всеми тарринами надеялась, что люди и дрононы когда-нибудь все же научатся жить в мире. Раса правителей не решалась подвергнуть человечество ужасам межвидовой войны.
Но дрононы внезапно атаковали омниразум Семарриты, и их техники овладели им. Сделав это, дрононы повернули армию и флот Семарриты против создавших все это людей, убили саму Семарриту и истребили всех тарринов, попавших им в руки.
Галлену пришлось опять сделать перерыв на отдых и еду, но поздним вечером он вернулся и занялся вопросами права, надеясь найти какой-нибудь законный способ освобождения Мэгги. Согласно старому тарринскому закону порабощение человека считалось преступлением. Но дрононский закон позволял лорду Картенору насильственно брать или покупать себе слуг, если на них не претендовали более могущественные владыки. А поскольку его работа ценилась у дрононов очень высоко, то в число людей, из которого он мог набирать своих рабов, входило девяносто процентов населения.
Поняв, что легальных способов нет, Галлен запросил информацию относительно техники современного боя, но учитель ознакомил его лишь с самыми элементарными приемами самозащиты. Очевидно, дрононы в какой-то степени контролировали эту обучающую машину, не позволяя ей преподавать тактику, которую кто-то мог бы использовать против них.
В течение своего последнего вечернего урока Галлен заложил в память план Тукансея и лишь поздней ночью добрался до леса. В лагере он застал Орика.
— Я обыскал все вокруг того места, где мы вышли, — сказал медведь. — И нигде не учуял Эверинн. Других городов тоже не нашел.
— Я знаю, — выдохнул Галлен. — Тукансей здесь единственный город на расстоянии… — он перевел в уме километры в мили, — на расстоянии в восемьдесят миль.
— Не понимаю, — опечалился Орик. — Вошли мы в одни ворота, а вышли кто где.
— Сделать ключ к таким воротам — нелегкая задача, — сказал Галлен, — и тот, что похитили мы, был, наверное, несовершенным. Вот мы и попали не в то место. Каждые ворота ведут лишь на одну планету, поэтому миром мы не ошиблись, но ведь Фэйл велик. Может, Эверинн от нас в двух милях, а может, и в десяти тысячах миль — кто знает.
— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил Орик, присматриваясь к Галлену.
— Да, полностью.
— Чему еще ты научился в городе?
Галлен не знал, как отвечать. В Тиргласе он изучал рукописные книги, но за несколько часов на Фэйле ему вбили в голову содержимое тысячи таких томов. Как объяснить это медведю?
— Я был в библиотеке, — сказал Галлен, — и научился кое-чему у машины, похожей на вожатого, — только эта не подчиняет себе человека. Я узнал так много, что затрудняюсь рассказать тебе обо всем. Но могу взять тебя завтра с собой, если ты тоже не прочь поучиться.
— Ну нет, спасибо — я не позволю какой-то машине портить мне мозги! Я видел, что случилось с Мэгги!
— Это не одно и то же. Моя машина не такая. Она не причинит тебе вреда.
— Не причинит, говоришь? А что она сделала с тобой? Твои глаза смотрят по-новому, Галлен О'Дэй. Ты уже не тот человек, что уходил отсюда два дня назад. Ты сам знаешь, что не тот, верно?
— Да. Не тот. — Галлену подумалось, что всего несколько дней назад Эверинн говорила о том, как ей мила наивность его мира. Она желала бы, чтобы все миры были столь же невинны. А теперь пределы вселенной, в которой живет Галлен, стали намного шире — в этой вселенной нет четких границ между человеком и машиной, в ней бессмертные владеют целыми мирами, и чуждые расы завоевывают человечество, как бы разнолико оно не оказалось, в трех разных галактиках.
Галлен мог бы рассказать Орику, как обстоит дело, но он знал, что Орик хочет стать священником. Хочет следовать вере жителей Тиргласа, хочет, чтобы дома все оставалось по-прежнему, — и Галлен понимал, что в этом есть свой смысл. Пусть хоть в одном уголке галактики царит светлое, блаженное неведение. Пусть хоть в одном уголке галактики взрослые остаются детьми. Знание достается слишком дорогой ценой.
— Сидхи уделили мне малую толику своей мудрости, — сказал наконец Галлен. — С меня, пожалуй, хватит и этой малости, и я собираюсь выкрасть Мэгги.
В городе Тукансее, в затемненной комнате, сидели вокруг стола девять фэйлских вельмож в черных одеждах и таких же сапогах. Маски, скрывающие их лица, тускло светились багряным светом. Там же находились Вериасс и Эверинн, тоже в черном и в масках — она в бледно-голубой, он в аквамариновой. На планете они пробыли меньше часа, но Вериасс договорился об этой встрече еще пять лет назад. Эверинн, наблюдая за своим опекуном, видела, что он натянут как струна, которая вот-вот лопнет. Он держался очень прямо, и маска не скрывала его глубокого беспокойства.
Все годы их тайной деятельности свелись к этой минуте. Если за это время кто-то из борцов за свободу предал их, сегодня их арестуют. Этого же ожидали все собравшиеся в комнате: один из них уже два дня как исчез. Его определенно схватили дрононы и вырвали у него все, что он знал. Из-за этого пришлось в последний момент изменить место встречи.
Дама в багряной маске, имени которой Эверинн не знала, достала из складок своей одежды прозрачный желтый шарик, который мог свободно поместиться в ладони или в кармане.
— Дарю вам это, как глава фэйлских инженеров, от имени всех своих людей. Используйте его с умом и только в самом крайнем случае.
Эверинн взяла у нее шарик, положила себе на ладонь. Он был тяжелый, как свинец. В середине виднелось темное облачко. Там были сосредоточены нанокомпоненты вместе с небольшим зарядом взрывчатки — при взрыве шарик расколется, и его микроскопическая начинка выйдет наружу. В прошлом такие устройства использовались лишь несколько раз. Люди дали им название «террор», а их обитателей называли терроранами. Эверинн подумалось, что предмет, способный уничтожить целый мир, и должен быть таким весомым, чреватым смертью.
— Насколько быстро он действует? — спросила она.
Багряная маска приобрела печальное выражение.
— Террораны размножаются со взрывной скоростью. Они соединяются с молекулами углерода, образуя графит. На планете, где есть жизнь, уничтожается каждое животное, каждое растение, сама атмосфера. Только сами террораны продержатся больше суток. Они выглядят как мерцающее голубое облако, распространяющееся в атмосфере со скоростью две тысячи километров в час. По земле и по морю они движутся чуть быстрее. Большинство миров террораны губят за двенадцать — восемнадцать часов.
Эверинн видела, что багряная дама стара, очень стара, что ей уже много веков, и за этот срок она должна была научиться владеть своими чувствами; однако ее голос дрожал, когда она говорила о смертоносных свойствах маленькой сферы.
— А за сколько времени был бы уничтожен Дронон? — спросил Вериасс. — Должно быть, террораны делились бы гораздо медленнее в таком сухом, безжизненном мире?
Этот вопрос заставил Эверинн поежиться. Ее пугала мысль о том, что это оружие может быть использовано на самом деле. Она много раз молила Вериасса не прибегать к нему, создав лишь видимость, модель «террора». Ведь если стеклянная оболочка разобьется, погибнет вся планета. Но Вериасс не послушал ее. Он задумал взять «террор» на саму планету Дронон. Нужно было чем-то напугать Золотую Королеву, и единственное, что может вызвать такой страх, — это известие о том, что где-то в ее мире спрятан действующий «террор».
