Виталий Романов - Чужие в доме
— Там, впереди, — махнула рукой Дженифер, указывая направление, — должна быть река. Она впадает в море.
— Но ведь там центр древнего города, если я правильно запомнил карту, — удивился капитан.
— Да, ты прав. Центр. Где-то на этих улицах жили мои прабабка с прадедом. А река протекает прямо через весь город, разрезая его на части.
— Здорово! — восхитился Митревски. — Такого никогда не видел. Пойдем глянем, а?
Они медленно шагали вперед, интуитивно выбирая улицы и скверы, а промозглый, сентябрьский ветер налетал на влюбленных, толкая в грудь капитана, взлохмачивая черные волосы Дженифер и заставляя обоих прищуривать глаза.
— Как тихо! — заметила Багира. — Я не привыкла к тому, чтобы вокруг была такая пустота. Даже на Лауре у меня всегда возникало чувство, что люди рядом.
— Тебя не поймешь, — заметил Митревски — То у тебя город «живет», то «такая пустота вокруг». Дженифер засмеялась:
— Глупый! Людей нет. А призраки есть, они тут повсюду.
— Ой! — в шутку испугался капитан. — Я оружия от призраков не взял. Как отбиваться будем?
— Тебя отдадим на съедение! — Хлопнув его по лбу, Дженни бросилась вперед.
— Лучше тебя! — крикнул Рам, устремляясь за девушкой. — Призраки всегда обожали женщин! Молоденьких.
Дженифер с визгом неслась по улице. Капитан дал ей небольшую фору, а потом поднажал, легко настигая подругу.
— Попалась! — крикнул он, догнав Багиру и подхватив ее на руки.
— Это нечестно! Нечестно! — Дженифер принялась болтать ногами и извиваться, пытаясь высвободиться из рук Митревски.
— Будешь брыкаться — грохнешься на мостовую, — пропел Рам, кружась на месте с девушкой на руках.
— Не-а, — звонко расхохоталась Дженни. — Ты не посмеешь бросить такое сокровище!
— Это кто сокровище? — Рам даже остановился и опустил девушку на землю.
— Я — сокровище! — авторитетно заявила Багира.
— Да уж, подарок еще тот! — промычал Митревски, но девушка его хорошо поняла.
— Обиделась! — заявила она, отпихнула капитана и стремительно зашагала вперед.
— Призраки слопают! — едко бросил ей в спину Рам, тоже увеличивая темп. — Вот увидят, что молодая и длинноногая, да без охраны, — и съедят!
— Ну и пожалуйста! — не оборачиваясь, парировала Дженни. — Ты будешь плакать от горя…
— Я?! — Митревски захотелось крикнуть: «Да ни за что!» — но он вовремя осадил себя. Девушка и вправду могла обидеться.
— Ой! Рам! Смотри, впереди гранитные набережные, там, под зарослями плюща. И мост! Вон, настоящий мост! Впереди река! Митревски… Скорее!
Они устремились вперед, с интересом разглядывая древний мост, полностью увитый плющом. Огромные гранитные «быки» уходили на дно реки, поддерживая стальную конструкцию, которая едва угадывалась под зелеными листьями. Широкий поток воды налетал на камни фундамента, дробился на рукава, и белые комки пены исчезали под мостом.
— Страшно! — сказала Багира.
Они стояли на самом берегу, спустившись к воде по лестнице со стертыми ступенями. Медленная, казалось бы сонная, река отсюда выглядела совсем иначе. Огибая гранитные валуны, вода ускорялась, закручивалась в водовороты, исчезая в черном проеме.
— Да, немного не по себе, — признался Рам. — Чувствуется во всем этом мощь… Сверху посмотришь — сонное спокойствие, а отсюда глянешь — такая сила. Неровен час оступишься, мигом провалишься вниз, в водовороты, и если даже вынырнешь — то непонятно где.
— Давай уйдем наверх, — крепче сжимая руку капитана, попросила девушка.
Они поднялись по старым ступеням и двинулись вдоль реки, навстречу течению.
— Дженни… — вдруг начал Митревски. — Я все не решался спросить — отчего умерла твоя мама, на Лауре?
— Я не могу сказать точно. — Лицо девушки стало печальным. — Понимаешь, есть какая-то старая легенда. Что те, кто родился в этом городе, навсегда привязаны к нему. Мама очень любила отца и готова была следовать за ним хоть на край света. Но… отец говорит, она слишком сильно тосковала по Санкт-Петербургу.
— Странно, — с недоумением промолвил Митревски. — Как можно быть привя…
— Тсс! — Дженни вдруг схватила его за руку, останавливая. Лицо Багиры стало бескровным.
— Ты чего? — удивился капитан, невольно пытаясь нащупать правой рукой кобуру пистолета. И лишь затем Пират вспомнил, что он без оружия.
— Там — человек! — коротко шепнула Дженни. — Впереди, за камнями. Прячется.
Митревски весь подобрался, будто зверь. Его походка стала легкой и пружинистой, в несколько перебежек он преодолел расстояние до камней, на которые указывала рука Дженни. Капитан осторожно заглянул туда…
— Ой! — пролепетала девушка, невольно зажмурившись.
Она успокоилась лишь через какое-то время, приоткрыв один глаз и увидев, что Рам машет ей рукой, подзывая поближе. Дженни молча бросилась вперед.
— Что там? — вполголоса спросила девушка.
Митревски лишь махнул ей рукой вниз. Там, за грудой валунов, ранее представлявших собой какую-то скульптуру, на длинном спуске к реке сидел человек. Он расположился у самой воды, глядя вдаль, на противоположный берег. Рам и Дженни отчетливо видели, что губы незнакомца шевелились.
— Он читает стихи! — изумленно пробормотал Митревски, но девушка тут же зажала ему рот, знаком показывая, что надо незаметно подойти поближе.
Незнакомец вслух читал стихи. Там были строки о могучей реке, медленно бежавшей через древний город, о мостах, вздыбивших руки к небу, и о летнем белом снеге.
Рам и Дженни подобрались совсем близко, усаживаясь на стертые ступени за спиной обитателя города. Теперь они отчетливо видели, что человек стар, почти как окружавший их Санкт-Петербург.
Слова о белых ночах, что бежали через город неведомо куда, были и понятны, и непонятны одновременно.
Широкая река несла свои воды мимо них, медленно выползая из-под одного моста и ныряя под другой. Над противоположным берегом висела легкая дымка, придававшая всему происходящему облик нереальности.
В стихах было все: и горечь, и боль, и тоска о любви, которой уже нет. Закончив, старик устремил взгляд куда-то вдаль.
— Здорово! — не удержавшись, воскликнула Дженни. — Красивые стихи.
Старик вздрогнул, медленно обернулся.
— Простите! — смущенно сказала Дженифер, поднимаясь с камней. — Мы совсем не хотели нарушать вашего уединения. Просто шли мимо, а вы так здорово читали… Мы присели послушать…
— Здравствуйте, молодые люди, — скрипуче произнес старик. И вдруг улыбнулся.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил Митревски.
— Девушка сказала: «шли мимо». В этом городе уже много лет никто не ходит мимо. И просто не ходит. Здесь нет людей.
— А вы? — удивилась Дженифер.
— Я? — переспросил старик и повернулся к медленно бежавшей воде. — Я часть этого города и потому здесь. Но таких очень мало.
Незнакомец кое-как поднялся.
— Нет-нет! — задержала его Дженифер. — Останьтесь! Мы сейчас уйдем, чтобы не мешать… Простите еще раз, что вторглись в ваш мир.
— Ничего страшного, красавица. Я не в обиде. Просто подумал, что вам обязательно нужно по быть тут, на берегу, вдвоем. Вы почувствуете, что такое Санкт-Петербург, обязательно почувствуете, даже если никогда не были здесь раньше.
— Тут жили мои предки, — гордо сказала Дженни. — И мама родилась. А я вот первый раз прилетела.
— И я впервые, — добавил Митревски.
— Непременно посидите на берегу, слушая тишину, — пробормотал старик, поднимаясь по ступеням. — Вы запомните эти минуты навсегда.
— А куда исчезли все люди? — спросила Дженифер.
— Люди? — Старик замер, потом оглянулся. — Они ушли, к звездам. Им просто нужно было что-то другое.
— Что?
— Да кто же может ответить точно? Люди всегда чего-то ищут. Вопрос — находят ли?
— Погодите еще минутку. А о чем были стихи? Почему белый снег падал летом и у мостов — «вздыбленные руки»?
— Этот город раньше был засажен тополями. В июле, когда светло и днем, и ночью, белый пух с деревьев устилал все дороги города. Получался летний снег. А мосты? Мосты разводились, так как по реке проплывали суда, они везли грузы. Люди гуляли по набережным круглые сутки.
— Как здорово! — прошептала Дженни. — Я бы хотела жить в том городе…
— Его больше нет! — горько ответил старик. — Ну, мне пора, молодые люди. Будьте счастливы. Шарканье ног вскоре затихло вдали.
— Как ты думаешь, — спросила Дженни. — Он обиделся?
— Нет, — ответил Рам. — Скорее просто хотел побыть один. Отвык от людей… Мы ему мешали.
— Мешали, — медленно повторила девушка, созерцая воду, плескавшуюся об изъеденные гранитные плиты у самых ног. — Правда, здесь как-то странно, да? Необычно. Я не смогу забыть… Река словно живая — тянется к нам.
