Александр Афанасьев - У кладезя бездны
— Что есть у этих шакалов?
— Твое лицо, бвана. Лицо на бумаге. Они показывают его людям.
Фоторобот — догадался Паломник. Кто-то перешел на их сторону, кто-то, кто видел его и может описать. Но фотографии — у них нет.
— Как ты догадался?
— Тебя здесь раньше не было. Они не знают, но я то знаю, я торгую здесь уже десять лет. Ты скрываешь лицо. И ты приветствовал меня на языке моего народа.
— Мы можем где-то поговорить? Здесь нельзя оставаться.
— Можем, бвана. Я живу у вокзала. Приходи вечером. Спросишь Джумбу.
Джубма — в переводе с некоего общеафриканского сленга, которым все чаще и чаще подменяли племенные языки — слон. Простому человеку — такую кличку не дадут.
— У кого спрашивать?
— У таких же, как я.
Паломник кивнул в знак согласия. Больше здесь — оставаться было нельзя.
— Сизобонана, мнгани.[53]
— Хамба кале, бвана[54]…
Новый железнодорожный вокзал находился на Асмераштрассе, в южной части города. Когда то его построили на отшибе, чтобы никому не мешал — сейчас это был оживленный район города. На привокзальной площади толкался народ, тут же торговали, торговали многим, начиная от бума и кончая живыми поросятами. Место это — было относительно безопасным для встречи, потому что в такой толчее — человека может потерять даже оператор беспилотника.
Паломник — купил новую одежду, чтобы его невозможно было опознать по той, в которой он находился на улице Героев. Оставил мотоцикл — его все равно нормально там не припаркуешь, да и угнать могут. Позвал такси — и следующий час они пробирались в пробках под ругань и неистовый клаксонный рев со всех сторон.
Операция, которую предстояла провести Паломнику — была ему хорошо знакома, только на сей раз он был на другой стороне баррикад, из охотника превратившись в жертву. Выслеживание людей в толпе — именно то, что нужно уметь делать, если ты хочешь спокойно жить в своей колонии и не допускать возникновения терроризма. Он прекрасно знал все последние новшества в этой области. Команды шпиков теперь координировали беспилотные самолеты — разведчики, способные висеть в воздухе от нескольких часов до пары суток. Существовали самые разные способы незаметно для окружающих и для самого объекта пометить цель, очень многое в этом вопросе сделали русские в Персии, чей опыт теперь изучали антитеррористические подразделения всего мира. Шпики могли показывать на нужный объект лазером, встроенным в мобильный телефон или ручку, причем лазер работал в невидимой человеческим глазом части спектра, и его луч можно было видеть только оператору беспилотника или тому, у кого есть очки со специальным покрытием. А очки эти — с виду как обычные, противосолнечные очки, которые на солнечном, жарком Востоке носят все. Русские использовали какой-то материал, он одновременно был и светящимся, в невидимой части спектра, естественно, и слаборадиоактивным. Провокатор пожал тебе руку, похлопал по плечу или спине при объятьях, ты схватился за какое-то письмо или вещь, которая вызывает подозрения — и все, ты уже не затеряешься в толпе, эти пятна будут прекрасно видны и в очки и камерам беспилотника. Североамериканцы — проводили на своем полигоне испытания миниатюрного беспилотника, на котором была не только простейшая камера, но и боевая часть сорокамиллиметровой гранаты от подствольного гранатомета. Все это он знал, тщательно изучал и сам не раз принимал участие в выслеживании террористов на людных улицах Триполи и Могадишо. Теперь же — ему предстояло оценить опасность встречи и возможность провала на месте — а потом думать, что делать. Он был одинок в этом городе, у него не было ни поддержки, ничего…
Выйдя за улицу до вокзала — уже было не протиснуться, толпа спешила, кто к поездам, кто в город, ревели машины и ослы — он погрузился в толпу. Нет, здесь его не будут брать, просто не смогут — слишком много народа. Ни бронемашина, ни полицейский взвод немедленного реагирования просто не сможет протолкаться к нужному месту в этом столпотворении…
На углу — черно-белый полицейский внедорожник, совершенно затертый толпой и движением. Трое полицейских, все трое черные. Двое спят.
Он включил только недавно купленный радиоприемник, он был размером с пачку сигарет, новый совсем. Последний писк моды здесь — африканцы любят что-то слушать, неважно музыку или радио, видимо так — они не чувствуют себя одинокими. Радиоприемник этот — был способен ловить в том числе и полицейскую волну: язык амхари он понимал плохо, но резкий всплеск обмена в эфире или наоборот — молчание скажут ему то, что он хочет узнать. Но нет — похоже, что все нормально — ленивый перебрех, кто-то кого-то вызывает…
Сунув почти невидимый со стороны наушник в ухо, он медленно перемещался в толпе, внимательно смотря по сторонам. Беспилотник он, конечно, не увидит, его невозможно увидеть, если он здесь — но вот снайперов на крышах близлежащих зданий вполне может засечь. Или крупную грузовую машину, или легковую с лишними антеннами. В отличие от террористов — он прошел специальную подготовку, знал что искать, какие невидимые обычному глазу признаки свидетельствуют о проведении здесь скрытой специальной операции. Немцы, по-видимому, знают, кто он такой, знают и его уровень подготовки — но чисто они не сделают. Потому что если имеешь дело с непрофессионалами, играешь легко — то мгновенно перестроиться на игру с чемпионом мира уже невозможно…
Похоже — все-таки ничего нет.
Оставалось еще одно.
Возвращаясь, он на мгновение приостановился у полицейской машины, достал пачку сигарет, зажигалку. Чиркнул зажигалкой, прикурил… никто и не заметил, как пламя зажигалки коснулось не только кончика сигареты — но и еще одной трубки, размером с саму сигарету, даже чуть побольше. Убирая сигареты в карман, он выронил эту трубку и ногой пихнул ее под полицейскую машину…
Через несколько секунд — приглушенно грохнуло…
Это сделал он сам. В магазине купил простые, детские хлопушки, немного модифицировал их, насыпав быстрогорящего пороха из разобранных автоматных патронов. Простейший инициирующий механизм от хлопушки — остался неизменным…
Находясь в нескольких метрах от пострадавшей машины, он увидел, как открылась дверь и из машины, толстый как слон — выпал полицейский. Он решил, что совершили теракт — и поэтому ломанулся прямо сквозь толпу и упал…
Он наблюдал за суматохой примерно десять минут. Полицейские в конце концов поняли, что это — какая-то хулиганская выходка, не более того. Один из них поставил антенну рации на место (а постоянно держать нельзя — украдут!), начал разговаривать с начальством. Второй — с досады вытянул дубинкой по спине какого-то пацана.
Похоже, чисто…
К зулусу, торгующему у вокзала — он подошел, когда почти стемнело и народу стало поменьше. У него здесь была торговля — он продавал всякую всячину, которая бывает нужна — дешевые часы, моток веревки, небольшой нож, сумка для путешествующих на поезде — все в этом роде. Торговля, по-видимому, шла бойко.
— Савубона — поздоровался Паломник
— Нгикхона… — ответил торговец, упаковывая в большие, прочные сумки остатки товара
— Унджани?
— Нгияфила, нгиябонда. Вена унджани?[55]
— Ангифили какхулу. Нгифуна Уджамбу…[56]
Торговец пожал плечами
— Воза хами[57]…
Впрягшись вдвоем в телегу, они прошли улицей, потом — еще одной, с обеих сторон которой были огромные, многоэтажные, построенные немцами и местными богатеями склады, с которых снабжался город. Потом — они вышли в место, которое называлось «кибера» — это название пошло от самых больших трущоб Африки и стало уже нарицательным…
Если отойти немного от темы: трущобы — это проклятье, но проклятье стран с теплым климатом. Исключительно. Почему то так получалось, что нации севера — русские, англичане, германцы, североамериканцы — даже потерявшие свою родину французы — никогда не знали трущоб и культуры трущоб. Возможно, потому что на севере условия и климат не такие благоприятные, зимой температура падает ниже нуля по Цельсию и в трущобах жить просто невозможно. Какой-то период возникновения и развития трущоб в этих странах был в то время, когда люди с земли переселялись в города и начинали работать на больших заводах. Но годам к сороковым — трущоб не осталось совершенно: частично это было связано с борьбой рабочих за свои права, частично — с государственными ограничениями и требованиями, потому что в то время все государства и правительства всех ведущих стран опасались коммунизма и наиболее агрессивной и заразной его формы — троцкизма. Поэтому — трущобы на севере появились на очень короткий по историческим меркам срок.
