Эдвин Табб - Майенн
— Хорошенькие штучки, — проворчал Чом, стараясь восстановить дыхание, — ни черта не понимаю! Если он хочет, чтобы мы добрались до конца долины, то зачем он вытворяет такое?
— Может, он хочет заставить нас отказаться от принятого решения, — предположил Дарока, — но тогда зачем ему понадобился холод? Ведь таким образом он нам не оставил иного выбора, как только двигаться вперед, убегая от стужи. Крысы в лабиринте, — задумчиво произнес он, — мне довелось однажды видеть похожий эксперимент. На одной стороне находилась пища, помещенная туда исследователями, а на другой были сами крысы. Они были голодны и хотели есть, но для того, чтобы добыть еду, они должны были преодолеть сложный, запутанный лабиринт. И, конечно, на всем протяжении лабиринта были расположены разные штучки, угрожавшие их жизни: высокое напряжение, ловушки и прочее, что приближало их состояние к настоящему безумию. А основная идея заключалась в том, чтобы эксперимент выявил наиболее умную или, возможно, наиболее послушную и живучую крысу из всех.
— Но ведь мы не крысы, — произнес резко Сак. Он стоял, все еще не сумев побороть дрожь, на краю расщелины. — Эрл, ты спас мне жизнь. Мое падение, если бы оно все-таки произошло, наверняка стоило бы мне жизни. Но ты сохранил мое бренное существование. И отныне и до конца я готов слушаться тебя и подчиняться беспрекословно.
Дюмарест посмотрел на серебристые струны, на уходящую в полумрак тропинку. Похоже, что наступил момент пиковой ситуации: кто знает, какие засады и ловушки подстерегают их впереди. И он тихо произнес:
— Похоже, нам лучше вернуться.
— Назад? К кораблю? — Сак колебался: он дал твердое слово, нарушить которое не имел права. — Но что будет с остальными? С моим братом?
— Мы пройдем вдоль края долины, оставив скалы сбоку. Это единственная возможность для нас выяснить, что находится у нас по краю пути.
— Это только в том случае, если нам удастся добраться до скал, — тихо заметил Дарока. Он поднял свой лук и стал прицеливаться в тени существ, парящих над ними среди деревьев. Их становилось все больше, но их контуры не были отчетливо видны в наступивших сумерках, прицелиться было довольно сложно. Дарока заметил, что эти существа во многом отличаются от того, которого он так удачно подстрелил.
Чом шумно вздохнул:
— Они прикончат нас поодиночке.
— Мы будем бороться. Надо только держаться всем вместе и быть предельно осторожными. Не стоит задерживаться из-за мелочей. Будьте настороже, держитесь поближе к деревьям. Путь обратно проще: он нам известен. Давайте торопиться.
Дюмарест пошел впереди, прокладывая путь; его глаза ни на секунду не упускали из вида любую тень, любое колебание ветви, отсекая возможную угрозу. Копье он держал наготове, способный в любой миг отразить внезапное нападение. Впереди сверкнула серебряная нить. Эрл осторожно обошел ее слева; его спутники следовали за ним, доверяя ему и полагаясь на его чувство опасности. Трижды Дюмарест замечал серебристый блеск, и трижды успешно миновал опасность. Внезапно перед ним на тропе выросла тень неизвестного существа, достигавшего в высоту половины человеческого роста. Тварь шипела, угрожающе выставив щупальца, готовясь к атаке. Эрл мгновенно метнул копье, целясь в голову зверя, затем прыгнул вперед на округлую спину, стараясь раздавить и растоптать неизвестное существо. Оно захрипело, зашипело, съежилось и… исчезло.
— Эрл! — Чом подбегал сзади; Сак и Дарока следовали прямо за ним. — Осторожно! Сзади!
Дюмарест резко повернулся: страшный саблезубый хищник, оскалив пасть и выпустив когти, распластался в воздухе в прыжке. Эрл присел, уперев копье в землю, и нацелив его наконечник в грудь, в сердце хищника. Тот опустился на землю, навалившись всей тяжестью на остро отточенный конец. Раздался рык ярости и боли. Дюмарест, не теряя ни секунды, вонзил деревянный нож в сверкающий глаз зверя и громко скомандовал:
— Скорей! Бежим!
Дюмарест проламывался сквозь ветви и кустарник, слыша дыхание Чома и Сака, бегущих следом. Впереди светлело. Эрл заметил небольшую поляну, которая вела на опушку леса. Он бросился туда, доставая на бегу нож…
Дюмарест остановился. Вокруг было неожиданно пустынно и странно тихо. Ничего. Никого. Ни одного жуткого хищника.
Ни одной серебряной нити. Никто не нападал на них и не угрожал. Только он и его друзья, задохнувшиеся от быстрого бега, все еще не пришедшие в себя после пережитых опасных мгновений, инстинктивно сжимающие в руках оружие…
Дюмарест прислушался, стараясь расслабиться и прийти в себя. Неожиданно он почувствовал резкий холод, пронзивший все его тело, замораживающий тело и останавливающий кровь…
— Что-то невообразимое, граничащее с безумием, — произнес Дарока. Он выпрямился и сдвинулся чуть вправо с видимым усилием. Его лицо посерело, осунулось, вдруг явно проступил его возраст. Исследователь, бороздивший бескрайний космос ради случайных любопытных находок, и открытий умер. Теперь, как и все, он стал обычным человеком, стремящимся выжить.
— Это просто безумие, — еще раз сказал он. — Что же это за тест? Какое отношение он имеет к определению понятия любви?
Дюмарест не ответил ему, идя впереди остальных. Слева высились скалы, справа подступали темные и угрожающие лесные заросли… Путь стал немного легче. Каменистая тропа у подножия скал была твердой и гладкой; попадавшиеся изредка валуны было легко обойти. И на протяжении всего их нового пути им не попалось ни одной коварной серебристой нити, и не было видно парящих существ или диких зверей.
Только усиливающийся холод неотступно преследовал их, заставляя быстро передвигаться, подгоняя и предостерегая.
— Может, нам стоит развести костер? — предложил Чом, — отдохнуть, поспать немного, наконец. Не мешает и перекусить: на деревьях должны быть какие-то плоды.
— Тогда мы наверняка замерзнем, — возразил Сак.
— Это не факт. Если перед нами поставили конкретную цель, то какой смысл отнимать наши жизни?
— Мы должны идти, — сказал Сак упрямо, — мой брат ждет.
— Так пусть он подождет, черт возьми! — Чом с размаху ударил дубинкой по стволу ближайшего дерева; его щеки пылали, лицо исказила злобная гримаса, — что для меня значит жизнь твоего брата? Если он уже мертв, то нам незачем торопиться, если же он жив — то может подождать и еще немного! Если мы сделаем привал, остановимся, то этот Тормайл может появиться снова. Его слова прояснят положение куда лучше, чем все наше бессмысленное путешествие!
Дюмарест сказал резко:
— Вспомни Харга. Что с ним случилось?
— Он пытался играть и проиграл.
— Ты хочешь испытать фортуну, как и он?
Чом качнул головой:
— Нет, конечно, но неужели все сводится к этому? Мы уже достаточно долго играем в его игру. И если ему нужна только любовь, то нас здесь четверо, чтобы удовлетворить это его желание. Ни одна женщина не сможет полюбить мужчину, который ведет себя подобно мыши.
— Но он не женщина, — веско произнес Эрл, — почему ты постоянно забываешь это?
Дюмарест понимал, что им проще представлять Тормайла именно в женском обличье: женщина, как-никак, менее опасна, чем неживое электронное существо, лишенное эмоций и сострадания. Но она была женщиной не больше, чем те существа, которые нападали на них в долине, или вся планета, на которой они оказались. Женское обличие было одним из произведений планетарного мозга — наиболее совершенным и, поэтому, наиболее опасным.
Дарока поскользнулся, выронив копье и, стараясь удержать равновесие, в изнеможении прислонился к валуну у тропинки. Он был бледен, пот проступил на его лице; у него просто не было сил продолжать двигаться. Казалось, наступил предел его человеческих возможностей.
— Оставьте меня, — прошептал он, — я пойду следом сразу, как только немного отдохну.
Чом смотрел на Дароку, притопывая ногами и стуча руками одну о другую; кожа его лица покрылась тонкой изморозью:
— Тогда он умрет, — заявил он безапелляционно, — и если в тебе еще осталась хоть капля великодушия, Эрл, ты должен облегчить его мучения.
— Убить его? — взгляд Сака переходил с одного на другого. — Вы, похоже, шутите. Как можно убить живого человека?
— Как можно? — Чом пожал плечами. — У тебя просто кишка тонка, мой друг, и глупый умишко. Продукт цивилизации, привыкший к комфорту, теплу и уюту! Но и я, и Эрл выживали в подобных жестких условиях, и не однажды. В таких условиях человек может положиться только на себя и друзей. Что ты собираешься делать с ним? Мы должны двигаться быстро, и наши силы тоже не беспредельны. Если мы бросим его, то он начнет замерзать, обледенеет, наконец, впадет в кому и умрет в страшных муках. Один удар копья избавит его от всех страданий. Быстро, чисто и великодушно.
