Антон Орлов - Пожиратель Душ
– Нет. Не понравится. Вы просто не знаете, что такое кого-то потерять.
– Как раз это я очень хорошо знаю. Я живу на свете больше десяти тысяч лет. Неужели ты думаешь, что за все это время я ни к кому не был привязан?
– Извините, – пробормотал Ник, осознав, что ляпнул глупость и, возможно, задел собеседника. – Я думал… Вы же не человек…
– Раз в три года у меня тоже бывают каникулы. Тогда я становлюсь человеком и отправляюсь во внешний мир.
Да, в лекции об этом было. Ник виновато кивнул.
– Я хочу тебе кое-что показать, – продолжил Король Сорегдийских гор. – Такого больше нигде не увидишь… Идем.
Конечности ловко и бережно подхватили Ника, и существо вместе с ним в мгновение ока перебралось… перетекло?.. телепортировалось?.. – он так и не понял, каким образом они переместились в другое помещение, такое же просторное, но ничем не загроможденное.
Здесь было светлее, все проемы в потолке застеклены, а на стенах, облицованных белым полированным камнем, сверху донизу висели картины и стояли в нишах скульптуры.
– Моя коллекция, – прояснил Король Сорегдийских гор. – Я собирал ее в течение многих веков. У меня здесь также большая библиотека, в том числе много книг из вашего мира.
– Вы бывали в нашем мире? – спросил Ник вполголоса, боясь потревожить музейную тишину этого зала.
– Нет. Открыть проход между мирами могут только Пятеро, зато к моим услугам достаточно людей, которые охотно выполнят любой мой заказ.
Он мало что запомнил в деталях – из-за снадобья, под действием которого находился. Существо сплело свои конечности в подобие кресла и держало его в воздухе, не причиняя неудобств, так что он мог спокойно рассматривать экспонаты, помещенные на разной высоте от пола.
«Как робот в кино».
– Ну, спасибо! – хмыкнул Король Сорегдийских гор.
«Так он еще и телепат?»
Одно из двух – либо насчет робота Ник подумал вслух, либо пожиратель душ читал его мысли, хотя ни разу не обмолвился о том, что он это умеет.
Ник испытывал интерес и восхищение. Мысль о смерти не то чтобы совсем пропала, но уползла в дальние закоулки сознания, свернулась там и не давала о себе знать.
– …Здесь есть и подлинники, и копии шедевров, выполненные для меня лучшими мастерами, но большинство картин написано специально по моим заказам, – рассказывал хозяин коллекции. – Разумеется, заказываю я не лично, а через посредников. Охотники – шальной народ, и почти каждый мечтает повесить мой череп у себя над камином. Ты знаешь, в чем главное отличие подлинников от копий? В них есть нечто, недоступное обычному человеческому восприятию. Энергия, которая мерцает и пульсирует в материальных предметах – в произведениях искусства она особенная, и мои органы чувств позволяют ее увидеть. Например, вот это, смотри, – он указал на белый сосуд наподобие греческой амфоры, разрисованный, словно черной тушью, цветами на длинных изогнутых стеблях. – Красиво? Если посмотреть моим зрением, эта красота пронизывает и завораживает. И оно живое, не менее живое, чем настоящие растения. А теперь посмотри на этот фарфоровый овал с морским пейзажем!
Серо-зеленые штормовые волны, у корабля сломана мачта, русалка со злым лицом.
– Странный рисунок для блюда.
– Это не блюдо, а настенное украшение, подвешивается на цепочках. Художник сумел поместить в этот кусок фарфора сгусток энергии, который содержит в себе и вкус соленой морской воды, и отчаяние еще живых моряков, и злобную радость русалки. Я видел неплохую по качеству, добросовестно выполненную копию – в ней присутствовала лишь бледная тень этой энергии. Вот почему я предпочитаю подлинники. А это… Как сказали бы в вашем мире, это не для детей до шестнадцати. Хоть тебе уже и семнадцать, а краснеешь, как двенадцатилетний. Никогда раньше такого не видел?
– Нет… – промямлил Ник.
Некоторые изображения вгоняли его в краску, но подробностей он опять же не запомнил, только общее впечатление.
Они много разговаривали. Ник рассказывал о Средней Азии, о Москве, об Оренбурге (когда ему было восемь лет, семья Берсеневых оттуда переехала ради двухкомнатной квартиры на новом месте), а Король Сорегдийских гор – об иллихейской истории и о современной Империи. Из-за снадобья, которое Ник ежедневно получал, все, что он узнал, словно куда-то провалилось, но не то чтобы совсем с концом: во время поездок с Миури по иллихейским дорогам он иногда обнаруживал, что о тех или иных вещах у него имеется смутное, но верное представление, как будто уже о них слышал.
– Скоро отправишься в Нойоссу, – сообщил однажды пожиратель душ. – С сегодняшнего дня я начинаю убавлять дозу.
– А мне нельзя еще на немного остаться?
Нику здесь нравилось. Интересные разговоры. Чувство защищенности. Потрясающее собрание произведений искусства, которые можно рассматривать до бесконечности. Горные пейзажи, как на снимках в журнале «Вокруг света». Вкусная еда. И к тому же у существа, с которым он с утра до вечера общался, было столько привлекательных качеств: блестящий интеллект, доброта, обаяние, остроумие… Ник согласился бы остаться здесь навсегда.
– Нельзя. Еще немного – и мое снадобье начнет действовать на тебя как отрава. Надо прекратить это сейчас, пока не поздно.
– Хотя бы на несколько дней?.. – попросил Ник.
– Ты даже не представляешь, как мне этого хочется, но это будет равносильно смертному приговору. Тебя прикончит или наркотик, или мое присутствие.
– А потом мне можно будет прийти еще?
– Нет. Человеку здесь не место, я и так сделал для тебя неслыханное исключение. Считай, нарушил запрет.
– Чей запрет? – угрюмо спросил Ник.
– Мой собственный. Я сам устанавливаю для себя запреты.
– Тогда вы можете отменить их.
– Могу, почему бы и нет? Надолго тебя не хватит, но я потом возьму сюда другого приглянувшегося человека, а потом еще и еще… Они будут быстро умирать, зато мне не придется страдать от одиночества. Ты не знаешь, насколько это сильное искушение… Поэтому, если перейдешь рубеж еще раз – получишь хорошую трепку, и после этого я все равно тебя вышвырну.
– Понятно, – пробормотал Ник.
– Ты можешь прийти, если тебе будет угрожать смертельная опасность и понадобится защита, – существо дотронулось до его плеча. – Не обижайся. Пожалуй, я еще кое-что покажу… Вряд ли оно тебе понравится, но ты должен это увидеть.
Испещренная солнечными пятнами полутемная каменная полость, по блестящей скале сбегает сверху вода. Ничего особенного, здесь таких пещер много… В полумраке послышалось не то мычание, не то стон. Ника мягко развернули в ту сторону, и он увидел прикованного к скальной стене человека, бледного, измученного, с безумными глазами и по-рыбьи разинутым ртом. Он дрожал, и цепи, не позволявшие ему пошевелить ни рукой, ни ногой, тоже мелко подрагивали. По мокрым щекам текли кровавые слезы.
– Отпустите меня… – прохрипел прикованный.
Комар. Один из той банды.
– Видишь, здесь моя трапезная, – услышал Ник голос пожирателя душ. – А это – пища. Он пока жив и даже находится в сознании, но скоро от него ничего не останется.
– Пустите…
– Зачем вы так? – тихо спросил Ник.
Растворенное в крови снадобье не позволяло ему испугаться или ужаснуться, но рассудком он понимал, что видит эпизод, который должен вызывать именно такую реакцию.
– Затем, что я таким способом питаюсь.
Конечности пожирателя душ привычным движением подхватили Ника – и он мгновенно очутился снаружи, на поросшем травой склоне.
– Я показал тебе это не для того, чтобы ты его пожалел. Представь себе связанного человека с раскаленным утюгом на голом животе… Пострадавший был виноват только в том, что не хотел отдавать деньги, которые справедливо считал своими, а Комар хотел любой ценой эти деньги получить. Что ж, вот он теперь и платит пресловутую любую цену… Эта картинка – еще не самое худшее из того, что я обнаружил в помойке его памяти. Если жертвы проклинали его, можно считать, что их проклятия попали в цель. Не бери в голову. Одно чудовище поедает другое, что может быть естественней? А ты – человек, твое место среди людей. Я продемонстрировал тебе это, чтобы ты не забывал, с кем имеешь дело, и не считал меня добрым.
На следующее утро Ник проснулся не на атласной перине под цветным витражом, а в палатке – или, скорее, в шатре – в спальном мешке. Рядом на складном столике ожидал его пробуждения завтрак.
Место было красивое, небольшая зеленая долина, со всех сторон окруженная скалами. Среди высокой травы попадались цветы на бледных опушенных стеблях, с чашечками, словно выточенными из хрусталя. Неподалеку находилось янтарно-желтое минеральное озеро. Вдали виднелись вершины, покрытые снегом и ледниками.
Короля Сорегдийских гор он больше не видел, только слышал знакомый голос. Палатка стояла возле скал – вероятно, там существо и пряталось, когда приходило его навестить. Из расселин доносились шорохи, порой в темноте что-то мелькало. Струящаяся черная жуть неопределенных размеров и очертаний, местами пестрая, напоминающая кошмарные живые заросли… Ник испытывал усиливающийся страх и, что еще хуже, чувство физического неприятия, отвращения. Он изо всех сил старался подавить это чувство, ему было отчаянно стыдно – ведь Король Сорегдийских гор так хорошо к нему относится, заботится о нем, и совсем недавно они общались как ни в чем не бывало… Но ничего не получалось.
