Антон Текшин - День Десантника
— Я бы предпочёл обсуждать ваши проблемы, а не свои, — прервал его Давыдов.
— У меня нет проблем, — надменно заявил Джонсон. — Я вам плачу, вы делаете работу, и мы больше никогда не встречаемся: ноль контактов, ноль встреч. В чём могут быть проблемы?
— В оплате. Если ноль контактов, то как я получу вторую половину суммы?
— Я же не спрашиваю, как вы собираетесь выполнить работу?
— Только потому, что бережёте совесть. А я свою совесть прикончил пять лет назад, когда выполнил приказ и ушёл с вашей планеты.
— Вы поступили правильно, мистер Наёмник. Императору не стоило вмешиваться в наши внутренние дела.
— Я поступил неправильно, гражданин Патриот. Уходить императорскому десанту можно только после того, как население поймёт, что жизнь человека — забота общая. Что за преступлением всегда следует наказание. А у вас до сих пор исчезают люди. Об этом пишут блоггеры соседних рукавов Галактики! Шумите изрядно. Что и говорить…
Несколько минут ехали молча. «Патриот» делал вид, что занят управлением машины, а «Наёмник» терпеливо ждал.
Наконец, Джонсон ответил:
— Вторая половина будет лежать в этом флаере, когда вы зажарите блин и выйдете из налоговой.
— Значит, после того как я сожгу ваш жёсткий диск, контакт всё-таки состоится? Кто-то же должен положить деньги в машину? И машина будет стоять в центре города… Допустим, что у вас нет спутникового контроля, но обычное видеонаблюдение за улицами ведётся? Вашу связь со мной в два счёта вычислят!
Было видно, что такой ход мысли Джонсону не понравился:
— Зачем нагнетаете? Чепуховая задача. Всего час работы…
— Так может, сами всё сделаете?
— Но если я отдам все деньги, где гарантия, что вы выполните работу?
— А половина такую гарантию даёт? — усмехнулся Семён. — И где гарантия, что с половиной суммы я не обращусь в полицию? Вполне возможно, что налоговая заплатит вдвойне, когда узнает о вашем «чепуховом» поручении… Эй! Держите руль ровнее. Мы всего лишь обсуждаем условия!..
* * *Забрав у Джонсона всю сумму сделки, Семён высадил его на окраине города, а сам поехал в парк. Выбрав заброшенную аллею, где кусты не постригались с довоенных времён, Давыдов первым делом проверил багажник. Заказчик не обманул — рядом с маскировочной сетью действительно лежала десятилитровая канистра с водой. Семён быстро переоделся и старательно умылся. Пришло время грима: огромная мохнатая родинка на подбородке, нездоровые отёчные щёчки, толстые линзы и недельная щетина кого угодно убедят, что их обладатель — дремучий ботаник, который не в состоянии ни постоять за себя, ни хоть как-то о себе позаботиться.
Семён ещё раз сравнил своё отражение в зеркале с фотографией постояльца гостиничного номера, в который ему следовало войти, и убедился в идентичности образов. «Правдоподобно сыгранная роль — это для кино и театров, — подумал Давыдов. — Чтобы поверили, нужно стать ботаником, а не прикидываться им».
Ключ-карту катера сунул в потайное отделение одного из шлёпанцев. В одежде прятать такую приметную вещицу не стоило: при обыске обязательно найдут, и как потом объяснить, откуда у бомжеватого хакера ключ от звездолёта? Но и оставить карту без присмотра казалось немыслимым, — он не собирался рисковать катером ни при каких обстоятельствах.
Потратив ещё несколько минут на программу для автопилота, Семён подъехал к зданию налоговой службы.
Сумку с вещами бросил в машине, — гостиница, в которой он «остановился», была рядом, по другую сторону улицы.
Такое расположение не было случайным. Как, впрочем, и другие звенья плана.
В гостиничном номере, который снял Джонсон неделю назад, царил живописный беспорядок из коробок для пиццы, пустых пивных банок и разорванных кульков от орешков. Скорлупа жалобно хрустела под шлёпанцами, кусочки пиццы радовали глаз фиолетовым налётом плесени, а темнеющие на ковре пятна не оставляли сомнений в социальной убогости постояльца. Джонсон запрещал обслуживающему персоналу входить в номер даже для уборки, поэтому запах стоял соответствующий.
Довольный осмотром, Давыдов кивнул и приступил к очередному этапу работы.
Запустил компьютер (обычный для слаборазвитых планет ящик — с огромными нишами для установки дополнительных устройств) и за минуту взломал сайт местной налоговой службы. Той самой, что через дорогу, напротив. На самом деле его не интересовали секреты налоговиков. Главное — интенсивная перекачка данных, чтобы ни у кого не оставалось сомнений ни в злом умысле, ни в самом факте взлома.
Оставалось ждать бойцов с автоматами.
Ему было чем заполнить ожидание. Установка в системном блоке микрожаровни с кристаллами скатола заняла не больше трёх минут, а вот с проверкой детонатора для килограмма термита пришлось повозиться. Загореться компьютеру следовало только при отсутствии людей в радиусе пяти метров и наличию в том же радиусе приговорённого к сожжению жёсткого диска. «Если бы Джонсон не пометил свой девайс изотопом кобальта, за час я бы не управился», — признал Семён, заканчивая снаряжение бомбы.
К его огромному облегчению группа захвата приехала на пять минут раньше, чем он планировал. Значит, подрос запас времени, отведённый на непредвиденные задержки.
— Мама! Мамочка! — скулил Давыдов, когда ему заламывали руки, опутывая запястья пластиковым хомутом. — Барышня, скажите им, чтоб не трогали материнку!
Старшина группы захвата спрятала пистолет и пренебрежительно сказала:
— Материнскую плату мы вытащим из ящика в управлении. Задерживаться в твоём свинарнике нет никакого желания.
«Барышне» не приходило в голову, что даже если бы она решилась на вскрытие компьютера в гостиничном номере, у неё бы ничего не получилось. После того как Давыдов сточил дрелью шлицы на винтах, вскрыть «ящик» можно было только ножовкой.
Наёмник поймал взгляд старшины и скорчил жалобное лицо. От брезгливости женщину передёрнуло. Она зябко повела плечами и, осуждающе покачав головой, проверила путы арестованного.
— Почему не сняли часы? — спросила она ближайшего мордоворота.
— Стальной браслет, — глухо ответил боец из-под маски, — не смогли справиться с замком. А руку рубить не приказывали.
— Развяжите, — проскулил Семён. — Я сам сниму.
— В изоляторе снимешь, — бросила женщина и показала рукой на выход.
Поскольку здание налоговой службы располагалось через дорогу, в машину Давыдова сажать не стали: повели пешком.
Проходили, как и было запланировано, мимо флаера Джонсона, в котором наёмник оставил работающий сканер. За те полчаса, которые Давыдов провёл в номере отеля, устройство расшифровало электромагнитные импульсы, долетающие из холла здания, и теперь записало ему в наручные часы код доступа, открывающего вертушку турникета проходной. Поэтому в осиное гнездо противника Семён заходил в полной уверенности, что в любой момент из него выйдет. Отход был готов. Оставалось выполнить задание.
Заключительная часть прошла проще, чем Давыдов предполагал: его сразу провели в комнату, заваленную компьютерной техникой. За столами топтали кнопки неряшливо одетые молодые люди. Семёна подвели к одному из них.
Парень нерешительно покрутил отвёртку в руках, покорно вздохнул и принялся увешивать провода на системный блок.
В запястье, охваченном браслетом часов, три раза кольнуло: контроллер сообщал о присутствии в зоне поражения радиоактивной метки винчестера Джонсона.
«Собственно, всё, — подумал Семён. — Как только этот малый нажмёт кнопку „Пуск“, программа „Привет“ даст питание на жаровню, и народ разбежится от вони скатола. А когда все уйдут, сдетонирует термит. Через десять минут вся эта техника растечётся лужицами металла и покроется ровным слоем пепла. Можно уходить…»
— У тебя там что, мышь сдохла? — недовольно спросил один из бойцов.
— Скорее кот, — сморщив носик, заявила старшина и попятилась. — Или собака… мля! Ну и вонища!
Через секунду всем стало не до шуток: оглушающий смрад вымел людей из комнаты. Кашляя и сдерживая позывы к рвоте, бойцы и техники вывалились в коридор.
Нащупав на браслете нужное звено, Давыдов задержал дыхание и сломал капсулу с усыпляющим газом. Развернув браслет, острым краем корпуса часов срезал пластиковые хомуты с запястий.
В левом кармане куртки лежала картонка с леденцами, освежающими дыхание, на самом деле — противоядие наркотику, в секунду вырубившему техников и бойцов. Давыдов на всякий случай принял две, но дышать не спешил — терпел, покрываясь потом.
Первым делом оттащил подальше от начинающей пузыриться краской двери людей. Само собой, тащил их в зону, недоступную для камер наблюдения. Рубашка была смочена специальным смывочным составом. Давыдов снял её, старательно вытер с лица грим и вывернул наизнанку — разудалая игра попугайчиков сменилась унылыми серыми тонами.
